Переступив черту – 2 - Геннадий Петрович Авласенко
Елена ничего не ответила, но я и без её слов обо всём уже догадался.
– Или меня решили убить именно потому, что ты назначила встречу?!
– Ну, вот ты сам себе и ответил, – невозмутимо проговорила Елена, по-прежнему продолжая смаковать содержимое своего фужера маленькими глоточками. – А разве это что-либо меняет?
– Меняет! – рявкнул я, вновь наполняя рюмку. – Да ещё как меняет! Спасительница, блин! Сначала подставила под удар, а потом, видите ли, спасла! А если бы ты не успела?! А если бы Веро…
Поперхнувшись, я замолчал, поняв вдруг, что никак не могу представить пришедшего ко мне вчера монстра иначе, как Вероникой. Настоящей Вероникой, почему-то заявившейся ко мне вчера…
И хоть уже знал, что бывшая моя супружница находится дома и в добром здравии, ибо всё же не удержался, дабы не осчастливить её своим ненужным звонком. Просто, чтобы узнать, чем она в настоящее время заниматься изволит?
За что получил краткий и весьма язвительный ответ, что это, мол, не моё собачье дело! И высказав всё это единым духом, Вероника тут же положила трубку.
И я тоже положил трубку, ничуточки, впрочем, на неё за это не обидевшись. Главное, что моя бывшая спутница жизни тут совершенно не причём, а то выходило и вообще нечто несуразное! Вроде того, что я несколько лет прожил в браке с каким-то ящероподобным монстром…
– …если бы эта тварь прикончила меня прямо у входа?! – ещё громче рявкнул я и так стукнул рюмкой о стол, что выплеснул на его поверхность не менее половины содержимого. – Сразу же после того, как я открыл дверь… что тогда?!
– А зачем ей тогда принимать облик бывшей твоей жены? – вопросом на вопрос ответила Елена. – Тогда любой облик вполне подошёл бы: почтальона, сантехника, милиционера, в конце концов…
Последние слова она произнесла с какой-то мрачной задумчивостью, но я даже не обратил на это никакого внимания. Не до того мне было…
– Так эта тварь могла принять любой облик? – в какой-то даже растерянности пролепетал я.
– Почти! – всё ещё думая о чём-то своём, ответила Елена. – Да и не собиралась она тебя убивать сразу же! Ты бы ещё достаточно помучился перед смертью, пытаясь ответить на все её вопросы…
Если бы я не был настолько пьян, то невольно содрогнулся бы, услышав такое. А так, лишь слегка поёжился и хлопнул явно заждавшуюся рюмочку.
Елена тоже допила, наконец, свой коктейль и тут же пододвинула опустевший фужер поближе ко мне.
– Намёк понял! – пробормотал я, наполняя фужер шампанским и добавляя в него после чуточку коньяка. Потом подумал немножко и вылил в свою рюмку всю остававшуюся ещё в бутылке водку. Водки оказалось всё же несколько больше, нежели могла вместить рюмка, так что, часть её в очередной раз пролилась на столик.
Но это так, мелочи…
– А давай за любовь! – провозгласил я тост, картинно приподнимая свою рюмку. – За любовь мы, кажется, ещё не пили?
Но Елена уже поднималась с дивана.
– Знаешь, мне пора! – деловито сообщила она. – Извини!
Елена была трезвой, как стёклышко, чего обо мне сказать было никак невозможно. И то – добрых полбутылки коньяка и почти бутылку водки выкушать изволил.
– Подожди! – я тоже вскочил на ноги. – Так может на прощание… на брудершафт, может?
Надежда затащить рыжеволосую гостью в постель таяла на глазах.
– На брудершафт… – пролепетал я, поднимая одновременно и фужер, и рюмку. – За дружбу, так сказать… за знакомство…
Жалкое я, наверное, представлял из себя зрелище. Настолько жалкое, что Елена даже улыбнулась. Как и прежде: одними лишь уголками рта, совершенно без участия глаз.
– Я всё поняла! – проговорила она, потом взяла из моей руки фужер, выпила его содержимое единым залпом. – И я бы не против, но знаешь… просто ты не в моём вкусе! Не обижайся, ладно?!
– А я и не обижаюсь! – проговорил я каким-то деревянным и донельзя обиженным голосом. – И тоже всё понимаю!
– Просто, первое впечатление о человеке… оно иногда бывает решающим, – продолжила между тем Елена, почти силой всовывая в мою безвольную руку опустевший фужер. – А ты, при первой нашей встрече вёл себя… ну, как бы это тебе помягче объяснить…
– Понимаю! – пробормотал я ещё более обиженно. – Вёл я себя сегодня…
– Да не о сегодня речь! – прервала меня Елена. – Я о первой нашей встрече говорю!
– А мы разве встречались? – удивился я, да так, что даже про все свои обиды временно позабыл. – Когда?
– Было дело!
И Елена ушла.
Стоп, а как же она всё-таки ушла? И провожал я её хотя бы до входной двери?
Не помню! Вот хоть убей, не помню!
А что же я тогда помню?
Помню, как пил в одиночестве от обиды и огорчения. Итальянское вино, прямо из горлышка…
И это после водки и коньяка с шампанским!
Вот же идиот!
Впрочем, ни изменить, ни исправить ничего было уже невозможно и я, тяжело вздохнув и сбрасывая по пути одежду, направился в ванную. Включил там душ и принялся посредством резкого изменения температурного режима выгонять из организма остатки вчерашнего кутежа. Я, между прочим, всегда так делаю…
Не похмеляюсь, а именно в душ бегу. А если в том месте, где кутёж очередной был, душ отсутствует – ванну принимаю. Холодную. Или в реку утреннюю ныряю, ежели кутёж на лоне природы происходил.
Но ежели ни ванной, ни речки поблизости не имеется – всё равно не похмеляюсь. Из принципа.
Может, потому и не спился ещё окончательно…
Душ, разумеется, помог, и из ванной я вышел совершенно другим человеком: бодрым и жизнерадостным. Натянул на себя чистое бельё (трусы, то бишь), потом поднял с пола брюки и вновь услышал в кармане бравурную мелодию мобильника. И не первую уже, кажется…
Вытащив мобильник, понял: так оно и есть! Аж три непринятых вызова, этот уже четвёртый. И все от Ирочки моей ненаглядной.
Волнуется, деточка!
– Станислав Адамович! – жалобна залепетала она, лишь только я поднёс телефон к уху. – А вы сегодня в офисе будете?
– Нет, зайка моя! – ласково ответствовал я ей. – Не буду! Так что ты, лапочка, можешь спокойно домой идти!
– Домой? – ещё более жалобно пролепетала Ирочка. – Почему домой?
Почуяла Ирочка неладное, вот только не поняла ещё, что именно неладно. Или поняла уже?
– Почему домой, Станислав Адамович?
– Да потому, что я тебя отпускаю! – уже начиная свирепеть, гаркнул я. – У тебя что, дома никаких дел нет?
– Есть! – проговорила, вернее, прошептала Ирочка, подозрительно тонким
