Кровавые легенды. Русь - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
Они шли по набережной, и Моренко торопливо, с детским задором рассказывал о своем детстве в Бореево. Со вчерашнего дня он стал заметно веселее, воспоминания наполнились теплотой. Надя узнала о том, что в Бореево было всего две школы, причем одна – для детей из разных ближайших деревень. Их привозили на автобусах по утрам и увозили после обеда. Деревенские дети казались Моренко неграмотными чумазыми дикарями, и он с одноклассниками кидал им хлеб, как голубям. За это потом получил нагоняй от матери, а еще позже, классе в седьмом, влюбился в деревенскую дикарку Валентину и слонялся за ней целый год, добиваясь признания. Валентина походила на русалку, с большими зелеными глазищами – вот как у вас, Надя, – и пленила почти всех парней в двух школах. Но в итоге она выбрала мускулистого Кольку из десятого. Он стал бандитом и увез Валентину в Москву.
Рассказав штук пять историй про школу и юность, Моренко внезапно замолчал и погрузился в свои мысли, улыбаясь чему-то внутреннему. Как раз дошли до спуска к фестивальной площади. Заборы частично убрали, но пройти все равно было нельзя. На высоких металлических конструкциях трепетали растянутые транспаранты: «Волга – мать России» и «Бореево – сто лет на волне народной песни». Вдалеке была видна сцена, торчали арматуры и прутья, на которые работники натягивали плотное брезентовое полотно синего цвета.
– Знаете, вон там, за баррикадами фестиваля, если дойти до порога реки и продраться сквозь рогоз, можно выйти на мель и перебраться на другую сторону Волги, – сказал Моренко. – Мы постоянно туда бегали школьниками. Другая сторона реки – это как другой мир. Там все незнакомое, иное. Хотите сходить со мной?
– Куда? – Надя не сразу сообразила.
– На другую сторону. Переберемся на планету Земля-2, подальше от людей и чудовищ. – Во взгляде Моренко снова, как ночью, зародилось что-то едва уловимое, безумное. Он добавил: – К черту все. Ну должна же быть у человека попытка к бегству. Когда уже ничего не жалко, да? Угрожают, угрожают, но что они мне еще сделают?
– Кто? Кто сделает? Вы о чем?
– Неважно. Идемте? Хотя нет, вам лучше отказаться. Вам-то бежать незачем.
Он перестал улыбаться, закурил электронку, глядя с прищуром на широкую Волгу. Ветер растрепал волосы.
Снова смена настроения. Старческое. Творческое. Гениальное. Может, таблетки пьет, а тут забросил?
– Я не в спортивном, – буркнула Надя. – Туфли на каблуках, джинсы. Куда мне? Наверное, останусь.
– Правильно. Бегство всегда непредсказуемо. Поэтому люди и не убегают, ждут конца в таком положении, как их поставили.
– Это уже оскорбительно…
Моренко не стал ее дослушивать. Он обогнул сетчатый забор, легко перепрыгнул через бордюр и зашагал по траве к реке. Как вчера. Точно, без таблеток и психического тут не обошлось.
– Постойте! – Надя бросилась за ним, каблуки сразу увязли в земле, пришлось их сбросить и спускаться босиком.
Некоторые прохожие остановились, наблюдая. Сейчас начнут снимать на телефоны, выложат в Интернете. Главное, чтобы Моренко не стал чудить.
– Не нужно идти, – отмахнулся он, когда Надя попыталась ухватить за руку. – Я сам. Попытаюсь. Ну, разок всего. Вчера, знаете, когда был в номере, причудилось всякое. Твари речные, покойнички без глаз. И тут мне сразу все вспомнилось. Договор, невеста, алчность моя ненасытная. Грех, знаете, в тщеславии. А что мне кто сделает? Я богатый гость!
– Что вы такое несете? – Она обогнала Моренко на склоне и пошла чуть впереди, чтобы удержать того от прыжка в воду. Камешки и сухая трава царапали подошвы.
– Я, Надя, совершил ужасную ошибку в жизни. И нет мне покоя, – пробормотал Моренко.
Дойдя до реки, он резко свернул вправо и углубился в скрипучие заросли рогоза. Забора тут уже не было, поэтому Моренко быстро обогнул стройку и вышел к месту, где заканчивалось благоустройство набережной.
– Вы же не собираетесь топиться? – спросила Надя.
– Если бы, – ответил Моренко.
Шли минут семь. Прохлады от реки никакой не было, берег стал выше и круче, трава сделалась мелкой, колючей, идти по ней – все равно что по стеклянной крошке. Надя обернулась и поняла, что набережная, палатки фестиваля, транспаранты, гигантская голова водяного, да и вообще цивилизация с людьми и телефонами, дорогами и автомобилями остались далеко. Слева – холмы с редкими домиками (видовые веранды, элитные застройки, наглухо огороженные высокими заборами) и макушки леса. Справа – широкая Волга. Из-за холма показался белый трехэтажный пароход, прогремел гудком. Моренко поморщился.
– Знаете историю про Садко? – спросил он внезапно.
– Конечно. Купеческая новгородская былина.
– Верно, про музыканта, который заключил сделку с речным царем. Там для него все хорошо кончилось, потому что это была выдумка купцов, обеляющая их профессию. Говорят, дело происходило не в Новгороде, а где-то в этих краях.
– У каждого города есть похожие легенды.
– И речной царь везде свой. Местный. Не царь даже, а князь, но кого это волнует?
Моренко остановился у высохшего дерева, склонившегося над рекой так, что корни наполовину вывалились из земли.
– Где-то здесь была мель… Эх, память. Кажется, что помнишь все в мельчайших подробностях, а на деле…
– Зачем нам на другую сторону? От кого вы бежите?
– От него самого, от царя, – пробормотал Моренко и зашагал дальше, разглядывая воду. – Я вот подумал ночью, что если удастся сбежать из города, то, может, он меня и не вернет больше? Мне терять некого, царь всех забрал. Смотаюсь за границу, там свои цари и султаны, может, и не дотянется проклятый. По-хорошему, и приезжать не нужно было. Но они меня заставили.
Голос Моренко сорвался до невнятного бубнежа. Надя заметила, что он сильно вспотел и сгорбился. От утренней ухоженности и бодрости ничего не осталось. Скорее вернулся тот Моренко, ночной, сумасшедший.
Точно, сумасшедший. И она одна тут с ним. Замечательно.
На реке вдалеке показался белый теплоход.
Надя достала телефон, благо сеть ловила, уверенные три палочки. Набрала Ранникову сообщение и скинула геолокацию. Пусть или сам приезжает, или вызовет кого-нибудь, пока не поздно. Ранникова не было в сети уже час, и Надя хотела было позвонить, но тут увидела людей.
Невысокие тени отделились от зарослей неподалеку и направились к ним. Моренко остановился, поднеся ладонь к глазам. Солнце было за спинами людей, поэтому Надя не сразу разглядела, что это четверо мужчин, всем лет под тридцать, короткостриженые, спортивные, в «адидасах» и кроссовках. Такие прикиды она видела разве что в фильмах про бандитов девяностых. И еще странное: одежда висела на них не по размеру, была мокрая, а обувь громко хлюпала при шагах.
