Человек, обманувший дьявола. Неполживые истории - Михаил Юрьевич Харитонов
– Но все-таки? – не отставал любопытный сириец.
– Все очевидно, – с удовольствием вклинился Феомнест, который даже не пытался делать вид, что его не интересуют политические сплетни. – Фаларика дает оплеуху Сенату. Даже не оплеуху – это удар… Теперь все разговоры о нецелевом расходовании средств никто и слушать не станет. А значит – годовой бюджет утвердят без всяких поправок.
– Всем нужны деньги, – вздохнул сириец, – как будто в деньгах Всевышний.
– Фаларика вложил в космические исследования десять миллиардов сестерциев, – сказал Феомнест. – Несмотря на противодействие Сената. Интересно, где он их нашел.
– Официально космическая программа финансируется из частных пожертвований, – вступил Аркисий. – Но я не думаю, что наши золотые пояса так просто расстались со своими сестерциями. Скорее всего, Первый Гражданин что-то кому-то пообещал. Думаю – втайне от Сената и народа Рима. Не думаю, что это принесло пользу отечеству.
– Что он мог пообещать такого, чего они не могли бы купить за деньги? – не понял Феомнест.
– Теперь это уже неважно, – скруглил тему сириец. – Если, конечно, корабль успешно вернется на Землю и этот Йурий Гагар останется в живых.
Аркисий Ном слегка поморщился – варварское произношение греческого имени резануло слух.
– Знаете что? Я уверен, корабль уже вернулся. – Феомнест потянулся на ложе. – Иначе наш Ординатор не стал бы анонсировать такую речь… Гагар. Смешное прозвище. А ведь оно теперь войдет в историю.
– Вот именно, – не утерпел высокоученый Аркисий Ном. – Если бы Фаларика обращал хоть немного внимания на изящную словесность и больше думал о славе отечества, он подобрал бы для столь ответственной миссии человека с более подходящим именем. Что-нибудь вроде… – он задумался, подыскивая благозвучное прозвище, – ну, скажем, Германа Тита…
– Боюсь, – перебил логик, – что создателей корабля более волновала телесная мощь и умственные способности кормчего. Скорее всего, они нашли лучшего из тех, кого можно было подготовить за столь краткий срок.
– И все-таки! Какой-то Гагар, да еще тебеец! – воздел руки к небу почтенный филолог. – Надеюсь, хотя бы его внешность подобает его деянию.
– Ну, такую ошибку они все же не сделают, – заметил Феомнест. – Портрет этого тебейца будет отныне висеть на каждом углу.
– Я верю в наших мастеров, – улыбнулся Марон. – При должном тщании они могут облагородить даже звериный лик до человеческого, не нарушая притом сходства.
– Вот именно, – Аркисий Ном склонил голову. – Остается уповать на то, что нас обманут достаточно искусно. И все из-за проклятой спешки в таком важном вопросе! Можно было подождать год-другой, пока для исполнения миссии не нашелся бы человек, совершенный во всех решительно отношениях. Но нет, мелкое политиканство испортило страницы наших хроник. Просто я не знаю, что это…
– Сейчас сенаторы в загородных имениях спешно пакуют вещи, – усмехнулся Феомнест. – Наверняка спекулянты уже скупают билеты до Центральной Станции.
– Доколе, спекулянты, вы будете испытывать наше терпение, – Эбедагушта Марон, не вставая, резким движением выбросил вперед правую руку, изображая оратора на площади, – вы, кровопийцы, преступно разоряющие наших обожаемых сенаторов, бедность коих вошла в римские пословицы…
Феомнест хихикнул.
– Следовало бы нашей пресловутой Инквизиции перестать преследовать инакомыслящих и взяться и за сенаторов, и за спекулянтов, – пробурчал Аркисий. – А излишки средств передать на нужды Мусейона, который, видит Всевышний, нуждается.
Высокоученый Феомнест вел подобающий ученому мужу скромный образ жизни и отличался редким бескорыстием. Но он постоянно ворчал по поводу недофинансирования Сенатом фундаментальных наук, особенно гуманитарных. Его возмущало, что естественнонаучные факультеты благоденствуют, в то время как филологи и историки, составлявшие славу древнего Мусейона, ютятся в постройках, воздвигнутых чуть ли не до пришествия Освободителя.
– Доброго дня всем! – неожиданно раздалось над сводами зала.
– Хайре, – доброжелательно отозвался логик.
– Хайре, Световит, – аккуратно выговорил сириец. – Ты слышал новость?
– Еще бы! – вошедший легко пересек зал и начал устраиваться на свободном ложе.
Был он высок, светловолос, черты лица выдавали в нем славянина. Этот новый народ, чьи исконные нравы напоминали о древних спартанцах, за последнее столетие стремительно цивилизовался. Но северная диковатость все же давала о себе знать как в облике, так и в манерах.
Световит работал в самом сердце Мусейона, Вычислительном Центре, имея дело со сложнейшими устройствами. К сожалению, хорошее образование не мешало ему возлегать, не омывшись с дороги.
– Поздравляю, коллеги! Теперь все будет по-другому, – начал он, по-варварски широко открывая рот, – пришла новая эпоха…
– Не вижу ничего особенно нового, – раздраженно сказал Аркисий, так и не поприветствовав вошедшего, – первый спутник был запущен лет двадцать назад. Тогда тоже ждали какую-то новую эпоху…
– Какой еще спутник? – не понял Световит. – Я о главной новости!
– Я о полете корабля с человеком, – недовольно заметил высокоученый Ном.
– Ну да, и я о нем. На корабле была установлена станция цифропередачи. Мы установили прямую связь с Кесарией Атлантийской. Передано тысяча восемьсот мегаоктетов, связь устойчивая. Это значит, – завершил он, глядя на недоуменные лица слушателей, – что задача построения всеримской сети обмена данными решена.
– Ну да. Осталось поставить вычислитель в каждый дом, – съязвил Аркисий, – и радиостанцию.
– Радиостанции можно ставить в удобных местах и соединять с домами граждан проводами, – не принял иронии славянин, – а что касается вычислителей – кто видел новые машины хорезмской работы?
– Я видел, – заявил Феомнест, – они называются настольными, но не всякий стол выдержит такую тяжесть.
– Значит, новых ты не видел, – констатировал Световит. – Их привезли в Центр позавчера. Они и в самом деле настольные. Емкость постоянной памяти, – добавил он гордо, – пятьсот мегаоктетов. Рабочая частота вычислительного кристалла доходит до восьмидесяти килоэмпедоклов…
– Ничего не понимаю в октетах и эмпедоклах, – заворчал Аркисий Ном, почуяв, что разговор клонится в неинтересную для него сторону, – давайте лучше послушаем, что делается в мире, пока Фаларика не начал упражняться в красноречии. Световит, включи звук.
Молодой варвар покосился на высокоученого Нома несколько недовольно, но перечить уважаемому старику, разумеется, не стал. Вместо этого он поднялся и выкрутил ручку приемника до отказа.
– Вы слушаете первый канал, – загрохотало из-за решетки. – Новости…
– Пожалуйста, потише, – попросил Феомнест. – Невозможный грохот.
Славянин подкрутил звук и вернулся на место.
Все замолчали.
– Новости науки. В Берском Мусейоне объявлено, что обнаружен возбудитель болезни, известной как персидский огонь или северная язва. По заявлениям ученых, отыскание целебного средства следует ожидать в ближайшее время. Сенат Рима и Первый Гражданин Публий Фаларика объявил, что, если средство будет найдено в течение года, Берский Мусейон будет представлен к награде и получит автономию…
– Автономию? Их так называемому Мусейону не исполнилось и двух веков! – не поверил своим ушам Ним. – Они лишились рассудка, наши сенаторы! Их пора отпаивать черемицей, и двойную дозу дать Первому Гражданину!
– Нашему
