Кровавые легенды. Русь - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
Магии на сцене не существовало. Моренко не справлялся с эмоциями. Гитара то дребезжала, то фальшивила, то рвала ритм, из-за чего помощники с другими инструментами тоже сбивались. Начинали заново. Моренко злился, снова наорал на клавишника, потом закурил прямо на сцене, усевшись на край и свесив ноги. Зрители в зале делали вид, что так и было задумано, но все понимали, что репетиция не удалась. Кто-то робко хлопал, кричали: «Браво!» Звучало как издевка.
В конце концов Моренко бросил попытки совершить что-то стоящее и удалился. В зале никто не расходился еще долго. Ждали возвращения. Но Надя понимала, что он уже точно никуда не вернется.
Она вышла из зала, направилась под лестницу, к служебным кабинетам. Водитель следовал метрах в трех позади.
– Не убегу, не убегу, – пробормотала Надя. – Да и что ты мне сделаешь? Ноги переломаешь?
Моренко сидел в комнатке на кожаном диване и курил. Галстук он уже успел снять, расстегнул пиджак и жилетку. Белая рубашка топорщилась на тощей груди.
– А, Надя. Снова расскажете мне, какая я сволочь? – мрачно спросил он.
– Многого хотите, – ответила Надя, чувствуя, что готова дерзить и ругаться не меньше его. – Мне сказали после репетиции сопроводить вас к главной сцене на реке. Где эта голова большая торчит. Вам нужно там тоже проверить звук, акустику, что-то еще.
– Вы не верите, а я действительно хотел вас вчера вытащить, – произнес он. – Как только узнал, что вы выбраны подругой, так и сорвался…
– Верю, верю, – ответила Надя. – Только смысла никакого нет все это перетирать по сто раз. Поехали к реке, а то эти мужички-покойнички вас сейчас на добрых рученьках вынесут.
– У меня тоже один такой есть! – все еще мрачно хмыкнул Моренко и кивнул куда-то в сторону.
И точно: в темноте около зеркала притаился короткостриженый браток.
– А их можно как-то, ну, обезвредить или убить? Как в фильмах? Вырвать сердце, например, или мозги?
– Сударыня, – подал голос браток. – Не нужно так шутить. Мы все люди подневольные – и вы, и я. Каждый свое дело делает.
– Но в теории. Что с вами сделать? Вы же, получается, зомби?
– Похоронить по-человечески надо, – ответил браток, помолчав. – Найти каждую косточку в том проклятом болоте, в могилку сложить, молитву почитать, сверху крест поставить. Тогда речной царь не будет больше иметь над нами власти. Но разве ж кто-то это сделает.
Говорил он равнодушно, словно инструкцию какую-нибудь наизусть читал, но Надя вдруг поняла, какая же ужасная участь выпала заложным покойникам. Застряли между жизнью и смертью, превратились в слуг, рабов, и никакого выхода не предвидится. Потому что никому они больше не были нужны и потому что судьба их зашла в тупик.
Как и у всех в этом помещении.
– Пойдемте, – пробормотала Надя.
Моренко докурил, разглядывая ее задумчивым прищуром сквозь белый дым.
– Обещайте, что если выберетесь отсюда вдруг, то обязательно пробьете по своим каналам, чтобы исследовали болото, нашли всех и похоронили как следует. Хорошо?
– А вы грехи свои пытаетесь замазать? – не удержалась Надя. – Себя бы спасли для начала.
– Мне уже поздно. Я кончен.
Минут через двадцать безмолвный шофер на «Кашкае» доставил их к набережной и главной сцене завтрашнего фестиваля. Туда можно было и пешком дойти, но машина сделала несколько кругов по центру города, будто нужно было потянуть время. До заката оставалось еще несколько часов, но людей возле реки было уже меньше, чем утром.
Надю, Моренко и водителя пропустили за сетчатое ограждение без вопросов. Рабочие в оранжевых касках и робах делали вид, что не обращают на них внимания, но Надя заметила их взгляды, ухмылки и – капли влаги на лице, щеках, лбу, шее. Возможно, от жары, а возможно, и нет.
Гигантская поролоновая голова слегка покачивалась на ветру, загораживая солнце. Водяной смотрел на Надю выцветшими глазами и угрожающе ухмылялся потрескавшимися губами.
– Тридцать лет уже этой голове, – кивнул водитель. – Но царю нравится, поэтому никто не заменяет. Латают, красят, зашивают дыры разные. А мы ждем, пока развалится окончательно. Пугает она меня.
Они прошли мимо палаток и металлических конструкций к сцене, возведенной прямо на воде.
Понтоны казались хрупкими, но даже не покачивались на волнах, были надежно закреплены. Вдоль невысокой оградки тоже стояли рабочие, что-то там приматывали, налаживали. Сама сцена была уже плотно огорожена брезентом, создавая полусферу, внутри которой высился постамент для исполнителя. На постаменте стояли барабанная установка и подставки под гитары, в разные стороны тянулись провода.
В глубине же, под сводом, Надя увидела обычный деревянный стол, а на столе – Ранникова.
Она вскрикнула от ужаса, шагнула было в его сторону, но водитель крепко ухватил и дернул обратно.
– Не нужно рыпаться, уважаемая, – буркнул он хищно. – Целее будете.
Ранников распластался на спине, уронив голову набок. Белые пластиковые жгуты опоясывали его запястья и голени. Вдобавок Ранников был обнажен – только на левой ноге болтался носок. Надя различила темные синяки на месте, где были закреплены жгуты, а еще кровоподтеки на лице, в области шеи и желтые кляксы на животе. Ранникова били, и били нещадно. Сейчас он находился без сознания. Или вообще был мертв.
– Что вы!.. Я буду кричать! – Надя ударила водителя свободной рукой, оцарапала влажное лицо, но водитель будто не почувствовал, сжал ее еще крепче.
– Кричите сколько влезет. Тут замечательная акустика, ветер унесет ваши крики далеко на Волгу.
Моренко отступил, пряча взгляд. Он или знал, или догадался о происходящем.
– Зачем вам Семен? Отпустите его! Есть же я! – Надя все выворачивала руку, пыталась, но тут заметила движение сбоку и увидела подошедшую Галину Сергеевну.
Жаба была со свитой. Четверо братков стояли возле нее, скрестив руки на животах. Галина Сергеевна оделась в черное, как будто траурное. Волосы убрала под некрасивую шляпку. Смотрела на Надю, чуть склонив голову, то ли сочувственно, то ли с презрением.
– Мы не можем его отпустить, дорогая, – сказала жаба. – Товарищ Моренко завтра женится, а для женитьбы, как я говорила, нужны определенные ритуалы. Ну, вот как в мирской жизни, знаете. Выкуп невесты бывает или еще похищение. Иногда загадки всякие устраивают, квесты. Так и у нас.
– И что же это за ритуал?
Холодный ветер донес запах жарящегося шашлыка. Как будто из другой реальности.
– Жертвоприношение, – ответила жаба. – Речной царь ведь из старых богов, которые на Руси водились много веков назад. Он любит, когда его боятся и уважают. Никакой свободы воли или смерти за наши грехи. Старое доброе жертвоприношение.
– Семена? Вы хотите его…
Надя рванулась с новой силой, в порыве злости
