Жестянка 2 (СИ) - Денисов Вадим Владимирович
— Убью гада!
К слову, Пикачёв реально получил по крепкому подзатыльнику, уж не знаю, пойдёт ли это на пользу. Не уверен.
Выдохнув, я оглянулся на окружающие строение кусты — где-то там несёт сторожевую службу Кретова. Интересно, что сказала она?
Верёвку протянули вокруг ствола старой липы. Бойцы групп давно не верят кинематографическим спасениям, в которых главный герой, слегка скривив лицо от досады, голыми руками, а то и одной, вытаскивает из пропасти бестолковую подругу, которую сценаристы всё равно добьют ближе к концу фильма.
В случае реального падения рывок будет такой, что и в четыре руки можно не удержать. Впрочем, в нашей операции не было необходимости втаскивать лазутчика наверх, тем более на такой обвязке. Достаточно было просто опустить его на землю.
Мы не могли видеть, что на той стороне делал Спика. А вот Кретова всё прекрасно видела, и с ней никаких ограничений по радиообмену не было.
Пш-ш…
— Ира, как он там?
— Добрался до нужного окна, открыл форточку, ждем. Вокруг чисто.
Хоть и стемнело, но время было не слишком позднее, и Казанников вполне мог не спать и услышать подозрительную возню за окном. Хорошо бы.
— Есть контакт, общаются.
— Принял.
И уже через пару минут наблюдательница сообщила:
— Они закончили, есть сигнал на спуск. Наблюдаю.
Мы с Мустафой изготовились, напряглись, Спика дал первую натяжку, но тут громко заскрипела тяжёлая входная дверь богоугодного заведения, и в антрацитовую южную ночь плеснул желтый сноп света.
— Кур-рва… — прошипел я раздражённо.
Все замерли.
Дежурная уборщица, вот же беспокойное создание, по-хозяйски вышла на крыльцо и настороженно прислушалась. Где-то мы прокололись, шумнули. Чёрт, почему даже в этом случае она ходит с пустым ведром в руках, это у них что, оружие ближнего боя?
Женщина медленно спустилась по ступеням, что-то спросила у полуночи, но в ответ услышала лишь короткое мяуканье одной из гарнизонных кошек. Размножаются потихоньку, Прохор старается. Громыхнув ведром, уборщица безуспешно попробовала её подманить, затем наконец-то поднялась, повертела головой и, в конце концов, закрыла дверь.
Спуск диверсанта на грунт прошёл штатно, можно было делать тихоход.
— Всё зашибись, как по маслу! — довольно сообщил я подошедшему из кустов групперу. — Вовремя эта киса на охоту вышла!
— Это была не киса, — коротко ответила Кретова. — Пошли в располагу, доклад будем слушать.
Слушать, по большому счёту, было нечего, всё и так понятно. Документ и рацию с запасным аккумулятором Спика передал, план связи изложил. Завтра во время больничного тихого часа пообщаемся с шефом. Затем альпинист выхватил два подзатыльника за дурные шалости от нас и пинок от Кретовой, и все с чувством выполненного долга расползлись по норам.
Дома я облился лягушачьей водой, скоренько переоделся и, захватив сувениры вместе со злосчастной юбкой, отправился на романтическое свидание. Прошло оно ещё более успешно, чем операция «Ниндзя против шприца», но до утра Ирина у себя не оставила, заявив, что и без того тесно, а я, видите ли, храплю! Не, а кто не храпит, скажите?
Делать было нечего, заплетая ноги, я поплёлся домой. Вкусная еда, подходящее спиртное и бурный секс сделали резкий «шитдаун» уставшему мозгу, и я, не раздеваясь особо, завалился на лежанку.
Пробуждение было странным, я словно на машине времени прокатился… В будние дни череда событий часто повторяется, и ничего удивительного в том нет — работают выверенные алгоритмы. Но порой возникает весьма неприятное состояние, при котором ты в течение нескольких секунд или даже минут ощущаешь, будто бы бывал не просто в том же незнакомом либо хорошо знакомом месте и в такой же ситуации раньше, но даже чувствуешь способность предсказать, что случится в следующий момент. И алгоритмы здесь не причём, это настоящее déjà vu, — «уже видел» по-французски — феномен, так и не получивший однозначного научного объяснения, есть только десяток версий.
В общем, утро началось с дежавю.
Сам не могу понять, почему я до сих пор не выдрал с корнями этот вентиляционный короб, не единожды мятый толчками и пинками, в том числе и моими. Обычная для производственных или военных помещений сборная жестяная конструкция, стандартные модули которой навечно стянуты по контуру проржавевшими болтами. Когда-то этот короб раз за разом красили паскудным синим цветом, но краска пооблетела, осталась сплошная ржавчина. И углы.
Месяц назад я даже начал срубать крепёж, но что-то отвлекло. Теперь гнутый короб ещё и болтается, а я через день даю клятву завтра же расправится с этим железом. Единственная очевидная польза от этой старой жестянки — кусок новой полированной доски поверху, что-то вроде журнального столика и прикроватной тумбочки одновременно. Можно положить недочитанную книгу, поставить на ночь пластиковую бутылку с тёплой водой. В нашей местности, да с моим перебитым носом гортань постоянно сохнет.
Так и живём.
Кирпичная вышка-башня со смотровой площадкой на крыше и помещение, в котором я обретаюсь, очень узкая, и поэтому в верхней комнатушке практически нет свободного места. Теснота страшная, спускаемая капсула орбитального корабля какая-то, а не жильё. Пригодно только для космонавтов. Впрочем, все мы космонавты…
Я два раза просил Деда отдать мне ещё и нижнюю комнату, где постояльцы часто меняются — там нет окна. А мне в самый раз, устрою внизу кухню-кабинет, оставив наверху настоящую спальню без лишнего барахла. В ответ Казанников два раза предлагал мне альтернативы — от просторной секции в одном из ангаров до полноценной комнаты за периметром, в Офисном центре. Нет уж, лучше я ещё раз попробую отжать нижнюю халупу, получив двухъярусное жильё — ну, не круто ли? Надо только короб побороть.
За последние месяцы я ни разу не ушиб правое колено — это большой прогресс. Вместо неловкого, до обиды, неправильного движения, которое долгое время не получалось выпилить из алгоритма, наконец-то выработались правильные траектории и скорости. И вот опять.
Проснувшись с этим самым чувством, я вдруг понял, что сейчас на пороге неожиданно появится Кретова, которая с порога заорёт дурным голосом. И я врублюсь в проклятый жестяной короб, громко матерясь и давая страшные клятвы.
Сейчас…
Дверь открылась. Колено заныло,
— Рота, подъём! — проорала Ирка Кретова, не успев войти в комнату. Бодрая такая, зараза.
Я, естественно, рванулся с тощего матраса, и почти сразу удар, искры из глаз. На этот раз приложился знатно, колено рассадит..
Взвыл, конечно. Сейчас обзовёт придурком.
— Ну ты, Денис, и придурок! — посочувствовала напарница в своей обычной манере… Согласен, несколько специфическое сочувствие, но оно в полной мере соответствует характеру Ирки.
— Господи, ты когда это железо уберёшь?!
— Не ори, а? — с шипением попросил я.
— Буду! Дай посмотреть! Колено вытяни, сказала! — потребовала она, подскакивая ближе. — И не скули, Рубин, не маленький… Сиди тут, сейчас аптечку принесу.
И привычно скользнула по лестнице вниз. Нахрена так людей будить, скажите? Ирина всегда резка, порой до бессердечности, нарочито деловита, всем своим видом демонстрируя непреклонность и неприступность. Ведь тигрицей смотрела!
А вот ночью-то смотрела иначе — ласковой кошечкой, мечтательно, с тоской неутолённого вожделения… Что там со временем?
Кинул взгляд на гордость личного хозяйства — старинные, но исправно работающие ходики с кукушкой на противоположной стене — восемь тридцать пять на циферблате. Запросто бы ещё пару часиков отхватил, мне же только завтра на смену заступать.
Значит, что-то случилось.
Ирка вернулась через пару минут и тут же принялась безжалостно мазать ушибленное колено йодом и каким-то вонючей снадобьем из пухлого тюбика без этикетки. Такую мазюку, поди, ещё отец Д’Артаньян своему сынишке Д’Артаньяну вручал перед походом на Париж.
