Кровавые легенды. Русь - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
– Дома не появлялся, – отрезала жена. – Я наберу, предупрежу, что вы заходили, Надежда.
Домофон замолчал. Надя прислонилась лбом к металлической поверхности двери. Адреналиновый задор постепенно исчезал, как отлив. Вместо него подступала волна отчаяния.
Что теперь? Куда бежать и что делать? Терпеливо ждать завтрашнего дня?
Ей на плечо положили руку, и Надя резко обернулась, думая почему-то, что это Ранников, нашел ее сам, спасет, увезет отсюда!
Но перед ней стояла Галина Сергеевна собственной персоной. Улыбалась противно, обнажая желтоватые зубы. Под глазами мешки, а еще видно седые волосы у корней. Старуха. Вечная старуха.
– Наденька, ты такая глупая, – сказала Галина Сергеевна. – Ну просила же тебя сидеть спокойно, работать. Что мне с тобой делать?
– Отпустите нас, – попросила Надя едва слышно.
Из нее от страха будто выкачали воздух.
– Не могу, это не в моей власти.
– Тогда отведите к этому вашему речному царю. Я поговорю. С Моренко у вас договор, а я-то зачем вам? И Семен мой зачем? Он вообще ничего не сделал.
Галина Сергеевна покачала головой.
– Не могу. Пойми, дорогая, все уже решено, – произнесла она как будто с сожалением. – Отсюда никто не уйдет до свадьбы. Да и после, возможно, тоже. Пойдем. Я тебе обед принесла в кабинет, вкусный. Роллы и картошку фри. Через три часа отвезешь Моренко на репетицию, а оттуда помчим по делам.
– По каким делам?
– Важным, государственным, речным. Пойдем.
Галина Сергеевна взяла Надю под локоть и повела прочь от дома.
Больно стрельнуло в коленке. Надя поняла, что никуда и никогда больше не убежит.
Вечером ей выделили автомобиль с водителем. Это был черный «Кашкай», за рулем которого сидел мужчина хоть и не в спортивной одежде, а в каком-то современном костюме стиля кэжуал, но тоже мало отличимый от «братка». Был он короткострижен, широкоплеч, с квадратным лицом, немногословен. Лицо покрыто каплями влаги, губы потрескавшиеся и синеватые. Заложный покойник, или как там его. Если не приглядываться, то и знать не будешь, что это, возможно, давно умерший человек. Интересно, сколько их вот так запросто бродит среди живых? А какие еще существа могут находиться в этом городке?
Надя не интересовалась фольклором или мифологией, поэтому помнила разве что русалок из разных сказок, которые были с хвостами и красными волосами. А, ну еще можно вспомнить мертвецов из «Пиратов Карибского моря» и кракена оттуда же. Вряд ли в Волге водится кракен… хотя до вчерашней ночи она и в живых покойников не верила…
Водитель вышел, чтобы открыть перед Надей заднюю дверцу, был учтив, хоть и поглядывал постоянно на нее через зеркало заднего вида.
Пока ехали, мысли переметнулись к Ранникову.
Вообще, она думала о нем на протяжении всего дня, не могла отвлечься. Кабинетная тишина, до этого уютная, сегодня особенно давила. То Наде казалось, что Ранников уже мертв, утоплен в болоте, стал прислужником речного царя, то она с надеждой верила, что его просто взяли в заложники, чтобы надавить на нее, убедить не делать глупостей. То Надя металась к окну, чтобы выпрыгнуть снова и отправиться в полицию или морг (к слову, когда ее вернули в кабинет, оказалось, что деревянные рамы крепко заколочены толстыми гвоздями), то усаживалась в угол между шкафом и батареей и думала о том, что было бы, веди она себя чуть настойчивее по отношению к Ранникову, например, уговори она его развестись и переехать из Ярославля куда-нибудь подальше. Они бы оба не оказались в Бореево и были бы счастливы.
Надя не выходила из автомобиля, даже когда подъехали к дому Моренко. Тот ждал у крыльца, курил. Почему-то Надя думала, что разозлится, увидев его, но ощутила только легкую горечь и безразличие. Будто спустя много лет встретила бывшего одноклассника, который дергал за косичку или тупо шутил над внешностью. Больше не было в Моренко никакой загадочности или гениальности. Даже наоборот, она увидела его совершенно для себя понятным.
Он забрался в салон, сел рядом с Надей. Несколько минут ехали молча и не глядя друг на друга. Потом Моренко сказал негромко:
– Мне очень жаль, Надя. В какой-то мере это и моя вина тоже.
– Все происходящее – ваша вина, – отозвалась она. – Если бы не вы, богатый гость, меня бы здесь вообще не было. Сколько жизней вы угробили?
Он не ответил, отвернулся к окну.
Автомобиль припарковался на пустой стоянке возле театра. Водитель отправился вместе с ними. Видимо, Галина Сергеевна больше не собиралась оставлять Надю одну. Моренко шел быстро, ссутулившись и убрав руки в карманы. Может, у него там снова кухонный нож?
В холле их ждали гардеробщицы, несколько человек из театра, какие-то еще важные люди в пиджаках и галстуках. Наде казалось, что все на нее смотрят, наблюдают, как бы не сделала чего идиотского. Люди вокруг теперь были заодно с жабой, с речным царем. Каждый житель Бореево знал, кто такая Надя и зачем она приехала.
Тощие руки протягивали Моренко плакаты, диски с альбомами, фотографии и ручки. Просили расписаться, написать несколько слов бабушке, жене, дочери. Люди улыбались и льстили. Моренко тоже улыбался и льстил, уставшим взглядом ощупывая каждого.
– Наденька, вы такая красотка! – ласково произнес кто-то из этой толкучки.
Люди зааплодировали. Тощие руки теперь потянулись и к ней. Надя отпрянула, испугавшись. Вокруг стало влажно и душно. Ее оттеснили в сторону, а Моренко удалился в окружении то ли поклонников, то ли охранников. Ему-то точно больше никто не даст просто так уйти.
Надя прошла в репетиционный зал. Сегодня людей здесь было существенно больше. По рядам проносился шелест разговоров, кто-то покашливал и посмеивался. Наде показалось, что кто-то показал на нее и множество голов сразу же повернулось, оценивая. Еще одна фобия со вчерашнего дня.
Минут десять она сидела без движения в дальнем ряду. Снова подумала о Ранникове. Вдруг он теперь один из этих, верноподданных? Но в зале его не было.
Потом на сцене появились музыканты, расставили инструменты, настроили микрофоны. Выскочил Моренко, одетый в черный костюм-тройку, в черные же ботинки, будто жених перед свадьбой. Он суетился, подбегал от одного инструмента к другому, требовал отладить, настроить, добавить звучания. Выхватил у клавишника ноты и швырнул их со сцены, громко крича:
– Вы не успели выучить? Как возможно? Как возможно?
Чувствовались торопливость и суета. И еще как будто страх. Моренко на сцене был сам не свой. Надя прекрасно понимала почему и на мгновение снова испытала жалость к этому пожилому человеку, жизнь которого зашла в тупик. Каково это, знать время и место, когда твой жизненный путь закончится? Каково это, отмерять минуты до трагического финала?
