Человек, обманувший дьявола. Неполживые истории - Михаил Юрьевич Харитонов
Я набрал воздуху продолжить тираду, но нитка под языком внезапно лопнула. Еще секунду назад я знал все, и вдруг как будто выключили свет: в голове осталась только звенящая пустота.
– Выключи, – попросил я.
Луська махнула пультом, и телевизор погас.
– Я пойду сейчас, наверное, – сказал я, чтобы хоть что-то сказать.
Ненаглядная посмотрела на меня очень внимательно и молча кивнула.
Собачья жара
Посвящается Андрею Кураеву[1]
Автопародия
Римская Республика, Александрийский Мусейон.
961 год эры Христа Освободителя
Высокоученый Аркисий Ном осторожно погрузил босые ступни в бассейн. Вода была подобающе подготовленной: горячей, но не обжигающей, с должным содержанием соли, целебной серы и пихтовой смолы. Аркисий был последователем школы гиппократика Дориона Коринфского, утверждающего, что действие воды и тепла на кожные покровы расслабляет и успокаивает. Сейчас он в этом особенно нуждался: последнее заседание Ученого Совета проходило весьма бурно.
Купальня вмещала два бассейна и четыре ложа. На соседнем, довольно покряхтывая, возлежал логик Феомнест. Молодая слушательница-эфиоплянка только что сделала ему массаж, и теперь он блаженствовал, закутанный в горячие льняные простыни по самое горло.
– Обычный стариковский досуг, коллега, – сказал Аркисий, осторожно опуская ноги ниже, давая привыкнуть к жаре, – сидеть в тепле и болтать о пустяках.
– А что еще делать? «Звездный ярится Пес», – процитировал Феомнест избитую Алкееву строфу и повел подбородком вверх, под купол.
В круглом окне бушевало египетское солнце. Недавно верхнее стекло сменили на затемненное, но огненные клыки светила оказались крепче черного хорезмского хрусталя.
– Да, собачья жара, – откликнулся Аркисий.
– Простите невежду, – подал голос богослов Эбедагушта Марон, возлежащий на третьем ложе, – откуда взялось это выражение? Жарко, конечно, но при чем тут собаки?
Аркисий тем временем осторожно встал на дно бассейна. Дно было выложено галькой: в соответствии с учением Дориона, острые грани камней, врезаясь в подошвы, передавали телу некие благотворные токи. По правде сказать, высокоученый Аркисий Ном в это не верил. Просто ему нравилось стоять босиком на гальке.
– Ты молод, – наставительно сказал он сирийцу, – как и ваш народ. А мы, греки, стары и помним языческие байки. У нас был миф о пастухе Икарии, которому бог Дионис преподнес мех с вином и научил виноделию. Икарий принес вино в Аттику и напоил им крестьян. Но те приняли вино за яд из-за производимого им действия и убили винодела. Дионис превратил его в созвездие Пастуха, а его невинную дочь, умершую от горя над телом отца, – в созвездие Девы. Его же пес Меру был превращен в созвездие Большого Пса…
– По другой легенде, в созвездие был превращен Лайлап, преследовавший тевмесскую лисицу, – заметил Феомнест. – Весьма известная апория.
Аркисий махнул рукой:
– У вас, у логиков, только апории на уме. Кстати, в чем заключается эта? Не могу вспомнить, – он потер морщинистый лоб ладонью.
– Тевмесская лисица могла убежать от любой погони, а пес Лайлап мог догнать любую добычу. Когда Лайлап погнался за тевмесской лисицей, возник парадокс. И боги, чтобы не допустить разрушения умостроя Вселенной и ввержения ее в хаос, превратили пса в созвездие, – охотно объяснил Феомнест, потягиваясь на ложе.
– Я слышал похожую историю от магистра Ли Хао, – осторожно заметил Марон, – только там речь шла о непробиваемом щите и всепробивающем копье. Но все-таки: при чем тут жара?
– Главная звезда созвездия, – вернул себе слово Аркисий, – была названа Сириусом, или, по-латински, Каникулой, то есть «собачьей». Когда Солнце вступает в созвездие Псов, начинается жара.
– Весьма благочестивая история, – почтительно сказал Эбедагушта, осторожно вытягиваясь во весь рост. Ложе было коротковато для долговязого сирийца.
– Про Лайлапа? Да, боги поступили ответственно, в отличие от нашего правительства, – съязвил Аркисий, вспомнив о дебатах в Совете. – Эти готовы ввергнуть в хаос все что угодно, лишь бы остаться на теплых местах.
– Я имел в виду, – вежливо ответил Эбедагушта, – первый миф, о пастухе. Ведь он иносказательно повествует о Гае Кесаре Предтече. Тот принес миру вино, то есть истинное Учение. Но народ не понял его, а Брут и Кассий, да простит Господь их души, убили святого. Однако милостью Отца нашего душа Кесаря была вознесена на небо, то есть, согласно вашему мифу, стала созвездием. Созвездия кажут путь кораблям, так и души праведников являют путь народам. Дева же, его оплакавшая, есть Церковь, Собрание Верных, ведомое истинным Солнцем, то есть Христом Августом Освободителем…
– Потрясающе! – воскликнул Феомнест и зааплодировал. – Если не считать того, что миф родился за тысячелетие до Воплощения, – добавил он ехидно.
– Сирийцы, – вздохнул Аркисий, – способны увидеть благочестивую аллегорию даже в таблице умножения.
– Достопочтенный авва Ксенайя сочинил подобное упражнение, – без тени улыбки ответствовал сириец. – Например, умножение двойки на единицу и наоборот объясняется как раз через историю Кесаря. Брут и Кассий, да простит Господь их души, убили Гая Юлия Кесаря. Кесарь же своей смертью явил миру две новые добродетели, которых не знал языческий мир – смирение перед волей Божьей и благодарность Творцу даже в несчастье… Но простите меня, я перебил вас. Так почему же вступление Солнца в созвездие Псов знаменуется столь неслыханной жарой?
– Это связано с вращением Земли… – начал было Аркисий, но Эбедагушта перебил:
– Да, я немного знаком с наукой о небе, но я имел в виду религию. Есть ли какое-нибудь символическое объяснение?
– Дон! Дин! Дон! – неожиданно прозвенела медная решетка приемника. Потом раздалось чистое трезвучие: первая фигура первой тональности, основа основ музыкального строя. Это значило, что за ним последует экстренное правительственное сообщение.
– Внимание! – затрубил голос диктора. – Говорят все передающие станции Священной Римской Республики! Римские граждане! Сегодня, двенадцатого дня третьего месяца девятьсот шестьдесят первого года от рождества Спасителя нашего Кесаря Августа Христа, с Веспасианова мыса в провинции Северная Атлантида произведен запуск космического корабля «Аспер», ведомого человеком. Имя кормчего – Георгий Гагар, тебеец. Корабль построен Бехрамом Пур Шахом, сузянином. Подготовкой полета ведал Марк Элеазар Галлай из Никополиса.
Заиграла торжественная музыка, потом голос продолжил:
– Верховный Ординатор Римской Республики, Первый Гражданин Публий Фаларика, выпустил обращение, в котором сказал, что отныне земная твердь перестает быть пределом устремлений Республики и Римского Народа. Запись обращения Верховного Ординатора прозвучит в начале вечерней стражи по римскому времени. Слава Сенату и народу Рима!
Снова прозвучало основное трезвучие, и приемник отключился.
Присутствующие потрясенно молчали.
– Н-ничего себе, – пробормотал наконец Феомнест.
Эбедагушта рывком поднялся и обхватил голову руками, уподобившись известному изображению Августа Промыслителя.
– Я слышал о подготовке полета, – сказал он, – хотя все говорили, что его перенесут на осень. Но почему именно сейчас?
– Политика, всего лишь политика, – пожал плечами
