Река – костяные берега - Полина Луговцова
Нина почти бежала, надеясь, что успеет вернуться раньше мужа, иначе расспросов не избежать, и придется что-то придумывать — ведь не говорить же, что она снова пошла к Двузубовой на поклон. Врать Нина не умела: по крайней мере, сколько ни пыталась, Щукин-старший быстро выводил ее на чистую воду, будто мог мысли читать.
Со стороны реки к селу направлялась процессия людей: несколько мужчин шли друг за другом, удерживая на плечах длинное бревно. Присмотревшись, Нина убедилась, что среди них нет ее мужа, и еще ускорила шаг: не стоило попадаться им на глаза, не то донесут Щукину, что жена его на ночь глядя куда-то подалась.
Из глубины села доносился шум, нарастающий с каждым шагом: частый стук молотков, хриплое рычание бензопилы и громкие мужские голоса. «Надо же, стройку затеяли!» — Нина попыталась разглядеть место, откуда доносились звуки, но ничего не увидела.
Старухи дома не оказалось, дверь никто не открыл. Нина долго колотила по ней обеими руками, но вместо Двузубовой из соседней калитки выглянула сердитая женщина средних лет и крикнула, брызжа слюной:
— Какого черта тарабанишь?! Думаешь, от этого в доме хозяйка появится?!
— Извините, — пролепетала Нина, отступая. — Неужели Евдокия Пална ушла куда-то, да еще вместе с внучкой? Ведь стемнеет скоро!
— Переехала она отседова. — Женщина махнула рукой в сторону. — Новый дом ей там возводят.
— Как это? — поразилась Нина, вспомнив о шуме, доносящемся с места строительства.
— Баржу с лесом принесло, вот и взялись дом ставить. Иди, глянь! Свернешь направо, в Козий переулок, и увидишь. Там уж первый этаж готов, а хотят до утра три поставить! Хозяйка в честь новоселья обещалась завтра всех рыбой накормить. Сказала — всем хватит, кто придет.
Нина покивала вместо «спасибо» и «до свидания» и поспешила назад: Козий переулок был недалеко. Оттуда несло горелым, а вскоре показались огни костров и факелов: похоже, строить собирались всю ночь и таким способом освещали строительную площадку, потому что — Нина вспомнила — электричество пропало еще вчера утром. Наверное, во время потопа где-то попадали столбы с электрическими проводами.
В конце Козьего переулка желтел в сумерках свежий сруб. Одни мужики подхватывали бревна из кучи, наваленной на земле, и закидывали наверх, где другие их укладывали в очередной ряд. Первый этаж был вполне готов, за окнами подрагивали огоньки свечей, в свете которых маячила знакомая фигура Двузубовой. Нина направилась к срубу, собираясь отыскать дверь, но в этот момент кто-то сверху крикнул ей:
— Эй, куда?! Зашибет ведь!
Наверное, Двузубова заметила гостью, потому что окно отворилось и хозяйка приказала строителям остановить работу и сделать перерыв. Как только грохот молотков смолк, старуха высунулась из окна и поманила Нину со словами:
— С чем пожаловала в поздний час?
— Не губи, Евдокия Пална! — Нина вцепилась в подоконник перед ней.
— И не думала! — ответила Двузубова, делая вид, что не понимает, о чем речь, но хитрый блеск в ее глазах выдавал притворство.
— Только что соседка приходила… и сына моего колокольчиком назвала! Как же я могу его отдать? Младшего верну, а старшего лишусь — так, выходит?
— А, вон оно что! Торговаться явилась! — Старуха зашлась зловещим смехом.
— Попроси другое что-нибудь! — умоляла Нина горестным голосом.
— Нет уж! Ты забыла, что сама согласие дала? Все у нас с тобой догово́рено было честь по чести, а теперь ты на попятную идти вздумала! — Двузубова смерила просительницу презрительным взглядом.
Нина обреченно склонила голову и произнесла безжизненным голосом:
— Скажи хоть, зачем мой сын тебе понадобился? Что хочешь с ним сделать? В помощники возьмешь или сгубишь?
— Это тебе знать без надобности, — непреклонно ответила старуха, но, подумав немного, вдруг проговорила уже мягче, должно быть, сжалившись над бедной матерью: — Никуда твой сын не денется. Пусть завтра поутру ко мне придет и рыбью кость принесет. На стройке поработает денек да вернется.
— Правда?! — Нина повеселела. — Ну, тогда ладно. Вообще-то Коля у нас старательный. Пусть поработает, я согласна!
— Посмотрим, какой он старательный, — усмехнулась Двузубова и повторила: — Чтоб завтра с рассветом явился, поняла? Уговори его, если хочешь Лешку вернуть!
Всю дорогу до дома Нина шла с улыбкой, радуясь, что Кольку не придется отдавать Двузубовой насовсем. «Все-таки баба Дуся добрая! — размышляла она. — Зря в селе на нее наговаривают! Вот, опять помочь взялась, а ничего ценного не попросила — всего-то на стройке поработать! Конечно, она немного странная, но со старыми людьми это часто бывает. Главное, что не злая!»
Колька, увидев мать повеселевшей, еще больше встревожился: не тронулась бы умом! Уходила-то вся дерганая, горем убитая, а пришла, будто с праздника какого-то. Едва она успела снять платок и куртку, как скрипнула калитка, лязгнул засов, и ступени на крыльце заскрипели под отцовскими шагами. Отец, весь грязный с ног до головы, вошел в дом и с порога разразился бранью:
— Устал, как собака! Черте что творится! Весь берег костями усыпало! Гора-то наша Кудыкина могилой оказалась, кто бы мог подумать?! Как развалилась, так и высыпались косточки-то. Звонарь говорит: собрать надо, как-никак, останки предков наших. И гору придется заново отсыпать, не то беда будет! Да еще звонницу поставить! Это ж труд адский! И что ты думаешь? Половина мужиков в услужение к Двузубовой подалась! Плевать они хотели и на предков, и на звонницу. Терем ей новый строят! — Отец вымыл руки, уселся за стол и продолжил рассказ, не глядя на жену, уверенный, что та его, как обычно, внимательно слушает и собирается подавать ужин: — Представь, бабка всем своим прислужникам рыбы пообещала! Они там мережи поставили. Ну, и мы тоже поставили, а только не поймали ни хрена! Зато у них сети битком набились! Вот что это, скажи, а?! Колдовство самое настоящее! И разве можно жрать такую рыбу? Эй!.. Жена, да ты мне дашь сегодня пожрать что-нибудь?!
Нина все это время занималась тем, что ползала на четвереньках по комнате, заглядывая под кровати и стулья. С ужасом наблюдавший за ней Колька был уверен, что его мать вообще никого вокруг не видела и не слышала: взгляд у
