Река – костяные берега - Полина Луговцова
— Вот это да! — Борис повернулся и окинул взглядом виднеющиеся вдали сельские домики. — Понятно теперь, почему от домов гнилью несет. Но я заметил, что не от всех. Некоторые будто только что отстроены, как новые.
— Да-а, это артельных дома. Говорю же, с нечистой силой связаны. Все это как раз после паводка началось. Раньше у нас отродясь рыбы не водилось. Ведь и реки никакой не было, сплошь болота. Откуда взялось столько воды, никто толком не знает, но болтают, что Двузубова у нечистой силы реку вымолила. Ведь мы тут едва с голоду не умираем, едим только лук да картошку. А теперь те, кто к бабе Дусе в услужение подался, рыбу трескают, сколько влезет, и такие стали… прям не узнать! Рожи холеные, довольные. Переменились враз, а вместе с ними и дома их, будто сами собой, окрепли да выпрямились. Даже дерево в срубах как будто помолодело, а уж откуда на крышах черепица новая появилась, и вовсе загадка. Стройматериалы только в райцентре можно купить, но до него никак не добраться. Ведь все мы тут теперь невыездные.
— Это еще почему? — Борису не понравилось, как Колька произнес слово «невыездные» — как будто хотел сказать «обреченные».
— Говорят, река эта все наше село в кольцо взяла. Мы теперь, как на острове. Я сам не ходил, не проверял, но те, кто пробовал до соседнего села дойти, говорят, нет дороги. Кругом вода. А кто переплыть пытался, вовсе не вернулись. Теперь уж никто не пытается, все ждут, когда река обмелеет.
— А должна?
— Кто ж ее знает! Надеются. Иначе… вообще труба. Или голодная смерть, или артель.
— Н-да… Но ведь если рыбы много, зачем же голодать? Может, она не колдовская?
— Батя мой так говорит: «Еда без труда — человеку беда». Хочешь кушать — значит, пахать должен. Но я думаю, не только в этом дело. Никто из наших в этой реке ни одной рыбки поймать не может. Даже я пробовал удочку закидывать — не клюет! Зато у Двузубовой этой рыбы целые горы. Артельные ее каким-то хитрым способом ловят. Спрашивали у них — не говорят. «Хотите, — отвечают, — в артель вступайте». И на том весь разговор. Ну, точно колдовство! Что еще можно подумать?
— Хитрым способом… — задумчиво повторил Борис и вдруг вспомнил о выбитом зубе на палубе буксира. — Послушай, а ты видел корабль и баржу у берега?
— Еще бы! — Колька оживился. — Но туда страшно сунуться, там артельные караулят, и кто знает, что у них на уме!
— А кого-нибудь из корабельной команды в селе не встречал? Незнакомых людей в речной форме?
— Не, ни одного! — Мальчишка красноречиво помотал головой. — Я думал, ты из них. Разве нет?
— Нет, я на лодке приплыл ранним утром. А корабль давно появился?
— Тоже утром, с рассветом. Я слышал, что артельные о чем-то говорили с ними. Наверное, все матросы к Двузубовой в терем ушли, и, скорее всего, она их уже в свою артель завербовала.
— Зачем им вступать в ее артель? — возразил Борис. — На их месте я бы попытался снять буксир с мели и вернуться в порт вместе с баржей.
— Да я же говорю, что нельзя уплыть отсюда! — теряя терпение, воскликнул Колька.
— По-твоему, уплыть нельзя, а приплыть можно? — насмешливо спросил Борис, чувствуя внутри неприятный холодок. Слишком много странностей встретилось ему сегодня, и он почти не сомневался в правдивости слов местного парнишки, но виду подавать не хотел.
— Приплыть можно, — согласился тот, не заметив иронии. — Ясное дело, что река заколдованная. И рыба в ней такая же: ловится только у того, кто нечистой силе служит.
— Откуда ты знаешь? Вдруг неправда все про нечистую силу?
— Может, и неправда, а только проверять неохота. — Колька оглянулся и бросил тоскливый взгляд на очертания домов, смутно выступающих на фоне потемневшего неба. — Мне пора идти. Хочешь, пойдем со мной к Звонарю? Он вообще-то чужих не любит, но добрый — не выгонит.
— Да нет, спасибо. Мне в терем вернуться надо, — отказался, было, Борис и вдруг понял, что встречаться с Двузубовой ему совсем не хочется, особенно после того, что рассказал ему местный парнишка.
— Послушай меня, лучше не ходи в терем! — поспешно воскликнул Колька, хватая его за плечо. — Я вижу, что ты пока что нормальный, но это тебе просто повезло. Вернешься — она тебя околдует, и все. Считай, пропал!
— Наверное, ты прав, — Борис подумал, что вряд ли так уж важно, где провести ночь, чтобы вернуться из сна в реальность, а терем с этими его жуткими рыбными запахами, зубастой хозяйкой и подглядывающей в двери внучкой казался сейчас самым худшим из прочих вариантов: ведь можно, и правда, пойти с Колькой к доброму, по его словам, Звонарю или же просто уснуть здесь, на берегу, устроившись хоть бы и на этом бревне, на котором они сидели. Не очень удобно, зато напрашиваться к чужим людям не придется.
Откуда-то из-за ивовых зарослей, наполовину скрытых в воде, донесся всплеск, и затем — шорох потревоженной листвы. Последний вариант ночлега мгновенно утратил свою привлекательность.
— Надо уходить скорее! — Колька испуганно дернул Бориса за руку. — Слышишь? Русалка это! Если увидишь ее, ни за что не уйдешь: заманит!
— Куда? — машинально спросил Борис, послушно вставая.
— В реку, чтобы утопить, куда ж еще! — Колька, понизив голос, шипел, как испуганный кот. Борис спешил за ним, увязая в сырой глине. Чем быстрее они шли, тем страшнее ему становилось: казалось, что за спиной слышны еще чьи-то шаги.
— Не вздумай смотреть назад! — От внезапно прозвучавшего в темноте Колькиного предупреждения Бориса охватил озноб, и он едва сдержался, чтобы не оглянуться.
Шаги отчетливо раздавались за спиной до самого Колькиного дома и стихли только тогда, когда Колька и Борис остановились посреди улицы.
— Не смотри в ту сторону, — прошептал его новый знакомый. — Она там, я чувствую. Но скоро уйдет. В дом войти уж точно не сможет. Идем.
Колька взялся за тяжелое металлическое кольцо на калитке и громко стукнул три раза по дереву. Через минуту вдали за забором раздался скрип отворяемой двери, и Колька крикнул в темноту, не дожидаясь вопроса «Кто там?»:
— Дядь Юр, это я!
Послышались торопливые тяжелые шаги, звякнул поднимаемый засов, и калитка распахнулась. В проеме показалась высокая крепкая мужская фигура, отступающая перед ними в сторону.
— По делу или так? — произнес мужчина глубоким красивым голосом, вызвав у Бориса
