Мальчики в долине - Филип Фракасси
Эндрю машет рукой, и Джон поднимает руку в ответ. Я ясно вижу лицо Грейс, и от ее сияющей улыбки мне становится теплее. Длинный светлый локон выбился из-под шапки и падает налицо. Я тоже машу рукой, не в силах сдержать нетерпения.
Мы останавливаем повозку возле амбара, Джон и Грейс подходят нас поприветствовать. Джон объясняет дочери, какие припасы нужно собрать. Мы с Эндрю слезаем с повозки, и я рад, что на мне ботинки; снега насыпало уже на несколько дюймов, и, будь на мне простые башмаки, я отморозил бы ноги.
Грейс широко улыбается, но в первых же ее словах звучит упрек:
– Питер Барлоу, где твои пальто и шапка? Ты разве не видишь, что уже зима?
Я начинаю отвечать, но замолкаю. Внятного объяснения у меня нет.
– Принеси мальчику мое пальто. И шапку, – велит дочери Джон, она сразу срывается с места, и я с благодарностью киваю ему.
Джон выпускает дым из трубки и обращается к Эндрю.
– Вам понадобится много припасов, отец. Метель отрежет вас от остального мира на две, а то и на три недели.
– Да, мы тоже так думаем. Этим летом у нас был неплохой урожай, и, слава Богу, все животные здоровы. Мы возьмем то же, что и всегда, только в полтора раза больше.
– Я так и подумал. – Джон указывает трубкой на амбар. – Почти все, что вам нужно, отложено в амбаре. Осталось добавить еще кое-что. Я решил подождать с яйцами. Не давать же вам замороженные.
Возвращается Грейс с перекинутым через локоть бушлатом и черной шапкой в руке.
– Питер, держи. Папина куртка тебе великовата, – говорит она, критически окидывая меня взглядом. – Но ты хотя бы не замерзнешь.
Я надеваю куртку и сразу чувствую себя лучше. Она действительно висит на мне почти до колен, и моя худощавая фигура утопает в грубой ткани, но мне тепло, как жуку в июле, и это главное. Я натягиваю кепку, и Грейс одаривает меня еще одной улыбкой, от которой кровь приливает к моему лицу.
– Папа, мы с Питером сходим за яйцами, если ты не против.
– Погоди, – рассеяно говорит Джон, не сводя с Эндрю взгляда умных серых глаз под тяжело нависшими бровями. – Слышал, в приюте недавно ночью случился переполох.
Я вздрагиваю от этих слов, бросаю взгляд на Эндрю: интересно, как он отреагирует. Несмотря на мои расспросы, он не рассказал мне всего, что знает, но мне кажется, его что-то сильно беспокоит. По дороге на ферму я попытался снова поднять эту тему, но он не сказал ничего нового. Его история сводилась к следующему: мужчина был ранен и скончался. Я не хотел давить на него и выпытывать подробности, например, почему умер помощник шерифа и что это были за странный смех, выстрелы и крики.
И теперь я надеюсь, что, поскольку вопросы задает взрослый, ему он расскажет больше.
– Переполох? – переспрашивает священник, приняв самый невинный вид, и я едва сдерживаю смех. Эндрю хорош почти во всем, но лжец из него плохой.
– Ну, я не хочу лезть не в свое дело. – Джон поддевает снег носком ботинка, обнажая замерзшую траву и утоптанную землю. Я чувствую, как Грейс крепко сжимает мой локоть, словно до нее тоже долетели слухи и она с нетерпением ждет ответа Эндрю. – Просто шериф Бейкер был у нас. С трупом своего помощника в повозке. Заехал за едой и остался на чашечку горячего кофе. Мы разговорились. Много странного я услышал.
– Странного? – переспрашивает Эндрю, заметно встревоженный.
– Например, что сотворили с той девочкой.
– Папа, – тихо говорит Грейс, словно предостерегая его.
Джон, надо отдать ему должное, выглядит смущенным.
– Наверное, просто слухи, – с запинкой заключает фермер.
– Что ж, – говорит Эндрю, стряхивая маску невинности и принимая суровый вид, который я не раз у него замечал. Чаще всего, когда спрашивал его то, чего не следовало. – В природе человека стремиться к познанию.
Хилл задумывается на мгновение и кивает.
– В Книге Притчей Соломоновых сказано, что сплетник разлучает близких друзей. Так что лучше я прикушу язык и выдам вам припасы.
Эндрю усмехается, но выражение его лица не смягчается.
– Разумно.
– Хорошо. Пусть дети займутся делом, а мы с вами перекинемся парой слов в доме, сверим счета. Угощу вас бренди, может, у вас и румянец на щеках заиграет.
На пороге дома Эндрю поворачивается ко мне.
– Не загружай пока ничего в повозку. Соберите все, что можете. Нужно будет пересчитать припасы, прежде чем складывать их в ящики.
– Хорошо, отец, – отвечаю я.
Я чувствую тяжесть кожаной сумки под бушлатом, и мне не терпится вернуть Грейс ее книгу вместе с письмом, спрятанным внутри.
Он бросает на меня последний взгляд, не столько предостерегая от чего-то, сколько беспокоясь обо мне, но Грейс уже берет мою холодную руку в свою, удивительно теплую, и тянет меня к амбару.
– Я присмотрю за ним, отец Фрэнсис, не волнуйтесь.
Эндрю усмехается, а меня уводят прочь, словно на поводке.
Грейс тянет на себя большую амбарную дверь. Та с легкостью открывается наружу, отгребая снег в сторону. Грейс проскальзывает в затхлую темноту, я следую за ней.
Полумрак амбара рассеивает лишь свет, просачивающийся сквозь щели между досками в стенах и потолке. Внутри холодно, но здесь не гуляет ветер, поэтому воздух не такой промозглый. Грейс закрывает за мной дверь, снимает фонарь с крючка и достает коробок спичек из кармана.
– Одного фонаря нам хватит, как ты думаешь? – спрашивает она, уходя вглубь амбара.
Я чувствую запах животных, слышу кудахтанье кур, ржание лошадей. Нескольких коров, молчаливых и неподвижных, привели на дойку. Большинство лошадей, коз и коров остаются на пастбище. Позади амбара находится свинарник, и я слышу хрюканье. Воздух пропитан запахами навоза, сена и скота.
– А где щеночки? – спрашиваю я. Так я прозвал двух огромных собак Хилла.
– Спят в доме, – отвечает она. – Думаю, им не нравится холод.
Мы подходим к главному курятнику, который пристроен к внутренней стене амбара и защищен от хищников толстой проволочной сеткой. Здесь более двухсот кур, и собрать яйца будет непростой задачей. Я знаю, курицы исклюют мою руку до крови, но тем не менее мне нравится это занятие. У нас в приюте всего двадцать несушек, и среди них нет бройлеров; скудных запасов яиц на всех нас едва хватает, поэтому мы обязательно берем яйца с фермы Хилла. Помимо несушек, ферма может похвастаться еще примерно полусотней цыплят, отобранных для продажи на
