Чак Хоган - Штамм Закат

Эф в одну секунду оказался рядом с ним.

— А под водой — могут. Тут им ничто не может поме­шать.

— Прогресс, — сказал Фет. — Вот это и есть та беда, куда он нас завел. Как это называется — когда ты понимаешь, что можешь безнаказанно поживиться каким-нибудь гов­ном, потому что никто не придумал правил, запрещающих

это?

— Лазейка, — произнес Эф.

— Точно. Вот, это она и есть. — Фет развел руки, словно обнимая все пространство вокруг. — Мы только что обна­ружили огромную зияющую лазейку.

Вскоре после полудня роскошный междугородный авто­бус выехал со стоянки Приюта для слепых имени св. Лю-ции штата Нью-Джерси и двинулся в направлении одной привилегированной частной школы-интерната, располо­женной в северной части штата Нью-Йорк.

У водителя был целый мешок глупейших историй и еще один мешок избитых анекдотов, поэтому он не переставая развлекал своих пассажиров — около шестидесяти напуган­ных детишек в возрасте от семи до двенадцати лет. Исто­рии болезней этих малолеток были тщательно отобраны в травматологических отделениях больниц трех штатов. Все дети недавно серьезно пострадали — они ослепли во время покрытия Солнца Луной. Для многих это была пер­вая поездка в жизни без родителей.

Всем маленьким пациентам были предложены стипен­дии, оплаченные Фондом Палмера, в которые входила и оплата этой загородной ознакомительной поездки, и со­держание в специально оборудованном заведении для не­давно ослепших, где детям предстояло пройти курс адаптив­ной терапии. Сопровождали их девять выпускников Прию­та имени св. Люции, которые были формально слепы, ина­че говоря, острота их центрального зрения была снижена в десять и более раз, но остаточное восприятие света со­хранялось. Клинический диагноз, поставленный их подо­печным, выражался буквами ПОВС — «полное отсутствие восприятия света», то есть дети были абсолютно слепы. Во всем автобусе единственным зрячим был водитель.

Во многих местах движение было медленным из-за про­бок, буквально взявших Большой Нью-Йорк в кольцо, но водитель не переставал развлекать ребятишек, добродуш­но подшучивая над ними и загадывая загадки. Время от времени он принимался рассказывать им об этой поездке, или описывал интересные вещи, которые видел из окна, или просто придумывал какие-нибудь детали пейзажа, что­бы сделать обыденное — интересным. Водитель давно ра­ботал в Приюте имени св. Люции и не имел ничего против того, чтобы играть роль клоуна. Он знал: один из главных способов раскрыть потенциал этих покалеченных детей и подготовить их души к тем испытаниям, что ждали впе­реди, — это подпитка их воображения, включение ребяти­шек в какую-нибудь деятельность.

— Тук-тук. «Это кто?» — «Никто». — «То, что Ник-то, по­нятно. Ник — это имя, а дальше как?» — «Никак! Эти игры слов меня достали!»

И так далее в том же духе.

Остановка в «Макдональдсе», с учетом всех обстоя­тельств, прошла без приключений, ну разве что в качестве подарка к «Забавному угощению» слепым ребятишкам зачем-то раздали голографические открытки. Водитель сидел отдельно от всей группы, сочувственно наблюдая, как дети осторожно нащупывают картофельную стружку своими неуверенными пальчиками, — они еще не научи­лись для простоты дела собирать еду с блюда по часовой стрелке. В то же время «Макдональдс» был для них полон знакомых зрительных образов, в отличие от большинства слепых детей, которые были незрячими от рождения, — видно было, что эти маленькие инвалиды чувствовали себя вполне комфортно на гладких пластиковых вращающихся стульях и с гигантскими пластмассовыми соломинками управлялись весьма умело.

Когда они снова отправились в путь, трехчасовая — как планировалось — поездка растянулась во времени едва ли не вдвое. Сопровождающие заводили песни, дети подхва­тывали и каждую песню повторяли по нескольку раз; по­том на экраны под потолком салона стали выводить ауди-окниги, — ребятишки их внимательно слушали. Некото­рые, совсем маленькие, то и дело проваливались в сон — слепота сбила им биологические часы.

Сопровождающие воспринимали изменения в качестве света, проникающего сквозь окна автобуса, и они ощути­ли, что снаружи опускается тьма. Когда они въехали в штат Нью-Йорк, движение автобуса заметно ускорилось, но вдруг машина резко затормозила, да так, что мягкие игруш­ки и стаканчики для питья попадали на пол.

Автобус свернул к обочине и остановился.

— Что это? — спросила старшая сопровождающая по имени Джони, двадцатичетырехлетняя помощница учите­ля, — она сидела впереди и была ближе всех к водителю.

— Не знаю... Что-то странное, — последовал ответ. — По­сидите спокойно. Я скоро вернусь.

С этими словами водитель вышел, но сопровождающие даже не успели заволноваться, — каждый раз, когда автобус останавливался, вздымался лес ручонок: дети просили, чтобы их отвели в туалет в задней части машины.

Минут десять спустя водитель вернулся. В полном мол­чании он завел автобус, несмотря на то что сопровождаю­щие еще не закончили водить детишек в туалет. Просьба Джони немного подождать с отправкой не вызвала ника­кой реакции водителя, однако в конце концов дети рассе­лись по местам, и все снова было в порядке.

С этого момента автобус катил по трассе в полной ти­шине. Аудиозаписи больше не транслировались. Прекра­тилась и болтовня водителя, более того, он теперь наотрез отказывался отвечать на вопросы Джони, сидевшей прямо за его спиной в первом ряду. Джони не на шутку растрево­жилась, однако решила сдержать эмоции, чтобы осталь­ные не почувствовали ее озабоченности. Она уговаривала себя, что все идет по плану, автобус движется в заданном направлении, они едут нормально, не превышая скорости, и в любом случае цель их путешествия должна быть уже совсем близко.

Спустя какое-то время автобус свернул на проселочную грунтовую дорогу, и все, кто спал, мгновенно проснулись. Затем машина покатила по совсем уже неровной земле и стала переваливаться с колдобины на колдобину, — все схватились за поручни, а напитки из опрокинувшихся ста­канчиков полились на колени сидящих. Тряска продолжа­лась еще целую минуту — все мужественно терпели, — и вдруг автобус резко остановился.

Водитель выключил двигатель. Все услышали шипение пневматики — это отворилась дверь, сложившись гармош­кой. По-прежнему не произнося ни слова, водитель по­кинул автобус — звяканье его ключей постепенно стихло вдали.

Джони посоветовала остальным сопровождающим на­браться терпения. Если они действительно добрались до школы-интерната — Джони очень надеялась на это, — то в любую минуту должен был появиться персонал, чтобы поприветствовать их. С проблемой безмолвного водите­ля можно будет разобраться в другое, более подходящее время.

Однако с каждой минутой становилось все более ясно, что этого не произойдет, и, во всяком случае, никто не вы­ходил их встречать.

Джони ухватилась за спинку сиденья, поднялась и стала нащупывать дорогу к открытой двери.

— Эй! — позвала она в темноту.

В ответ старшая сопровождающая не услышала ничего, кроме потрескивания и позвякивания остывающего двига­теля и хлопанья крыльев пролетевшей птицы.

Джони повернулась к маленьким пассажирам, вверен­ным ее попечению. Она чувствовала их усталость и трево­гу. Долгое путешествие, а теперь еще и неясный финал. Несколько детишек на задних сиденьях уже плакали.

Джони собрала сопровождающих в передней части ав­тобуса, чтобы посовещаться. Некоторое время они ярост­но шептались, но что делать дальше, никто не знал.

«Вне зоны действия сети», — сообщил мобильник раз­дражающе спокойным голосом.

Один из сопровождающих принялся ощупывать широ­кую приборную панель в поисках водительского радиоте­лефона, но наушники так и не обнаружил. Однако он за­метил, что мягкое пластиковое сиденье водителя неесте­ственно горячо.

Еще один сопровождающий, порывистый девятнадца­тилетний юноша по имени Джоэл, наконец развернул свою складную тросточку и, постукивая ею, осторожно спустился по ступенькам на землю.

— Под ногами трава, — сообщил он оставшимся в авто­бусе, а затем прокричал, обращаясь к водителю или к кому бы то ни было, кто мог оказаться поблизости:

— Эй! Есть здесь кто-нибудь?

— Все это так неправильно, — сказала Джони. Она, стар­шая сопровождающая, чувствовала себя столь же беспо­мощной, как и ее маленькие подопечные. — Я просто ниче­го не могу понять.

— Подожди, — сказал Джоэл, интонацией призывая ее к молчанию. — Вы слышите это?

Все затихли, прислушиваясь.

— Да, — сказал кто-то из сопровождающих.

Джони не услышала ничего, кроме уханья совы в отда­лении. -Что?

— Не знаю. Какое-то... Какое-то гудение.