Самая страшная книга 2025 - Юлия Саймоназари

Андрей скучающе ерзал на стуле, а Юля потеряла к видео всякий интерес. Кире больше всего хотелось, чтобы ее оставили наедине с компьютером, но хозяева не уходили, а попросить она постеснялась.

Внезапно мама пробежала по коридору к спальне. В руке у нее был кухонный нож. В кадре появился папа. Мама остановилась у двери и развернулась, выставив нож перед собой. Папа пытался в чем-то убедить ее. Он несколько минут кряду что-то объяснял, оживленно жестикулируя. Мама ревела. Она посмотрела за спину отцу и что-то крикнула. В кадре появилась маленькая Кира. К ней подошел дядя Саша. Улыбаясь, он поднял ребенка на руки и вышел.

Мама бросилась вслед за ними. В это время папа схватил ее. Вывернул руку так, что нож упал, толкнул. Женщина распласталась и отползла. Она вопила.

Хотя Кира ничего не слышала, воображение справилось с этим. Она будто сама оказалась в коридоре. И теперь сидела в углу вместо плюшевого медведя с камерой.

Мама завопила. Папа оттолкнул нож ногой, и тот лязгнул о стену.

– Кира! – крикнула мама, захлебываясь слезами. – Не тронь ее! Не тронь!

Мама продолжала ползти назад. Вскоре она оказалась в спальне. Папа вошел за ней. Треснул дверью так, что со стен посыпалась штукатурка. Дверь медленно открылась. Папа наматывал простыню на кулак.

Мама поднялась и попробовала выбежать, но ее свалил страшный удар в живот, нанесенный обмотанной рукой. Мама задыхалась, корчась от боли, перебирая ногами. Папа обошел ее сзади. Он смотал простыню в веревку и забросил под мамин подбородок. Стал тянуть. Краснел. Мама долго била ногами, хватала простыню, но через несколько минут руки обмякли и безжизненно повисли. Папа продолжал тянуть. На шее и лбу у него выступили толстые провода вен. Наконец он отпустил, и мама легла.

Папа сел рядом, немного посидел так, а затем встал и захлопнул дверь – на этот раз та осталась закрытой.

Следующие двадцать минут стали для Киры настоящей пыткой. Она вернулась в реальный мир опустошенной. Взгляд Андрея застыл на мониторе. Юля встала и попятилась к окну, прикрыв рот ладонью. Звуков в реальном мире тоже не существовало.

– Я выключу, – сказал Андрей и потянулся к лэптопу, но Кира остановила его:

– Нет.

Спустя вечность дверь спальни на экране отворилась. Папа вышел и, шатаясь, прошел мимо плюшевого медведя. Мамы на полу больше не было. Кира не сомневалась, что она уже висела в петле.

Кира застонала.

* * *

– Может, переночуешь у нас? – спросила Юля.

Кире наконец удалось прийти в себя. Битый час она сидела оцепеневшая, куря сигарету за сигаретой на балконе. Слез не было. Что-то оборвалось внутри, смялось, рыссыпалось на крохотные частицы, оставив внутри черную пустоту. Что-то жизненно важное. То, без чего было невозможно дышать.

– Нет, – покачала головой Кира.

– Ну куда ты в таком состоянии?

– Не знаю… Не знаю. Домой.

Юля схватила ее, прижала к себе, разревелась. Кира не ответила на неуклюжие объятия.

– Я… Я поеду, Юль. Спасибо. Я еще не сделала подарок папе.

Юлино лицо скривилось от недоумения:

– Что?..

– Подарок папе, – повторила Кира.

В комнату, говоря с кем-то по телефону, вошел Андрей.

– Я дал им твой номер. Сегодня ты остаешься тут. Пройдет время, пока они разберутся. А пока тебе нужна защита. У них связи. Если сейчас засветимся, нас раздавят. Но ничего. Мы их нагнем. Просто нужно быть осторожными.

– Сделай мне копию видео.

– Зачем?

* * *

Папа не отводил взгляда от почерневшего экрана даже после того, как видео закончилось.

Кире хотелось плюнуть ему в лицо. Ладони вспотели, сердце молотило по грудной клетке, а живот скрутило.

– С днем рождения, папа, – выдавила она и протянула пачку сигарет. Он механически взял подарок, посмотрел на дочь, но тут же отвел взгляд. – Надеюсь, ты умрешь еще до операции. Тогда тебе не придется переживать этот позор.

– Не надо… – прохрипел отец. – Кира…

Она встала, выдернула флешку из проигрывателя и стремительно пошла к выходу.

– Кира!

Она остановилась и оглянулась. Внезапно напыщенный монолог показался ей совершенно пустым. Вылизанным пластиком. Кира стиснула зубы и, сдерживая слезы, сказала:

– Надеюсь, это стоило того. Кури, папа.

Она развернулась и вышла.

Кира не стала заводить двигатель, оказавшись в машине. Долго безотчетно смотрела в окно папиной палаты и пыталась подавить эмоции, рвущиеся наружу сквозь тонкую мембрану самоконтроля.

Вдалеке зарокотал гром. По лобовому стеклу застучали тяжелые капли. Мембрана лопнула, и из глаз Киры хлынуло жгучее горе.

Елена Щетинина

В этой истории все кошки и коты остались живы

В первую секунду, когда дочь оглушительно завопила в своей комнате и послышался удар, как будто что-то рухнуло – или было с силой брошено в стену, – в моей голове пронеслись десятки самых ужасных предположений. Она упала? На нее что-то упало? Взорвался телефон? Или пауэрбанк? Лопнула лампа?

Эти предположения сдавили мне горло и одновременно швырнули вперед – так, что я даже и не поняла, как оказалась в Васиной комнате.

Ничто не пылало, не шел черными клубами едкий дым, не зиял дырой натяжной потолок, не валялся на полу комод, расщеперившись выдвижными ящиками, – последним из моих панических видений было то, как он накрывает собой привставшую на цыпочки и пытающуюся что-то нашарить на нем Васю. В комнате царил лишь легкий хаос – какой и бывает к вечеру в детском царстве.

Дочь бросилась ко мне, обняла и затряслась в том самом искреннем и безысходном отчаянии, которое свойственно только детям.

– Мама! – рыдала Вася, цепляясь за меня дрожащими руками. – Мама, Томасина умерла.

Я присела на корточки и погладила ее по голове.

– Какая Томасина? Тебе прислали какое-то видео на телефон?

Вася помотала головой и указала пальцем на валявшуюся у стены книгу. Судя по лопнувшей обложке и мятым страницам, – именно ее швырнули с тем грохотом, который так напугал меня.

Я протянула руку и кончиками пальцев подвинула к себе книгу. Пол Гэллико. «Томасина». Странно, я не покупала ее. Разве она для шестилеток?

– Откуда это у тебя? – спросила Васю.

Та, кажется, даже не слышала меня, продолжая трястись в рыданиях.

– Тома… Тома… сина… у… у… умерла-а-а-а-а-а-а!

Ну конечно, умерла.

Продолжая прижимать к себе Васю, я одной рукой открыла книгу – от ее страниц еще пахло острой свежестью новизны – и быстро пролистала к финалу. Не скажу, чтобы я помнила его наизусть – эта история никогда не входила в ряд моих любимых, но и забыть его напрочь я так и не смогла за