Андрей Щупов - Сонник Инверсанта
— Уж какая там деликатность! Благодаря вам, я вынужден теперь проходить курс реабилитации!
— Да, но мы в состоянии подключить лучших врачей, включая самого Звездочета. Все будет исправлено в кратчайшие сроки, и вас вновь поставят на ноги.
— В общем, когда мне вкалывали порции веселящего зелья, вы подробнейшим образом пытались со мной беседовать?
Адмирал понурил голову.
— Это был мой долг. И потом — я уже сказал: у нас ничего не вышло. Версия дублера рухнула.
— Однако, если верить вашим словам, на господина Кандидата-Консула я тоже не слишком тяну, верно?
Адмирал с усилием выдавил из себя:
— Все верно. Вы — не он… После того, что приключилось с этим бешеным поджигателем в больнице, после затопленного подвала и ваших чудесных спасений… Словом, сейчас я окончательно запутался. Вы — не он, это однозначно, но с другой стороны выхода нет. Стране позарез нужен лидер. В самое ближайшее время! А потому все будет зависеть от того, что решим мы с вами. Понимаете? Вы и я…
— Вам нужен мой совет?
— Скорее — ответ. Потому что туда… — Адмирал со значением указал взглядом вверх. — Туда я должен ввести вас, как лицо, уже во всех отношениях определенное. Никаких совещаний и консультаций! Только добьемся того, что посеем сомнения. Либо мы решаем сейчас, что вы — это он, либо даем добро на гражданскую междоусобицу.
— Шоколад в фольге, а фольга под током, — пробормотал я.
— Что вы сказали?
— Так… Не обращайте внимания. Местный бредовый фольклор. — Я устало потер виски. — Каким временем я располагаю, чтобы обдумать ваше предложение?
— Боюсь, что времени у нас нет совсем. Я должен услышать нечто конкретное прямо сейчас. Мне нужна основа для меморандума. База вашей будущей программы. После чего я немедленно отправлюсь во Дворец подготавливать почву для вашего ВОЗВРАЩЕНИЯ.
— Возвращения… — я обхватил кисть правой руки, чтобы сдержать дрожь. Меня снова окатило волной озноба. — Ну, а какой базы вы хотите от меня?
— Вы… Вы демократ? — вопрос был задан с придыханием, и стало понятно, что ответ для господина Корнелиуса крайне важен.
— Скорее, нет, чем да. До демократии нужно созреть, а созревание большинства, боюсь, может затянуться на тысячелетия.
— Значит, вы за диктатуру?
Мне показалось, что Адмирал выпалил это с облегчением, и я не стал его разочаровывать.
— Видите ли, сердцем я против всяческой диктатуры. Категорически! Но мировой опыт свидетельствует в пользу того, что только грамотная диктатура выводит нации из кризисов. Ялмар Шах, Макиавелли, Японский феномен и так далее. У вас же, как я понимаю, на дворе кризис?
— Самый настоящий. — Кивнул Адмирал. — Кризис власти, кризис экономики и кризис идеологии. Внешне спокойствие еще сохраняется, но нарыв вот-вот прорвет.
Я на секунду зажмурился. Увы, все повторялось. В этой чудесной стране также наблюдались знакомые проблемы.
— Значит, что? — открыв глаза, я подмигнул Корнелиусу. — Будем начинать с идеологии?
— У вас есть конкретные предложения? — Адмирал вновь напрягся. Кажется, я его понимал. Фактически сейчас решалась не только его судьба, но и судьба всей страны. Единственное, чего он не знал, так это того, что я вооружен опытом собственного мира и собственной, оставленной в прошлом родины.
— Есть. Я хочу предложить качественно иную иерархию ценностей! — твердо проговорил я. — Высшая каста — работники умственного труда, служители искусства, врачи и учителя. Средняя каста — военные, политики, финансисты. Низшая каста — сельское население, пролетариат, работники сервиса, чиновники.
— Спасибо, что поставили военных в серединку. — Выдохнул он.
— Уж извините, но армия — слуга народа. Как и политики с финансистами. Вести же нас должны умные и талантливые.
— Разве военные не могут быть умными?
— Умными могут быть и пролетарии с крестьянами. Военные же, прежде всего, обязаны быть послушными. — Отрезал я. — Без дисциплины нет армии, а с дисциплиной нет науки и искусства. Вот и выбирайте.
— Но если вы хотите железной рукой поднимать экономику…
— Ее поднимет средний класс. Тот самый, коего у вас пока, судя по всему, не наблюдается. Для появления же последнего нужны законы, и именно по этой причине политиков я также записал в среднюю касту. В высшей касте политики превращаются в животных и уродливых феодалов.
— Как же тогда быть с крестьянами и пролетарием?
— Они тоже в массе своей исполнители. Самые грамотные и умелые будут иметь стимул подняться выше. До тех же ученых, инженеров и учителей. Без армии нет государства, без ученых и толковой педагогики нет вообще ничего.
— Однако!.. — оторопев, Адмирал некоторое время смотрел на меня молча.
— Вижу, вы не согласны. — Я пожал плечами. — Что ж, не настаиваю. Ваша корона мне без надобности.
— Нет, нет! — Адмирал взволнованно взмахнул рукой. — Просто я не совсем понимаю…
— Чего не понимаете?
— Не понимаю, когда вы успели придти к столь четкой политической платформе?
— Она вас не устраивает?
— Почему же… Пожалуй, запиши вы меня в высшую касту, я бы вам не поверил.
— Ну, что ж, если вы мне верите, хочу добавить кое-что еще.
Напрягшись, Адмирал взволнованно сжал и разжал кулак.
— Слушаю вас?
— С сегодняшнего дня отменим звание подполковника, а генерал-лейтенанта поменяем с генерал-майором. Хватит этой пошлятины и бестолковщины!
— Но как же тогда быть?
— Очень просто. Майор должен идти за лейтенантом, а вместо подполковника мы введем чин предполковника. Менее унизительно и более точно.
— Но люди будут путаться…
— Только поначалу. Или вас мои предложения решительно не устраивают?
— Отчего же… — Адмирал в задумчивости принялся рассматривать собственную руку. — Знаете, а я ведь даже рад, что вы — это не он. Я имею в виду вашего предшественника. Уж его-то платформу я знаю на зубок. И скажу честно: от вашей она отличается весьма существенно.
— Тогда езжайте во дворец и готовьте почву.
— Значит… Я так понимаю, вы согласны? — лицо Адмирала просияло.
— Согласен или не согласен, но я принимаю такое решение. Правда, при одном-единственном условии!
— То есть?
— Сегодня же я должен увидеть здесь двоих людей. Ангелину и господина Павловского.
— Я все помню, Ваше Величество! Госпоже Ангелине уже помогают собираться, а господина Павловского мы ищем по всей стране.
— Он что же, пропал?
Адмирал Корнелиус замялся.
— Я не уверен, но у него какая-то длительная командировка. Гастроли или что-то в этом роде… Во всяком случае, местонахождение его в настоящий момент выясняется.
— Что ж, как выяснится, позаботьтесь о его прибытии ко мне.
— Слушаюсь, Ваше Величество! — Адмирал резво поднялся, натянул на голову фуражку, привычным движением одернул на себе мундир. — Я могу идти?
— Последний вопрос, Адмирал. — Я впился в него глазами. — Скажите, почему вы решили толкнуть меня наверх? Я ведь, извиняюсь, для вас темная лошадка.
Адмирал ответил не сразу. Видно было, что ответить на этот вопрос ему действительно было непросто.
— Это правда, Ваше Величество. Вы так и остались для нас темной лошадкой, но… — он порывисто вздохнул. — При всем при том вы сильная лошадка, сейчас я окончательно это понял. А сегодняшний монарх обязан быть сильным. У нас просто нет иного выбора.
— Что ж, вполне исчерпывающе. — Я разрешающе махнул рукой, и Адмирал чуть ли не бегом устремился к выходу. Я смотрел ему вслед и не испытывал ни малейшей радости.
Глава 3 Пауза среди Сумбура…
Новая медсестричка оказалась ничуть не хуже предыдущей, хотя сексапильность ее была не в пример умереннее. Если прежнюю можно было смело предлагать на конкурс «Мисс мира», то нынешняя больше походила на бойкую и тоненькую студенточку. Белое личико в обрамлении светлых кудряшек, вздернутый носик и кокетливые, диоптрии в три-четыре очки. Она и улыбалась более естественно, чем, собственно, и успокоила меня с первых минут знакомства. Зато Осип снова слегка тронулся на женском вопросе. И впервые осмелился проявиться из небытия перед посторонним человеком.
Я как раз возвращался с прогулки, когда наша студентка что-то писала, склонившись в три погибели над столом. Она так увлеклась, что не заметила моего прихода, и именно в этот момент Осип возник у нее за спиной, хищно зашевелив своими ручищами. Впрочем, я знал, что рыцарских правил своих он не нарушит. Все-таки Отсвет — это Отсвет, каким бы бабником и пропойцей он не был.
— Ой! — вскинув голову, она наконец-то увидела меня и попыталась прикрыть бумажные квадратики рукой.
— Видел, видел твои шпаргалки, — я улыбнулся. — Приятно, когда молодежь учится. Пусть даже со шпаргалками. И тошно, когда зарабатывает. То есть, наверное, правильно и объяснимо, но все равно тошно. Молодость для того и дана — чтобы любить и удивляться. А зарабатывающий мало чему удивляется. Он начинает познавать изнанку труда и цену всему сущему. Ну, а со знанием приходит цинизм… Ты где учишься?
