Андрей Щупов - Сонник Инверсанта
— Прежде всего, вы обязаны мне сегодняшним освобождением!
— Вы называете это свободой? — я указал рукой на высокий забор, на колючую проволоку, на охранников, прогуливающихся по тропинкам сада.
— Сожалею, но все это делается для вашего же блага. Вам жизненно необходимо поправить здоровье. Кроме того, не забывайте о своих многочисленных врагах. Ну, а мои люди в состоянии обеспечить самую надежную охрану.
— Да ну? — я позволил себе усмехнуться. — А не ваши ли люди, Адмирал, организовывали на меня одно покушение за другим?
Мой собеседник прикрыл рот ладонью, неловко прокашлялся.
— Вы не знаете всего, Петр Васильевич!..
— Так расскажите мне, сделайте милость!
— Увы, этого я сделать не могу. Тем более, что всей информацией я также не располагаю. Собственно, потому я и пришел к вам.
— Чтобы выяснить, каким образом был уничтожен Керосинщик?
— А его действительно уничтожили? — фигура в кресле напротив меня настороженно выпрямилась.
— По-видимому, да. Но кто и как, об этом я тоже ничего не знаю.
— Тогда, может быть, вы знаете, кто такой король Луд? Вы ведь упоминали о нем неоднократно. — Адмирал вновь судорожно переплел пальцы. — Самодержцев с таким именем я не знаю. Или, может, это просто позывной имперского служащего?
Я хмыкнул.
— Почти угадали.
— Почему же вы называли его английским ткачом?
— Шутил. В отличие от ваших сограждан я люблю пошутить.
— А разгром в кабинете Конрада Павловича, украденные бумаги с лекарствами, стопка истлевших документов в запертом сейфе?
— Вы и тут ждете объяснений?
— Представьте себе, жду! — Корнелиус, как гончая, почуявшая след, чуть подался вперед. Очевидно, он стремился ковать железо, пока горячо. Плохо ли хорошо, но я отвечал, и он торопился спрашивать, потому что получал если не прямую информацию, то, во всяком случае, косвенную, над которой можно было позднее поразмышлять. Единственное, что он упускал из виду, это то, что определенный минимум знаний черпал из его вопросов и я.
— Это была обычная шалость. Своего рода эксперимент.
— Эксперимент?
— Конечно. Если подобными вещами баловался какой-то Керосищик, почему нельзя было попробовать и другим?
— Другим — это значит — вам?
Не отвечая, я улыбнулся. Рассказывать этому человеку про африканских колдунов я, разумеется, не собирался. Варанингё там или не варанингё, но сны дело глубоко интимное, и не моя вина, что организм выработал столь изощренный механизм защиты от внешнего! Не я же, в самом деле, расправлялся с Керосинщиком!..
Между тем, строгий гость явно нервничал. Барабаня пальцами по подлокотнику, он то и дело бросал в мою сторону испытующие взоры.
— Великолепно! Просто великолепно!.. Хотелось бы знать, что вы умеете еще?
— Вас настолько это интересует? Или я начинаю вас пугать?
Он с шумом втянул в себя воздух.
— Нас, знаете ли, трудно запугать.
— Тогда в чем же дело?
— Мотивация! — он звучно прищелкнул пальцами. — Мы хотим знать мотивы ваших поступков.
— Какая еще мотивация вам нужна? Я просто защищаюсь, как умею.
— Тогда зачем вам понадобилось затапливать подвалы?
— Подвалы? О чем вы?
— Не прикидывайтесь. Я говорю о больничных подвалах. Там хранились долгосрочные архивы, возгоночные агрегаты из химлабораторий, штаммы боевых вирусов плюс кое-что еще…
Впервые за всю беседу я внутренне содрогнулся. Дельце на поверку оказалось значительно более интересным! По всему получалось, что мои галлюцинации выходили боком этому миру! Да еще каким боком!..
— Значит, их действительно залило водой… — медленно проговорил я. — Послушайте, может, вам стоит пошарить там. На донышке, значит?…
— Зачем? — спросил он и тут же напрягся. — Вы считаете… То есть, Керосинщик может оказаться там?
Я не стал ломаться и с самым простецким видом кивнул.
— Не уверен на все сто, но куда же ему еще деться?
Адмирал Корнелиус заторможенно выбрался из кресла.
— Что ж… — лоб его пошел старческой гармошкой. — Мы проверим это, Петр Васильевич. Сегодня же. И наш разговор мы тоже обязательно продолжим… Если вы, конечно, не возражаете.
— Какие уж тут возражения, — я великодушно кивнул. — Только учтите, к тому времени, когда вы его обнаружите, он может основательно проржаветь.
— Что, что?!
— Да нет, это я снова шучу, не обращайте внимания.
Бормоча себе что-то под нос, Адмирал двинулся к воротам.
— Одна маленькая просьба! — окликнул я его.
— Да? — он с готовностью развернулся.
— Позаботьтесь о том, чтобы сюда привезли Анну. Само собой со всем положенным этикетом.
Чуть подумав, Адмирал Корнелиус кивнул.
— Сделаем.
— Кроме того, мне нужен Павловский.
— Павловский?
— Да, есть такой кудесник в кинотеатре «Лоранж». Работает магом и целителем. Можно это устроить?
— Пожалуй, что да. — И снова Адмирал посмотрел на меня более чем странно…
Глава 2 Что-то проясняется…
Грудастую и ногастую медсестричку по моей просьбе с дачи убрали. Очень уж она меня раздражала. Особенно по утрам, когда приходила делать мне очередной укол. Сама процедура впрыскивания в ягодицу чудодейственной сыворотки превращалась в нечто двусмысленное. Правда, моего Осипа (а навестил он меня в первый же день моего пребывания на новом месте) подобные мероприятия чрезвычайно веселили. Не знаю уж, откуда он за нами подсматривал, но всякий раз, выглядывая то из-под койки, то из-за шкафа, он со значением причмокивал мне губами, а руками изображал некие крутые обводы, которые, по всей видимости, согласовались у него с высшим проявлением женской красоты.
— Хотя — что ж… — изрекал он глубокомысленно после ухода медсестры, — Ангелина, конечно, тоже ничего…
Вообще по этой части, как я заметил, он вопреки светлому своему статусу был большим докой. А может, виной всему являлся его малый рост. Как известно, маленькие нередко слывут отменными ходоками налево, да и цинизма у них хватает. Осип же, как я уже говорил, излишними комплексами не страдал и, по его же собственным словам, мужчиной был «хоть куда и хоть когда».
Оказываясь наедине, мы частенько вступали в спор по поводу приоритета мужчин перед женщинами, и оказалось, что спорить с моим Отсветом дело крайне непростое. Осип был двумя руками за патриархат, и, отчаявшись, я однажды пересказал ему любимый мой фильм: «Кто поедет в Трускавец?» — про ловеласа, который нежданно-негаданно попадает в ловушку, которую сам же себе и устраивает, признавая, в конце концов, доминирующее положение сердца над разумом. Я не проводил никаких параллелей, однако на Осипа история произвела сильнейшее впечатление. Во всяком случае, в тот вечер разговоров про женский пол он не возобновлял. А когда в комнату внесли цветной телевизор, он немедленно устремился к нему, очевидно, надеясь тут же выловить в эфире фильм про Трускавец и тех, кто в него поедет. Но показывали какую-то полную даму, бюстом попирающую рояль, грудным контральто выдающую нечто заунывное. Мы слушали ее долго, с глубоким вниманием, а подытожил Осип концерт очень просто.
— Голосок так себе, а грудь отменная. Такую можно и дольше было бы показывать… А вот бы она его опрокинула! Смеху-то было!
— Кого его? — удивился я.
— Да рояль-то…
Вообразить подобное мог, разумеется, только он. Фыркнув, я поинтересовался.
— Лучше признайся, это ведь ты спалил документы в кабинете Питона?
Лоб Осипа исчертили искренние морщины.
— Документы? Какие документы?
— А что ты там жег?
— Так ведь темно было, откуда я знаю. Ну, скручивал какие-то бумажки, подсвечивал себе. Я же лекарства для тебя искал. А кнопок решил не касаться. У них там кругом сигнализация — вот и старался не включать свет!
— А зачем пепел в сейф положил?
Осип на минуту задумался.
— Следов, наверное, не хотел оставлять, — простодушно признался он. — Если бы все у стола оставил, сразу бы обнаружили. А так — хоть какое-то время выиграл.
— Ну, а с карточкой Поводыря что приключилось?
— Это ты брось! — Осип нахмурился. — Тут я стопроцентно чист!
— Но это ведь ты ему лист с инфарктом подсунул!
— Мало ли что я ему подсунул. От таких вещей люди не умирают!
— Но ведь умер же.
— А это уже у тебя надо поинтересоваться, отчего он умер. — Огрызнулся Осип. — Или у тени твоей. Отсветы, к твоему сведению, смертоубийством не занимаются.
Пусть странная, но логика в его словах действительно присутствовала. Я прекратил расспросы, тем более, что вслед за телевизором в палату вкатили столик с горкой фруктов. Тут были и сетчатые ананасы, и апельсины с бананами, и бордовые гранаты с черным переспевшим инжиром. Что-то кардинально менялось в окружающем нас мире. На лицах медперсонала все чаще мелькали улыбки, а люди в хаки как-то враз пропали. Не думаю, что их удалили вовсе, но, видимо, ребяткам велели держаться от нас на почтительной дистанции. И этим же вечером на территорию пансионата (так мы решили именовать это место) въехал лимузин Адмирала Корнелиуса. Мордоворотов в штатском он отпустил «пощипать травку», сам же, едва выбравшись из машины, быстрыми шагами устремился к подъезду навстречу встречающим его врачам.
