Владимир Дрыжак - Кесарево сечение
– Фамилия молодого – Бодун, того, что постарше, – Асеев, – буркнул Гиря.
Куропаткин встрепенулся:
– А он, часом, не…
– Именно. Сын Асеева. Того самого. А ты, Глеб, не обратил на это внимания, когда подписывал?
Нет, я не обратил. Почему? Да потому, что в тот момент фамилия Асеев мне совершенно ни о чем не говорила. А когда она мне встретилась в отчете по "Вавилову", я машинально отметил, что где-то она уже попадалась, но где именно и в каком контексте, углубляться не стал. Не тем голова была занята.
– Виноват, Петр Янович. Прошляпил.
– Это я прошляпил. Я даже не поинтересовался, кто там погиб. Привык, понимаешь, трупы в штуках мерить, старый пень. И Сюняев тоже хорош!
Редкий случай. Гиря был очень недоволен собой, и не счел нужным это скрывать.
– Но, может быть, это просто совпадение, – предположил Куропаткин.
– Может быть. Но есть одно обстоятельство. Совпадают не только фамилия, но также имна и отчества. Асеев-младший – навигатор, он летал уже тогда, когда погиб его отец. Лет десять назад, я слышал, он был первым помощником капитана рейдера. Сейчас – заметный общественный деятель. В общем, фигура довольно известная. Если это он, то как оказался на борту "Челленджера"? В каком качестве? Что он там делал, и как мог очутиться в этом злополучном драккаре?.. Вернее… Р-растяпы!
В этот момент дверь открылась, в кабинет вошел Валерий Алексеевич и, услышав последнюю фразу, бросил на нас строгий взгляд.
– Что они еще натворили? – поинтересовался он.
– Ничего они не натворили, – прорычал Гиря, – Это мы с тобой натворили.
На лице Сюняева отразилась растерянность.
– А кто растяпы?
– Мы! Мы с тобой растяпы и головотяпы. А точнее, ротозеи.
– А что такое стряслось?!
– Ничего не стряслось. Просто один из погибших членов экипажа "Челленджера" оказался Асеевым-младшим.
– Ка.., – Сюняев открыл и закрыл рот. – Но как же так?
Фраза эта, видимо, как-то повлияла на настроение Петра Яновича. Он на секунду задумался, а потом спокойно произнес:
– Все, парни, идите. С Асеевым мы сами будем разбираться. Ваша задача – Сомов. Единственное, о чем прошу: спросите, встречались ли они с Асеевым последние пять лет, как часто, и при каких обстоятельствах.
Владимир Петрович на этот раз отсутствовал. Естественно, нас опять начали кормить, и я подумал, что добром это не кончится. Вчера нас накормили так, что ночью я попытался проигнорировать ужин и сразу завалиться спать. Валентина немедленно заподозрила неладное. Мол, я уже у кого-то харчевался, и интересно, как она выглядит. Я описал ей Марину Евгеньевну, и Валентина сказала, что, пожалуй, ей следует научить меня качественно врать, иначе потом греха не оберешься. То есть, она, в принципе, не против моей двойной жизни, но надо, чтобы вранье выглядело достоверно, иначе она должна будет делать вид, что заподозрила измену, а тогда я должен буду делать вид, что оскорблен в лучших чувствах, и ей придется устроить скандал со всеми вытекающими отсюда последствиями. В общем, ужин пришлось таки съесть, и все попытки утром проигнорировать завтрак были пресечены угрозой все того же скандала…
Я поделился своими проблемами с Васей. Он отнесся сочувственно, но заявил, что все хорошее должно иметь свою негативную сторону. Скажем, те же брачные узы. Иначе жизнь будет не полна. Лично он, исполнившись служебного рвения, вчера не ужинал, а сегодня не завтракал, и теперь полностью готов к выполнению задания шефа. При этом, он настолько обнаглел под воздействием голода, что требует и от меня соответствующих указаний и инструкций. Каковые я и не замедлил дать. А именно: он, Куропаткин, должен фиксировать малейшие вариации интонаций Сомова, сам же должен тщательно помалкивать.
"Избегай междометий!" – напутствовал я его непосредственно перед тем, как дверь открылась, и нас прямо с порога опять пригласили к обеду.
Я подумал, что если дела и дальше пойдут так же, то Куропаткин может привыкнуть харчеваться у Сомовых, мы будем торчать здесь каждый день до вечера, и у меня возникнут серьезные семейные проблемы…
– Н-нда, – сказал Сомов обхватив подбородок и внимательно разглядывая Куропаткина, – кажется, я понимаю замысел Петра Яновича. Но, судя по всему, гастрономические изыски Марины не произвели на вас должного впечатления. Молодо-зелено… Вам подавай бланманже в шоколаде. Когда это еще вы почувствуете всю утонченность и изысканность простого борща… Да, тут Гиря прав, тысячу раз прав!
Вася беспокойно завертел головой. Он покорно и с видимым аппетитом съел и предложенный борщ, и люля кебаб, и какой-то салат. Что, спрашивается еще?!
И тут я понял, чего недостает!
– Василий, – сказал я, – борщ был не кислый, а на твоем лице, при желании, можно увидеть элементы кислого выражения. Я-то, положим, знаю, что это сонная одурь после сытного обеда, а Владимир Корнеевич не в курсе.
– Угу, – подтвердил Сомов, – теперь и я склоняюсь к этой версии. Но элементов полного внутреннего удовлетворения не заметно. Между тем, я предупредил Марину Евгеньевну, что вы – очень важные птицы. Она сказала, правда, что знает Глеба как облупленного по сплетням с Валентиной, но в отношении второго фигуранта, то есть тебя, Василий, обещала принять все меры. И меры эти, как я теперь вижу, не оказали должного воздействия. Ты – опасный человек, следовательно, с тобой надо держать ухо востро.
– Да нет, я, вообще-то, смирный, – буркнул Вася. – Так, иногда хорохорюсь…
– А зачем ты хорохоришься, – поинтересовался я. – Ты возьми, да и не хорохорься.
– Да пусть его будет! – сказал Сомов. – Хорохорься, Вася, на здоровье. У нас в доме это принято. Видели бы вы, как тут иногда Володька хорохорится – это же любо-дорого посмотреть… Но, давайте к делу.
К делу, однако, мы смогли основательно приступить только после кофе. Дело в том, что Василия увлекли вафельные трубочки с кремом, и он ими начал хрустеть, запивая кофе. При таком хрусте о деле не могло быть и речи. Сомов одобрительно покивал, и тоже взял трубочку. По-моему, из вежливости.
Я подождал немного, осудил Куропаткина взглядом к пожизненному заключению врачей, но это его не впечатлило. Пришлось тоже хрустеть.
Наконец Сомов кивнул, мол, приступаем, сколько можно!
– Для затравки, пока не забыли, – сказал я, – нам поручено выяснить, встречались ли вы последние пять лет с сыном капитана "Вавилова", то есть, с Асеевым-младшим?
Сомов нахмурился и, я бы даже сказал, сделался официальным.
– С Артуром Ивановичем Асеевым?
– Да, – сказал я, вспомнив что значилось в подписанном мной документе. – С Артуром Асеевым.
– Я с ним встречался неоднократно… А почему вы этим интересуетесь?
– Дело в том, что примерно три с половиной месяца назад он погиб при некоторых странных обстоятельствах.
– Три с половиной?.. Вот как?
Сомов обхватил подбородок и устремил взгляд в сторону. У меня возникло впечатление, что в этот момент он принимает какое-то важное решение.
– Дело в том, – сказал он, – что я встречался с Артуром примерно четыре недели назад. Рассказывайте.
– Секунду! – вмешался Василий. – А фамилия Бодун вам о чем-нибудь говорит?
– Да. Мне известен человек с такой фамилией. В какой связи он вас интересует?
– Он тоже погиб вместе с Асеевым.
– Допустим. Но тогда бы Асеев при встрече мне бы об этом сообщил. Стоп! Я что-то запутался… Как бы он сообщил, если погиб вместе с Бодуном?.. Ничего не понимаю! Давайте подробности.
Я коротко рассказал об эпизоде с "Челленджером" и о результатах генетического анализа.
– Понятно, – сказал Сомов, внимательно выслушав. Хотел что-то добавить, но, видимо, передумал.
– У вас имеются вопросы или комментарии?
– И то, и другое, – Сомов потер лоб. – Асеев, безусловно, жив – я это заявляю вполне официально. Относительно Бодуна ничего сказать не могу. Но думаю, он тоже жив и здоров. Где сейчас оба находятся, мне неизвестно.
– Это официально?
– И неофициально – то же.
– Вообще-то, на официальный допрос мы не имеем полномочий, – сказал я. – Давайте продолжим в духе взаимопонимания.
– Действительно, что это я.., – Сомов нахмурился, а затем улыбнулся. – Сказываются годы подпольной работы…
– Вы полагаете, что эпизод с "Челленджером" инспирирован?
– Возможно. Но в какой степени – непонятно. Во всяком случае, тут могут быть варианты. Например, аварийная ситуация возникла самопроизвольно, и ею воспользовались. Но… Все выглядит слишком уж картинно… Все оказались вовремя в нужных местах, катапультировались… Асеев с Бодуном живы, а кто же управлял драккарами? Подставные герои?
– Бимарионы, – произнес Вася и округлил глаза.
– Что-то знакомое… Где-то оно мне попадалось… – Сомов откинулся на стуле и в задумчивости стал теребить нижнюю губу. – Нет, не помню, – сказал он наконец.
– Ну, это лица из той категории, которые являются с ящичками и камешками к Шатилову и иже с ним, – пояснил я. – Третьего дня Петр Янович ознакомил нас с некоторой бу… То есть, с документом. Там трактовались вопросы бессмертия.
