Мокруха - Джон Ширли
Может быть, стоило пойти в душевую, а то крови будет... Смыть в туалет. Но он не мог больше терпеть. Надо было сделать это прямо сейчас. Он вонзил заточку глубоко в плоть предплечья. Боли не было. Он чувствовал их радость. Сладкое вязкое ощущение — сироп награды. В тазу... копчике... позвоночнике... голове.
Кровь струилась по его руке и стекала на пол. Это не нож, а так, игрушка. Зонд, сенсор, щуп.
Митч Тейтельбаум, семнадцати лет от роду, смахивал на своего старшего брата Джеффа: такой же тощий, с быстрыми карими глазами, вот только нос немного меньше, а щёки не такие пухлые. Митч пробовал отрастить усы и ограничился дюжиной курчавых тёмных волосков.
— Как собачьи усики, — хихикнула Эвридика, и он их сбрил.
Он сбрил их за два дня до встречи с Больше Чем Человеком — но он больше не помнил, сколько с тех пор прошло времени. Шесть недель? Два месяца? Во всяком случае, случилось это на следующий день после того, как он в последний раз увидел Джеффа.
Он давно уже не видел Джеффа. Он не видел ни Эвридики, ни её брата Орфея. Была у той и сестричка поменьше, с очередным мифологическим имечком: Афродита. Уродливей детей ещё поискать надо. Но Эвридика — самая симпатичная из всех встреченных им девушек, и такая секси... Как любил говаривать Джефф, если чёрная вообще может быть секси, то эта — секси белее прочих... У него учащалось дыхание от одного взгляда на неё — как она переступает с ноги на ногу... И — совсем уж невероятно — он, кажется, тоже вызывал в ней чувства. Когда повезёт избавиться от Больше Чем Человека, он собирался вернуться и разыскать её. Она наверняка терпеливо его ждёт.
— У всех бывает первый раз, — откомментировала она.
Мысли его медленно плыли в вязком мозгосиропе, покачивались и вихляли, будто провоскованные кораблики, которые они с Джеффом когда-то любили пускать в сточную канаву, цензурно именуемую Лос-Анджелес-ривер. Мозгосироп не имел отношения к наркотикам. Просто нужно же как-то называть это ощущение. Он пытался описать его Лонни, а тот решил, что Митч о наркоте, потому как слово мозгосироп звучало очень похоже. Но нет: никоим образом. Мозгосироп скорее напоминал радиотрансляцию.
Он высвободился из футболки с эмблемой Iron Maiden и бросил её на пол. Лицо в железной маске, символ металл-группы, покрылось морщинами-складками и жутко заухмылялось. Не отводя от него взгляда, он рассёк грудь слева. Ему почудилось, что губы изображения шевелятся, и маска иронически скосила на него глаз. Он опустил взгляд на грудь и принялся смотреть, как методично режет сам себя ножом. Так же отстранённо и вместе с тем сфокусированно бреются или выдавливают прыщ. Рассекая лезвием заточки белую мягкую кожу, он пожалел, что не накачался: было бы глубже резать.
Глубже... глубже... кожа, мышцы, жировая ткань под грудиной сопротивлялись лезвию. Всё равно что разрезать заклеенный плотным слоем ленты пластиковый пакет — лента тянется, липнет к ножу. Толчок. Усилие.
Наконец нож рассёк грудину, лезвие показалось с другой стороны под соском, брызнул фонтанчик крови.
Только в этот момент он ощутил небольшую боль.
Блядь, что я с собой делаю? Как я сюда попал?
Тут мозгосироп снова облёк его мысли, боль исчезла, и он расслабился.
Вытащив заточку из груди, он продырявил ею джинсы и погрузил глубоко в бедро.
Он был не под наркотиками.
Он не рехнулся.
Он не чувствовал никакой боли.
Калвер-сити, Лос-Анджелес
— Я не видел Митча, гм, недель шесть или семь, — сказал Джефф, набив полный рот «доритос»[16].
Том Прентис и Джефф Тейтельбаум смотрели, как «Сан-Диего Падрес» учиняют «Доджерс» преизрядную порку. Для просмотра они расположились на софе-футон в двухуровневой квартире Джеффа, рядом с открытыми дверьми французского балкона. В комнате, однако, висел плотный сигарный дым: пока Прентис отлучался помыть руки и привести себя в порядок, Джефф курил сигары одну за другой. Джефф вообще любил курить с друзьями сигары: он заявлял, что это «гейский стиль». Шуточка в стиле Джеффа.
Из бассейна жилого комплекса доносились весёлые крики и визг плескавшихся. Чуть тянуло хлоркой. Жилой комплекс малоквартирных домов охранялся «по первому классу». Помимо охраны и телекамер на въезде, элитный статус подчёркивали такие детали, как спа, спортзал, сауна и бильярдная.
Гостиная у Джеффа оказалась в целом довольно аскетичная, не считая принта Нормана Рокуэлла с изображением розовощёкого улыбчивого пацана, гордо тянущего из озерца здоровенную рыбу на удочке. Джефф вырезал из глянцевых журналов маленькие фото голых девушек и приклеил их над рыбиной, так что те оказались у мальчонки на крючке.
По телевизору показали парочку бейсболистов и Фила Коллинза — те пили «Будвайзер». Потом трансляция матча возобновилась. Фернандо бросил с холма питчера, но рука у него сегодня была какая-то расхоложённая. Мартинес взметнул биту — чвя-я-я-як! — и в восьмой раз прочертил линию мимо третьей базы. А всего-то начало четвёртого иннинга! Проклятые «Падрес», похоже, уверенно ведут игру. Прентис старался сосредоточиться на спортивной программе и пиве «Текате» — это помогало ему отвлечься от мыслей в башке. Все мысли были только об Эми, и голове не снести их двоих.
Про Митча он, однако, слушать не хотел. Младший брат Джеффа — гораздо моложе того, неизменно ершистый. Родители Джеффа развелись, когда Митчу исполнился только год, и Джефф остался у папочки, сотрудника Национальной стрелковой ассоциации, лоббиста отмены ограничений на продажу оружия, а Митч — у матери, которую Джефф определял как «истеричку и содержанку». Прентис ни разу не слышал от Джеффа о ней ни единого доброго слова. Возможно, Джефф по-прежнему на неё злился, что оставила его. Джефф и Митч не виделись годами, поскольку родители их ненавидели друг друга, и мать всячески ограничивала права посещения. А потом — два года назад — Митч постучался к Джеффу в дверь, сбежав от очередного маминого бойфренда. Последнего Митч охарактеризовал кратко: «Это полная жопа».
Так и вышло, что Митч и Джефф стали жить вместе, и Джефф за два года успел вытащить брата из немалого числа передряг, в основном связанных с наркотой. Судя по доходившим до них вестям, мать их погибла: кажется, села за руль в подпитии. А потом — бинго — Митч пропал. Джефф неустанно названивал в Нью-Йорк и трепал Прентису нервы рассказами о поисках мальчишки. Прентису не хотелось, чтоб ему сейчас опять все уши прожужжали Митчем, в особенности когда он, Прентис, старательно пробует сосредоточиться на
