Стивен Кинг - Исход (Том 1)

Это был простенький переносной магнитофон с пластмассовой крышкой, предназначенный для тринадцати-четырнадцатилетних пигалиц, чтобы брать с собой на пляж или на лужайку. Франни, внимательно разглядывая его, почувствовала, как на глаза вновь наворачиваются слезы.

— Ну что ж, — сказала она, — давай посмотрим, работает ли он.

Магнитофон работал. И почти четыре часа они сидели на противоположных концах дивана, магнитофон стоял на кофейном столике, их лица были печальны, в полном молчании, очарованно они слушали музыку умершего мира, звучание которой таяло в тишине летней ночи.

Глава 37

Поначалу Стью воспринял звук без всякого удивления; настолько тот был обычен и естествен для ясного летнего утра. Он как раз миновал городок под названием Саутрай-гейт в штате Нью-Гэмпшир и теперь шел по дороге, вдоль которой тянулись густые ивы, их свисающие до земли ветви усыпали асфальт монетками движущегося солнечного света. А еще прямо к дороге подступал густой кустарник — ярко-зеленый краснотал, серо-голубой можжевельник, множество других кустов, названий которых он вообще не знал. Обилие зелени все еще было для него непривычным, ведь Стью привык к бедному растительностью придорожному пейзажу восточного Техаса. По левую руку от него виднелась, то и дело скрываясь в зарослях, древняя каменная стена. А справа весело щебетал ручей, бегущий на восток. Время от времени в кустах мелькали какие-то зверюшки (вчера Стью застыл в восхищении, увидев огромную олениху, стоявшую на белой линии шоссе № 302 и принюхивающуюся к запахам солнечного утра), порхали птицы. И на фоне всех этих звуков собачий лай казался самой естественной вещью в мире.

Стью прошел еще почти целую милю, когда до него дошло, что собака — теперь уже совсем недалеко, судя по звуку, — вполне может оказаться явлением не вполне обычным. С тех пор как он покинул Стовингтон, Стью видел слишком много дохлых собак, но ни одной живой ему не встречалось. Конечно, он предполагал, что грипп убил множество людей, но не всех же. Очевидно, грипп убил множество собак, но тоже не всех. Возможно, она одичала. Учуяв его, собака будет ожесточенно лаять из кустов, пытаясь выжить Стью со своей территории.

Стью поправил ремни рюкзака, поудобнее расправил подложенные под каждый ремень платки. На ногах у него были удобные ботинки, но после трех дней ходьбы они сильно износились. На голове была широкополая шляпа из красного фетра, на плече висел армейский карабин. Стью не рассчитывал встретить на своем пути мародеров, но подсознательно считал, что с оружием все-таки спокойнее. К тому же оно обеспечивало возможность иметь свежее мясо, если, конечно, удастся подстрелить какое-нибудь животное. Вчера он видел свежее мясо, еще живое и стоящее на копытах, и ему была чертовски приятна сама мысль об охоте. Он зашагал дальше, рюкзак больше не оттягивал плечи. Лай раздавался теперь совсем близко, будто собака была за следующим поворотом. «Возможно, я увижу ее», — подумал Стью.

Он выбрал шоссе № 302, так как считал, что рано или поздно оно выведет его к океану. Он заключил с собой нечто вроде сделки: когда я доберусь до океана, тогда и решу, что делать дальше. А до тех пор я вообще не буду думать об этом. Его пешее турне, длившееся уже четвертый день, было чем-то вроде оздоровительного процесса. Сначала он хотел взять велосипед или мотоцикл, на котором можно было бы объезжать заторы на дорогах, но затем решил идти пешком. Ему всегда нравилось ходить пешком, а тело его просто молило о физической нагрузке. До побега из Стовингтона его почти две недели держали взаперти, и он чувствовал себя несколько разбитым. Стью знал, что рано или поздно такое медленное продвижение вперед выведет его из терпения, и он воспользуется велосипедом или мотоциклом, но пока он был вполне доволен тем, что идет по этой живописной дороге на восток, смотрит на то, что хочет видеть, отдыхает тогда, когда хочет, или спит днем, коротая самые жаркие часы. Ему нравилось все это. Постепенно его безумные поиски выхода среди бесконечных коридоров стирались из памяти, как и то яркое видение, от которого его бросало в холодный пот. Воспоминание об ощущении, что его кто-то преследует, было самым жутким. В первые две ночи путешествия ему снова и снова снилась смертельная схватка с Элдером, когда тот пришел исполнить полученный приказ. В этих снах Стью опаздывал с ударом стулом. Элдер отступал наугад, нажимая на курок пистолета, и Стью чувствовал сильный, но безболезненный удар боксерской перчаткой в грудь. Этот сон повторялся снова и снова, пока он не просыпался утром — не отдохнувший, изнуренный видением, но настолько счастливый, что он жив, что вряд ли осознавал накапливающуюся усталость. Прошлой ночью страшный сон не пришел к нему. Стью сомневался, что последствия нервного потрясения пройдут сразу, но считал, что постепенно все же избавится от наваждения. Возможно, он так никогда и не сможет полностью обрести душевное равновесие, но, когда самое страшное прошло, Стью был уже уверен, что вскоре сможет вполне здраво обдумать свои будущие действия — неважно, дойдет он к этому времени до океана или нет.

Он миновал поворот дороги и увидел собаку — золотисто-каштанового ирландского сеттера. Пес залился радостным лаем при виде Стью и побежал к дороге, цокая когтями по асфальту и неистово виляя хвостом. Подпрыгнув, он уперся передними лапами в живот Стью, отступившего на шаг под напором животного.

— Тихо, мальчик, — улыбаясь произнес Стью.

Пес счастливо залаял при звуке его голоса и снова прыгнул.

— Кин! — раздался строгий окрик, и Стью подпрыгнул, оглядываясь по сторонам. — Иди сюда! Оставь этого человека в покое! Ты ему испачкал всю одежду! Ах ты невоспитанная собака!

Кин опустился на все четыре лапы и, поджав хвост, обошел вокруг Стью. Он все еще повиливал хвостом, выражая подавляемую радость, несмотря на полученный выговор, и Стью подумал, что эта собака никогда не будет способна на хитрость и обман.

Теперь он заметил и хозяина этого строгого голоса. Мужчина под шестьдесят, одетый в потрепанный свитер, старые серые брюки и… берет. Он сидел на стульчике, держа в руке палитру. Перед ним стоял подрамник с холстом. Мужчина встал, положил палитру на стульчик (Стью услышал его бормотание: «А теперь не забудь и не усядься на краски») и направился к Стью с протянутой рукой. Его седеющие волосы развевались на прохладном ветру.

— Надеюсь, вы не собираетесь шутить с этой винтовкой, сэр. Глен Бейтмен, к вашим услугам.

Стью, шагнув вперед, пожал протянутую руку. (Кин снова весело запрыгал вокруг Стью, не осмеливаясь, однако, возобновить свои объятия.)