Самая страшная книга 2025 - Юлия Саймоназари
Мама постаралась на совесть. Закопала очень глубоко, замотала клейкой лентой в несколько слоев. Кроме того, засунула кассету в десяток пластиковых пакетов, чтобы влага не просочилась внутрь. Все это она поместила в жестяную коробку.
Молясь, чтобы запись сохранилась, Кира зашла в дом. Она вставила кассету в адаптер, затем в видеомагнитофон.
На экране появилась плюшевая морда медведя. Живот скрутило от страшного предчувствия.
– Да, – сказал мужской голос за кадром. – Что-то вроде вашей, только гораздо компактнее. Качество, конечно, куда хуже, но вы ведь и не собираетесь снимать на нее фильм.
– А насколько хватает карты памяти? Сколько времени он будет снимать? – Это уже голос мамы.
– Около часа.
Мужская рука сняла медведя с полки и указала на черный нос:
– Это настоящий шпион. Если не знать, что сюда встроена камера, то никто никогда не догадается. Игрушка – и все тут.
В следующем кадре мама была дома. В том же платье, но с чистыми руками, без огромных пятен. Впрочем, лицо опухло от слез. Рядом с ней на столе лежала газета. Она резко встала, скрипнув ножками стульев, и схватила камеру. В кадр попала статья с жестоким убийством семьи.
– Это он, – сказала мама. – Теперь я уверена.
Она повернула камеру к себе и поставила на стол. Долго молчала. Затем выдавила:
– В ту ночь он пришел весь в крови. Он потерял печатку, но на его пальцах остался порез. Думаю, он бил этого мужчину. Потом снял и забыл. Когда я спросила у него, он накричал на меня и ударил. Не в первый раз – я бы не стала из-за этого паниковать, но он бил меня так, будто собирался убить.
Горло Киры сдавило.
– Нет… – прошептала она.
– У него, кроме проклятого пальца, никаких ран не было. Он сказал, что кровь его, но солгал. Неоткуда было ей взяться. А потом он позвонил. Думал, я не слышала. Напрямую ничего не говорил, но было и так понятно. Оправдывался за девочку, скотина. Говорил, что не хотел, но она видела его лицо. Я не знаю, к кому обратиться. Если написать заявление, он убьет меня.
К маме подбежала маленькая Кира.
– Не сейчас, милая. Мама придет через пять минут… Написать анонимно, но что толку? Я не знаю, как это работает. Попросить Сашу? Но он его друг. Хотя… Он как-то раз жаловался, что его тошнит от Сашиной маниакальной тяги делать все правильно. «Слишком честный». – Она усмехнулась. – Ублюдок. Как же я раньше не поняла, какой он ублюдок?!
Мама разревелась и выключила запись.
– …В любом случае он должен за все ответить. Сама я сделать ничего не смогу. Думаю, нужно обратиться в прокуратуру. Нет. На день рождения пришел следователь. Какая-то важная шишка. А Саша не пришел.
– …Как бы все ни закончилось, я хочу, чтобы ты знала: мама очень любит тебя.
Она стояла у телефонного столика, прижав трубку к уху.
– Саша? Да. Привет… Как ты?.. Плохо на самом деле. Очень плохо. Ты не мог бы приехать? Нам срочно нужно поговорить… Нет, он не знает. Он и не должен знать. Пообещай мне, что ничего ему не расскажешь. – Мама зашлась слезами и долго не могла успокоиться. Наконец, растерев сопли по щекам, выдавила: – Просто приезжай, Саша.
В следующем кадре она зашивала медведю спину. Потрясла игрушку, прислушалась и удовлетворенно кивнула.
Поставила медведя в угол коридора. Накинула сверху кофточку маленькой Киры, отошла на несколько метров, чтобы рассмотреть.
На этом запись закончилась.
* * *
Горло сдавливала жуткая тоска. Кира не могла заставить себя подняться на чердак. И все же она подошла к люку в коридоре и уставилась на грани прямоугольника в потолке. Схватила шест с крюком на конце и потянула за железную петельку.
Медведь смотрел на нее озлобленно, будто в чем-то винил. Кира схватила игрушку и стала вертеть. Пуговка носика действительно оказалась объективом. Шов на спине был едва заметен.
Кира спустилась, держа медведя за лапу.
У мамы не было времени, чтобы отучить дочку от игрушки, поэтому она прибегла к радикальным мерам.
Шов расползся, стоило разрезать один стежок. Кира выпотрошила медведя и вытащила небольшую коробочку, повисшую на пуповине провода. Открыла ячейку сбоку и достала карту памяти.
* * *
От нее не ускользнуло беспокойство во взгляде Юли. Кира и правда чувствовала себя не лучшим образом. Кровь отлила от лица, а сердце бешено стучало в груди. Она, извиняясь, неловко улыбнулась и остановилась в прихожей.
– SD? – спросил Андрей. – Нужно глянуть. Где-то валялся адаптер. Такие давно уже не используют. Боюсь расстроить тебя, но вряд ли там что-то осталось. Я не специалист. Даже не знаю, смогу ли восстановить, если файл битый. Все-таки я адвокат, а не программист.
Кира же думала о том, что помощь юриста ей понадобится больше, нежели помощь программиста.
Он исчез в комнате и какое-то время гремел там. Юля стояла, скрестив руки на груди. Они молчали.
– Я сейчас уйду. Мне просто нужен адаптер.
– Ты как? – улыбнувшись, осторожно спросила подруга. – На тебе лица нет. Может, кофе?
– Нет.
Андрей наконец вышел с лэптопом и гордо показал коробочку адаптера.
– Ну чего ты встала-то на пороге? Проходи. Будем смотреть.
Ей захотелось убежать, пока не поздно. Перед глазами стояли лицо мамы и плюшевая морда. Кира только сейчас поняла, что ничего уродливого в игрушке не было. Обычный медведь. Такие продаются в каждом магазине.
Андрей уселся за стол и воткнул адаптер в разъем.
– Запись есть. Нужно конвертировать.
На это ушло минут двадцать. Кира сидела рядом с Андреем, Юля стояла позади мужа, обняв его. В кружках дымился кофе, к которому никто не прикоснулся.
– Есть! – победно улыбнулся Андрей и включил запись.
Она оказалась беззвучной, да и качество картинки было ни к черту, но Кира, полтора десятка часов смотревшая старые кассетные записи, не жаловалась.
Все вокруг исчезло. Остались картинка на мониторе лэптопа и дробь сердца.
Тук-тук… Тук-тук… Тук-тук… Тук…
По коридору мимо камеры то и дело пробегала маленькая Кира. Мама ходила взад-вперед, скрестив руки на груди. Она сильно нервничала. Замирала временами и стояла, грызя ноготь большого пальца. Садилась на пол, вновь поднималась и мерила коридор шагами. Несколько раз переставляла медведя. Подвела к нему Киру-ребенка и долго объясняла что-то, грозя тонким сухим пальцем. Дошло до того, что малышка снова расплакалась.
На десятой минуте в кадре появился мужчина. Кира сразу же узнала еще молодого дядю Сашу. Он долго разговаривал с мамой. Вскоре та исчезла и вернулась с газетой, показала статью. Затем исчез и дядя
