ХРОНИКА ЧУМНЫХ ЛЕТ - Норман Ричард Спинрад
А теперь вдруг Тихуана оказалась в американской карантинной зоне. Тут такой бардак начался! Мексиканцы с фальшивыми паспортами и липовыми голубыми карточками из кожи вон лезли, только бы попасть в Даго. Американцы, которые скрывались тут от полиции, рвались вообще куда угодно, лишь бы вырваться. Цены на липовые карточки взлетели выше некуда, а наркотики, секс в любом виде, самопальные медикаменты и оружие отдавали, за что дадут.
Причем закон до прихода сексполов — это мы, братишки и сестренки. Обалдеть! Купить можно все — наркоту, карточки, шестилетних девственниц, ну что твоей душе угодно — или можно все это просто взять, потому что, у кого автомат, тот и прав. «Бабок» тоже море — я имею в виду, что мы грабили всех подряд, остановить-то некому, да еще и оружие со складов запаривали.
Короче, денег нахапали тучу — и понеслось! Мы там вообще не просыхали — кто от виски, кто от наркоты, а город просто в бордель превратили круглосуточный, вот, чтоб мне сдохнуть! Ну, а я, братишки и сестренки, понятное дело, тоже не отставал; отметины уже видно, и черт его знает, может это для меня последняя такая гулянка.
Пока мы там паслись, я себе штук шесть липовых карточек натряс, плюс соответствующие к ним документы. Набил карманы деньгами и, по ходу дела, накачался всеми недопеченными паллиативами, которые только продавались в Тихуане — а продавалось там все: от русских биопрепаратов до настоя из сушеных монашечьих сисек на святой воде. У меня, черт побери, шла последняя стадия, и прежде чем покинуть этот мир, я собирался взять с собой как можно большую его часть. Трахался там вживую до посинения, до слепоты, до полного одурения и потянул за собой уж никак не меньше пяти сотен мексов.
А затем нас стали заменять секс-полицией. Сами понимаете, большой любви друг к другу Живые Мертвецы и СП не испытывали, и эти чванливые свиньи косили нас при каждом удобном случае. Мародеров расстреливали на месте. Кто попадался на живом сексе — тоже в расход. Ну, и ясное дело, Армия Живых Мертвецов в долгу не оставалась.
Если ловили кого-нибудь из этих ублюдков на нашей съеживающейся день за днем территории, убивали тут же. Бывало еще, собирались этакие команды смертников и отправлялись за ними на их территорию. А когда совсем нагрузимся, поймаем несколько сексполов и давай драить их по кругу, пока не отрубятся. Разумеется, безо всяких интерфейсов.
В общем, ситуация настолько вышла из-под контроля, что эта маленькая операция за два дня унесла больше жизней, чем все три недели кампании на Калифорнийском полуострове.
А когда они стали сбрасывать с истребителей непосредственной поддержки напалм, до тех из нас, кто еще не откинул копыта, наконец дошло, что эти сукины дети вовсе не собираются усмирять нас, чтобы перебросить на какой-нибудь другой театр военных действий. Они решили перебить нас всех до единого и, вполне возможно, раскачивались, чтобы закидать Мертвецов тактическими ядерными ракетами.
Но нас не просто так называют Армией Живых Мертвецов. Я не знаю, где это на самом деле началось и кто заварил кашу. Все вроде как само собой случилось, сразу. Те, кто еще оставались в живых, поскладывали награбленное в ранцы, вооружились, кто чем мог, и рванули всей толпой на границу.
Такой бойни я еще не видел. Озверевшие зомби против вертолетов, истребителей и танков! Не знаю, сколько уж этих ублюдков мы положили, но больше, чем вы можете себе представить. Мы все по самые уши накачались наркотой и выпивкой и действительно озверели, как берсеркеры, потому что теперь мы стали уже Дважды Живыми Мертвецами, и нам дважды нечего было терять. Для меня — трижды.
Сколько нас прорвалось? Тысяча? Пять сотен? Что, затряслись, примерные граждане? Не спится? Уж несколько сот точно, несколько сот зомби с полными ранцами липовых документов, денег и боеприпасов пробились в Сан-Диего — умирающие, гонимые, преданные даже армией, и у нас в жизни осталась только одна радость. Месть. Вам всем, мать вашу!
Я как раз один из них. Хочется верить, самый шизанутый и самый гнусный зомби. Меня предали, у меня последняя стадия, и на остаток жизни я ничего не планировал, кроме как дрючиться, пока не свалюсь, чтобы забрать с собой как можно больше вас, чистеньких.
ЛИНДА ЛЕВИН
Несколько месяцев я моталась по Калифорнии без всякой цели. По прибрежной автостраде к Лос-Анджелесу, по 5-му шоссе к Сан-Диего, затем снова к Лос-Анджелесу, по 5-му до залива и снова назад, как белка в колесе или какой-нибудь странствующий проповедник из старого вестерна.
Раз уж «подцепила», то дни мои сочтены. Но деньги все равно были нужны — на бензин, на еду, на ночевки в мотелях, на паллиативы, которые подешевле, на обновление данных в липовой голубой карточке — и, когда удавалось, я шустрила, хотя всегда только с интерфейсом. Я поклялась себе, что никогда не поступлю ни с кем так же, как поступил со мной Рекс. Уходить из жизни с такой отметиной на душе не хотелось.
Мало-помалу я прижилась в нелегалке. И вы бы страшно удивились, узнав, сколько на самом деле «черных карточек» умудряются жить вне карантинной зоны с липовыми документами. Это маленькая тайная Америка внутри Америки, скрывающаяся чуть не под боком у секс-полиции и живущая по своим законам и за счет своей изворотливости.
Мы находили друг друга каким-то особым чутьем, которое невозможно объяснить. Торговцы паллиативами, компьютерные «колдуны», шлюхи, такие же, как я.
И совсем другие.
Есть бары, где мы встречаемся, обмениваемся информацией, покупаем и продаем лекарства и документы. Тут всяких хватает. Торговцы паллиативами и торговцы наркотиками. «Колдуны», которые могут влезть в любую компьютерную систему. Шлюхи — и мужчины, и женщины,— продающие себя через интерфейсы нормальным гражданам.
И шлюхи другого рода. Те, кто продает себя вживую. Это просто с ума можно сойти, сколько «голубых карточек» готовы рисковать жизнью, чтобы заполучить секс «по-настоящему». Поначалу я даже не верила во все эти байки, что, злобно посмеиваясь, рассказывают живошлюхи. У меня в голове не укладывалось, что они намеренно распространяют Чуму да еще и смеются над своими жертвами. Я просто не понимала, как «голубые карточки» могут быть настолько глупы.
Но могут. И спустя какое-то время я начала понимать.
