Река – костяные берега - Полина Луговцова
— Нет, спасибо, все равно не смогу ничего съесть! Говорю же, это нервное. Задыхаться начинаю сразу.
— Пуганый, значит! — заключила она. — Подлечить тебя надо.
Бориса не на шутку встревожило это ее «подлечить», произнесенное так, будто она подразумевала совсем другое, что-то типа: «Никуда не денешься. Хочешь не хочешь, а рыбу есть будешь!»
Борис с опаской глянул на засыпанный чешуей и потрохами стол: почти всю рыбу съели, осталась лишь небольшая горка на блюде рядом с бабой Дусей. На всех остальных тарелках щетинились острыми костями рыбьи скелеты. Вроде бы, приступ тошноты отступил. Борис подумал даже, что причиной внезапно нахлынувшего на него отвращения могла стать разыгравшаяся фантазия. Ну надо же такое придумать — рыба с лицом бабы Дуси! Что за чушь, в самом деле?!
Теперь Борис мог рассмотреть собравшихся за столом — те уже начали вставать и по очереди выходить из комнаты, низко кланяясь хозяйке с невнятным бормотанием. Прислушавшись, Борис разобрал слова благодарности: «Спасибо, дорогая Евдокия Пална!», «Кормилица наша, дай Бог тебе здоровья!», «Благодетельница!», «Добрая душа!» — и так далее в том же духе. Мужчины и женщины, дети и старики — все они были похожи друг на друга сытым видом и сонным взглядом. Людей было так много, будто здесь собралось не меньше половины жителей поселка. И все они поглядывали на Бориса с вялым интересом. Среди них оказались и знакомые ему мужики с баржи. Первым он узнал того, кто был в красной футболке с рекламой газировки — похоже, носил он ее, как говорится, «и в пир, и в мир». Потом Борис заметил обладателя женской шапки с помпоном, хотя теперь тот был без нее, отчего голова, казалось, стала вдвое меньше. Да и сам весь он был какой-то мелкий, тщедушный, как недокормленный подросток. У хозяина драной ушанки обнаружилась курчавые чёрные волосы, явно давно не стриженные; его выдавали темные блестящие глаза, какие бывают у цыган. В густой щетине, покрывающей подбородок и скулы, в изобилии поблескивала застрявшая рыбья чешуя.
Борис поискал еще одно знакомое лицо, но не нашел. Он вдруг вспомнил о внучке бабы Дуси, но ее почему-то среди селян не было. Это показалось странным, и, когда в комнате кроме него и хозяйки больше никого не осталось, он спросил:
— А что это Нюра ваша обедать не пришла?
— Вспомнил! — Хозяйка заметно обрадовалась. — Надо ж! Понравилась, значит, девка? Так я и знала! — При этом она понимающе похлопала Бориса по плечу и, не дав ему ни малейшего шанса возразить, продолжила: — Вот и ты ей понравился. Нюрка, как узнала, что тебя привели, так сбежала и спряталась. А! Да вон она, в дверь подглядывает! Стеснительная, жуть просто! Если кто понравится ей, тому на глаза показаться не может. Но это ничего, пройдет. Скоро увидитесь.
— Да я просто спросил! — выпалил Борис, перебивая размечтавшуюся бабку и опасаясь того, что она, еще немного, и о свадьбе заговорит, а там, глядишь, и женит. — Только узнать хотел, почему она не пришла, и ничего такого не думал!
— Не думал… — повторила она, медленно оседая, как тесто от встряски, а в голосе появились нотки недовольства. — Только и говоришь, что не думал! Заладил, смотри-ка. Одну девку в себя влюбил — не думал, другую влюбил — опять не думал!
— Да ну вас! — рассердился Борис. — Вашу Нюру я уж точно влюблять в себя не собирался!
— Не собирался он! Как же! Ты меня, ее бабку родную, от смерти спас, вот она в тебя по уши и втрескалась, ясное дело. Не ест теперь, не спит, все о тебе грезит.
Бориса вдруг осенила страшная догадка: что, если Лера опротивела ему не случайно, а из-за козней хитрой колдуньи?! Желание-то баба Дуся исполнила: холодная и недосягаемая красавица Лера воспылала чувствами к Борису, да такими огненными, что это сразу его от нее и оттолкнуло. Может, ведьма нарочно все так сделала, чтоб потом внучку свою ему сосватать? Как бы ноги отсюда унести побыстрее… Надоел ему это сон!
В дверях показался высокий широкоплечий мужик в светлой рубахе, заправленной в спортивное трико. Громко шаркнув, чтобы привлечь внимание, заговорил, и по его голосу Борис узнал в нем того, кто остановил его конвоиров, которые вели его сюда с мешком на голове. Наверное, этот здоровяк был в доме кем-то вроде охранника.
— Извините, Евдокия Павловна. — Вошедший отвесил самый настоящий поясной поклон, и это снова озадачило Бориса, так и не выяснившего, почему бабе Дусе, прозябавшей до этого в ветхом сыром домишке, вдруг стали оказывать такие почести. В прошлый раз утопить хотели, а теперь чуть не лбом в пол перед ней колотят. Почему же все так изменилось-то?
— С чем пожаловал? — отозвалась бабка, поворачиваясь к вошедшему.
— Щукина опять пришла. К вам рвется. Пустить?
— Чего ей надо? В прошлый раз все ясно сказала.
— Говорит, не уйдет без разговора.
— Ладно, добрая я сегодня. Гость, вон, какой пожаловал долгожданный! Пусть заходит, послушаю ее, вдруг что новое скажет.
Услужливо кивнув, мужчина исчез, и почти сразу в дверь влетела худая растрепанная женщина с заплаканными глазами. Она упала бабе Дусе в ноги и, вперившись в нее диким взглядом, взмолилась:
— Верни деток моих! Ты обещала! Младшенький так и не нашелся, а теперь и старший пропал!
— Не дождалась я твоего старшего! Откуда мне знать, где его черти носят?! — гневно воскликнула бабка, брезгливо пряча ноги под кресло.
Женщина выпрямилась и подняла голову, но так и не встала. В ее глазах плескался ужас.
— Но он не мог меня ослушаться! Он обещал! — произнесла она, заламывая в отчаянии руки. — Я у всех спрашивала, никто его здесь не видел, сторож говорит — не приходил. Что же мне теперь делать? Где деток искать? Помоги!
— Яблоко от яблони далеко не падает, — ответила бабка с непреклонным видом. — Видно, деткам твоим отцовская придурь передалась!
— Какая еще придурь? — Посетительница растерянно наморщила лоб.
— Ведь твой мужик убить меня хотел, или забыла?! — продолжала Евдокия Павловна, не дожидаясь ответа женщины. — Зачем мне о детях убийцы хлопотать, а? Отвечай, Нина!
Женщина задрожала всем телом, по её щекам безостановочно текли ручьи слез. Но, наверное, сказать ей было нечего, и лицо ее застыло в немой мольбе.
— Не пора ли твоему муженьку явиться с повинной? — Бабка скривила губы в злой ухмылке.
— Виноват он, виноват! — охотно закивала та, соглашаясь.
— Так накажи его! Сделаешь — вернешь детей! — выкрикнула бабка и расхохоталась.
Женщина подняла испуганное лицо с застывшим в
