Владимир Дрыжак - Кесарево сечение
– Но что, собственно, предложил Асеев?
– Следующее. Создано общество содействия освоению Солнечной системы на общественных началах. В задачу ее входит содействие планомерному тра-ля-ля, пропаганда знаний о тра-ля-ля, воспитание подрастающего поколения в духе тра-ля-ля, а также помощь официальным службам в деле очистки космических трасс от тра-ля-ля. И прочие тра-ля-ля. Он, Артур, выступает от имени президиума, имея полномочия сформировать техническую секцию, в задачу которой входят всяческие тра-ля-ля, в том числе и обеспечение всевозможных научных тра-ля-ля.
Сказать по правде, меня эта трескотня несколько обескуражила. А когда он предложил мне пост президента, я и вовсе обалдел. Что они от меня, собственно, хотят? Ответ: представлять общество на различных уровнях, возглавлять президиум, санкционировать мероприятия, и прочее, и прочее…
Я сказал, что мне надо подумать. На самом деле я просто хотел осмыслить происходящее. И я это сделал. Я понял, что освоение космоса превращается в обыденное дело. Энтузиасты схлынули, чиновники остались, и дело начинает стопориться. Но интерес к космосу у молодежи растет. Там перспективы, там горизонты, ну и, разумеется, там тайны. А несколько ранее, как я говорил, Калуца провел свои эксперименты, и появился известный вам меморандум. И все это как-то сходилось в одну точку. Но зачем в этой точке понадобился я?!
А буквально через неделю я, как уже говорил, совершенно случайно столкнулся с Петром Яновичем, который бросил весомую гирю на чашу, перевесившую мои сомнения.
– У вас получился каламбур, – меланхолично сообщил Куропаткин.
– Возможно. Но предложение я принял. И работа закипела.
– В каком смысле?
– В смысле упомянутых ранее тра-ля-ля. Встречи, конференции, заседания, совещания, планы. А чуть позже, представьте себе, и финансирование, и ресурсы. Между прочим, из бюджета Исполнительного Комитета ООН, в графе ГУК, отдельным пунктом! Каково? С некоторых пор мы стали очень солидной организацией!
Я подумал что, вероятно, у меня глаза расширились от изумления. И, почти наверняка, челюсть отпала. Ну, это я так подумал, следя за реакцией Куропаткина, который отслеживал мою реакцию…
– Не буду вас утомлять деталями. Все бурлило и кипело. В смысле членов наше общество росло как на дрожжах. Во всяком случае, на бумаге. Лично я, в силу неопытности, погряз в бюрократизме по уши. Но вот, спустя года полтора, я обнаружил, что наша контора по заготовке рогов и копыт, помимо всего прочего, занимается какой-то кипучей но конкретной деятельностью, смысла которой я не понимаю. Скажем, в годовом отчете значилось, что произведена утилизация пяти малотоннажных КК, выведенных из состава ГУК. На баланс нам передано два устаревших туера, якобы, для обеспечения гарантий безопасности экспедиций и космических туристов. Ну, и прочее… Тут я насторожился. Космическая безопасность – это епархия ГУКа, и непосредственно, Гири Петра Яновича. Что, собственно, происходит?!
Но звонить в колокола не стал, а попытался прояснить ситуацию. Я встретился с Артуром. Он мне спокойно и по-деловому объяснил, что мы начали вплотную заниматься проблемой очистки Приземелья от разного хлама. Для этого необходимо то-то и то-то, а впоследствии и многое другое. Что ГУК в курсе этих дел, и обещал содействие.
Я вообразил, что возглавляю какую-то крупногабаритную аферу, имеющую официальный статус общественной организации. Тогда я вышел на Гирю непосредственно. И с удивлением обнаружил в его кабинете тупого чинушу. Он сделал официальное лицо, спросил, имеются ли в моем распоряжении какие-либо данные о нарушениях правил безопасности во вверенных мне подразделениях. Я, естественно, в своем распоряжении таких фактов не имел. Но по всем другим вопросам мне следует обращаться либо в кадровую службу, либо в финансовый сектор, либо в навигационную службу, либо в службу перевозок. Если мне требуется содействие, он, как член Коллегии, готов "выйти на самый верх". Содействие мне не требовалось. Мне требовался врач психиатр.
К чести моей, я довольно быстро пришел в себя. И немного поразмыслив, я понял, что, собственно, Гиря мне давал понять своим поведением.
Давайте перейдем к осмыслению изложенных фактов. Встанем, для начала, на позицию Петра Яновича Гири. Что произошло. Он, Гиря, учтя все обстоятельства истории с "Межпланетной лигой", сделал выводы. Он понял, что удерживать вектор общественной активности в деле освоения космоса в каких-то рамках будет проще, если учредить общественную организацию, имеющую солидный статус и широкие возможности. И активно этому содействовал, но предпочел позицию стороннего наблюдателя. Почему – понятно. Он – функционер ГУК, и не может допустить мнения о себе, как о пятой колонне в его недрах. Если у кого-то возникнет даже подозрение, ему придется несладко. С другой стороны, он хочет контролировать процессы в нашей организации, для этого нужны нити, связи и источники информации. А он знает, что личные связи – самые прочные. И толкает на сцену меня. Я сомневаюсь, но он знает заветные слова…
– Вот уж это – точно! – вставил я.
– Процесс пошел, а Гиря как бы в стороне. Но он понимает, что администратор я никакой, и, случись что неожиданное, или неприятное, я сам к нему прибегу. Так оно и получилось. Что ему делать? Наставлять? А если я потом взбунтуюсь. Петр Янович осознает, что быть пешкой в чужой игре – не в моем характере. С другой стороны, процесс развивается, с его точки зрения, вполне предсказуемо и не выходит за предначертанные рамки. Вмешательство не требуется. Все. Он изображает чинодрала.
Кроме того, я понял, что любая административная структура, в целом, не должна интересоваться целью своего существования. Ее должны интересовать ресурсы, кадры, финансы – все, что угодно, но не цель. И, как административное лицо, я не должен обсуждать с Гирей ничего, кроме административных вопросов. А встречи между нами в приватном порядке, он на время и вовсе исключил.
Однако, его незримое присутствие мною ощущалось постоянно. Вам, ребята, этого не понять… Высокий класс, отличная работа! Он не пытался манипулировать, думаю, даже не собирал полную информацию о нашей деятельности. Он исподволь следил за тем, в какую сторону поворачивается вектор, о котором я сказал ранее, и жестко реагировал на любые попытки игнорировать разумные меры безопасности. А таких попыток было множество, хотя до меня, как президента, доходили только отголоски. В то же время, он чрезвычайно аккуратно и элегантно демпфировал попытки тех или иных служб ГУК брать за глотку наших энтузиастов. А энтузиасты были, да еще какие. Ученые, годами пробивавшие экспедиции туда или сюда, выяснив, что у нас имеются кое-какие возможности, валили валом. Мы в течение двух лет соорудили в космосе обсерваторию, оснащенную так, что дух захватывает. Трехточечный радиотелескоп с базой в две астрономические единицы – а?! Оптический телескоп с двухсотметровым зеркалом на орбите вокруг Луны – а?! А здесь, на Земле – нейтринный телескоп? А космическая биологическая лаборатория в точке либрации?..
А где-то там, в Караганде, сидел Петр Янович, продумывая меры воздействия. Отдаете ли вы себе отчет, насколько тонкая была игра?! И на каком волоске все эти годы висело реноме Петра Яновича? Ведь под вывеской нашей организации в космическом пространстве циркулировали какие-то люди и какие-то грузы. Неизбежны всякие происшествия. И у очень многих официальных лиц в голове возникают всякие опасения: как бы чего не вышло! И возникает желание крепко дать по рукам, а то и просто запретить к чертовой матери, чтобы не путались под ногами! Этих Гиря нейтрализовал чисто административными мерами, такой, знаете ли, подковерной борьбой. Филигранная работа!
Однажды, помню, ко мне в офис пожаловал сам Шатилов. Он тогда еще был заместителем Председателя Коллегии, курировал кадры и безопасность. Его сопровождал Петр Янович. Мы покалякали о разном, вспомнили былое. Потом Шатилов осведомился, какие у нас проблемы, и может ли он содействовать. Ратовал за установление более тесных контактов. Потом сетовал на то что в ГУКе наметился отток личного состава, возникают кадровые проблемы, надо бы как-то шире пропагандировать значимость освоения космического пространства в молодежной среде, а для этого надо, опять-таки, устанавливать более тесные контакты. Потом пожаловался, что вот Петр Янович ему доложил о том, что некоторые наши мероприятия связаны с повышенным риском, необходимо тщательнее инструктировать и, есть предложение, при необходимости, вводить в состав групп соответствующих специалистов ГУК… Гиря в это время кивал головой, скорбно поджав губы. Понятно было, чье это предложение. И мне становилась понятна подоплека встречи. А вам?
– Разумеется, – сказал я. – Гиря хотел везде иметь "своего человечка".
Сомов скривился.
– Разумеется, нет. Петр Янович понимал, что если в составе группы имеется официальный представитель ГУК, то группа имеет уже официальный статус, и все прочие сотрудники ГУК со своими вопросами и претензиями должны будут обращаться к нему, а не к кому попало из состава группы. И это важно, поскольку кто попало не всегда знает что именно нужно отвечать и в каком порядке, если дело касается безопасности и разного рода формальностей. Неделей позже Гиря связался со мной, сказал, что вопрос с представителями решен положительно, но есть одно "но". Поскольку у них есть проблема с кадрами, желательно, чтобы мы выделяли представителя из своих рядов, каковой будет соответствующим образом снабжен соответствующим документом, проинструктирован, в том числе и по вопросам соблюдения мер безопасности, а в необходимых случаях и им лично. Он ожидает, что проведение этих мероприятий в жизнь существенно повысит безаварийность, уменьшит травматизм и усилит порядок на межпланетных трассах и в отсеках космических баз. И пожелал всяческих успехов.
