Мальчики в долине - Филип Фракасси
Пересчитав всех, Джонсон начинает перебирать возможные варианты. Мальчик не мог не проснуться, кто-нибудь разбудил бы его. Может, с ним что-то случилось, нельзя исключать и такой маловероятный вариант. Опять же, он не мог остаться незамеченным, кто-нибудь увидел бы.
Сбежал?
У Джонсона чуть слюнки не потекли от этой идеи. Мысленно он уже седлает лошадь. Они могут бежать только на запад, в сторону города. Любое другое направление в такую погоду – смертный приговор. Он смотрит на Пула в ожидании приказа.
Прежде чем Пул успевает что-то сказать, улыбка сходит с лица Уайта, он хмурится. И начинает нервно бормотать.
– Погодите, погодите… минуточку… – Отец Уайт оглядывает столовую, его губы шевелятся, он вычисляет что-то про себя. Мальчики смотрят на него с невинным любопытством. Когда он снова начинает говорить, его дрожащий голос похож на ветер, завывающий сквозь щели.
– Боюсь, не хватает двух мальчиков.
Нервы у Джонсона на взводе, он начинает лихорадочно соображать.
Двух мальчиков?
Значит, они сбежали вместе! Да, в этом есть смысл. Но кто? Джонсон снова всматривается в лица воспитанников. И вдруг вспоминает: ну конечно, Питер уехал с Эндрю. Он чувствует, как его запал угасает, и его опасения сбавляют обороты, словно замедляющийся поезд. Должно быть, этому тупице не сказали, что Питер уехал. Что касается второго, старый священник, вероятно, ошибся при счете…
– Кто? – стальным голосом спрашивает Пул, вставая.
– Бенджамин… – Уайт оглядывается по сторонам, по лицу видно, что он в замешательстве. Кто-то из мальчиков шепчет что-то Уайту, но Джонсон не видит, кто именно. Священник благодарно кивает. – Ах да, и Бэзил.
Бен и Бэзил? Сбежали вместе? Вполне возможно. Они оба из той маленькой компании, которая ходит по пятам за Питером, словно сиротливые ученики.
Теперь уже Пул осматривает комнату, его лицо приобретает темно-красный оттенок.
– Кто-нибудь знает, где Бен и Бэзил? Говорите все, что вам известно, иначе будете наказаны!
Никто из мальчиков не отвечает. Большинство смотрят себе на колени. Некоторые поднимают глаза с выражением напускной невинности.
– Отец? – говорит Джонсон, сжимая руки в кулаки.
Пул поворачивается к нему и кивает.
Спускает своего пса.
Хорошо, думает Джонсон, его челюсти крепко сжаты. Он проходит мимо напуганных детских лиц.
Ничего, я их догоню.
Эти маленькие засранцы у меня получат.
* * *
Зная, что это бесполезно, но не желая ничего упустить, Джонсон начинает с проверки общей спальни. Если детей там нет, он проверит другие комнаты, часовню, амбар. Вряд ли они прячутся в спальне, но ему будет спокойнее, если он вычеркнет ее из своего мысленного списка. Затем он вернется к Пулу за разрешением продолжить погоню верхом.
Они не успеют пройти и мили, думает он, но тем не менее торопится. Нет смысла давать им слишком большую фору. Не в такую погоду.
В спальне пусто, как он и ожидал. Джонсон опускается на колени и заглядывает под кровати, проходит из конца в конец, чтобы убедиться, что никто не прячется под кроватью или под одеялом.
Никого.
Поворчав, он направляется к выходу, мысленно отмечая следующие места из списка: гардеробная, классная комната, туалет, часов…
ТУК.
Джонсон замирает.
Он поворачивается и делает шаг к окнам.
ТУК-ТУК.
Джонсон снова поворачивается. Это у него за спиной?
Не может быть.
ТУК!
Сверху!
Он смотрит на низкий потолок.
И замечает его. Люк, ведущий на чердак.
Стук доносится из-за люка.
На чердаке кто-то есть.
– Есть там кто?! – кричит он, встав прямо под люком.
Он замечает завязанную узлом веревку, свисающую из отверстия, просверленного в люке. Он может легко дотянуться до нее, но… пока нет.
– Есть там кто?! – снова кричит он.
– Брат Джонсон? – заглушенный голос. Детский голос. И, судя по всему, его обладатель в ужасе. – Помогите мне!
Джонсон ворчливо хмурится. Будь прокляты эти мальчишки и их шуточки. Он хватает большой узел и тянет вниз.
Люк плавно опускается вместе с лестницей, которая чуть не ударяет Джонсона по голове. Он чертыхается себе под нос.
Он поднимает взгляд на темный квадрат и видит мальчика без лица, смотрящего на него. В ужасе Джонсон вздрагивает от этого зрелища и только потом понимает, что у ребенка на голове кормовой мешок.
– Боже, – бормочет он, его страх быстро сменяется гневом. – Сними эту штуку!
– Они запретили! Они сказали…
– Живо! Или я сам ее с тебя стащу.
Мальчик хватается за углы на макушке и стаскивает мешок. Показывается мятое красное лицо. Мокрое от соплей, пота и слез. Он снова начинает плакать, и Джонсон чувствует, как мало-помалу утихает его гнев.
– Какого черта ты здесь делаешь, Бенджамин?
Бен качает головой и вытирает лицо рукавом.
– Можно я спущусь?
– Что? Да, черт возьми, и поживее! Что здесь происходит?
Бен спускается вниз, выдавливая из себя по слову между икотой и всхлипами. Его отчаяние так ошарашивает Джонсона, что он решает сбавить обороты.
Проклятый мальчишка до смерти напуган.
Джонсон делает вдох и изо всех сил старается говорить мягко.
– Хорошо, парень. Хватит. Расскажи, что стряслось.
Бен кивает и глубоко вздыхает.
– Я был один в спальне или думал, что один… Остальные ушли мыть руки перед обедом. Я хотел взять кое-что из тумбочки, когда кто-то натянул мешок мне на голову. Я ничего не видел, и мне стало страшно. Потом…
Джонсон берет Бена за руку и усаживает его на ближайшую кровать. Мешок? Что за безумие? Мальчик врет? Нет, нет… не может быть. Только посмотрите на этого бедолагу.
– А потом?
– Потом я почувствовал, как что-то острое укололо меня в спину. Типа ножа. Они приказали мне не двигаться, молчать или… или они меня зарежут.
– Бог мой, – говорит Джонсон. Это уже не простая детская шалость. Кое-кто поплатится.
– Я услышал, как опустилась лестница, они толкнули меня к ней и заставили карабкаться наверх. Потом что-то произошло, не знаю что. Послышались голоса в коридоре. Они приказали мне не двигаться и не снимать мешок, или они вернутся и прикончат меня. Потом люк закрылся… и я оказался взаперти. Мне было так страшно, Джонсон!
Бен снова начинает плакать, и Джонсон кладет руку ему на плечо.
– Ладно, ладно. Хватит. Мальчишки решили над тобой подшутить. Не стоит плакать из-за этого как маленький.
Бен кивает и пытается успокоиться.
– Это совсем не было похоже на шутку. Понимаете… они говорили… слишком серьезно. Не смеялись и не шутили.
Джонсон хмурится. Плохо дело. Очень плохо.
И одного мальчика все еще не
