Табия тридцать два - Алексей Андреевич Конаков
И вот он ехал в ночном поезде и ему снился Троицкий мост.
……
Вообще спалось Кириллу плохо. Сначала студенты в соседнем купе долго пили чай, о чем-то спорили, громко пересказывали друг другу старинные анекдоты («– Однажды Алехина спросили: „Вы знаете русский, немецкий, французский, испанский и английский языки; на каком из этих языков вы думаете, когда играете в шахматы?“ Алехин в ответ: „Если я, играя в шахматы, иногда и думаю, то только на русском“, – А-ха-ха, отлично! – А такую слышали: однажды Фишер давал сеанс одновременной игры для заключенных, и один из его партнеров попытался украсть фигуру. Фишер говорит: „Сделаете так еще раз, и я попрошу начальника тюрьмы, чтобы вам прибавили срок“. Заключенный в ответ: „А у меня пожизненное!“»); потом проводница бегала туда-сюда, гремела ведрами; потом состав принялся каждые двадцать минут останавливаться (и трогаться, и снова останавливаться), и какие-то люди в оранжевых робах светили фонарями за окном, в светло-серых июньских сумерках, в зарослях исполинского борщевика. Какой уж тут отдых. В итоге на площадь трех вокзалов Кирилл вышел сонным и сердитым, с помятым лицом и с пухом в нечесаных волосах. Хотелось есть, но да ладно; хотелось выпить чего-нибудь горячего, но в вагоне под утро сломался бойлер (или это студенты выхлебали за анекдотами весь кипяток?). Присев на лавочку, Кирилл принялся сосредоточенно скручивать папиросу. Идти в ЦДШ было рано – девять утра, а читальный зал начинал работать только в полдень.
Казалось бы, не слишком удачный дебют, однако…
Однако Москва в самом деле оказывала на Кирилла благотворное влияние. Он покурил, он купил у торговки на Чистых прудах два пирожка с капустой, он пошел гулять по бульварам; он вспомнил прошлую поездку, и счастливые глаза Шуши, и утреннюю беседу с Капитолиной Изосифовной в Староданиловском – и как-то сразу повеселел. (Прав великий Рихард Рети: труднее всего рассчитывать одноходовые комбинации. Ох, жизнь представлялась такой запутанной, мрачные мысли одолевали, обстановка угнетала и не виделось никакого решения, а всего-то надо было – поехать на день в Москву!)
Сейчас мы дождемся двенадцати часов, доберемся до Смысловского бульвара и все наконец узнаем; скорее всего, Кирилл ошибается, и вторая карточка относится к той же самой статье, а навязчивые идеи Броткина обусловлены психическим расстройством, наверняка Александр Сергеевич все придумал про эту табию тридцать два, Кирилл правильно тогда сделал, что даже слушать не стал, ушел скорее домой, еще не хватало ввязываться в обсуждение безумных легенд, захвативших воображение Броткина. (Но вообще довольно странная линия! Ведь шахматы всегда были искусством разума, теперь же, стараниями Александра Сергеевича, они кажутся пристанищем иррациональных страхов и пугающих тайн: темная угроза «ничейной смерти», тайные разработки Фишера, эзотерические доказательства от Крамника.) Ладно, совсем скоро истина раскроется – несколько кварталов до нее, пара ящичков алфавитного каталога. Всего два варианта: a) на второй карточке указана та же статья 2024 года (и тогда мы спокойно закрываем вопрос); b) на карточке указана другая статья, действительно написанная в 2042 году (и тогда история продолжается, и надо будет, вероятно, опять просить помощи Капитолины Изосифовны для повторного проникновения в спецхран ЦДШ). Ведь поможет Капитолина Изосифовна? Ну, конечно, поможет (какие сомнения)! Это такая замечательная дама, такая великая женщина. (Собственно, без разницы, что написано в той карточке; лишний раз увидеть Капитолину Изосифовну – само по себе событие и большая радость.) Вспомнив о Капитолине Изосифовне, Кирилл неизбежно вспомнил и о Шуше. Милая Шуша! И почему он так редко видится с ней? И почему только в библиотеке? Ничего, уже в сентябре Кирилл начнет работать ассистентом преподавателя, получать хорошую зарплату; тогда можно будет пригласить Шушу куда-нибудь (говорят, как раз в эту осень выйдет обновленный мюзикл Chess, настоящая классика. «One night in Bangkok and the world’s your oyster / The bars are temples but the pearls ain’t free»; Шуша же вроде любит музыку, театры?). Да, все еще образуется, жизнь еще начнется заново (а с Майей давно надо было развязаться).
Стрелки часов, висевших в фойе ЦДШ, показывали только две минуты первого, когда исполненный оптимизма Кирилл, подмигнув портрету Александра Петрова (кисти Григория Мясоедова), бодро промчался по лестнице, ведущей на второй этаж, победоносно оглядел читальный зал и направился к алфавитному каталогу. Так, Каймер, Камский, Карякин… Керес, Кизерицкий, Кляцкин… Колиш, Корчной, Котов…
Вот он – Крамник. Вот он – момент истины.
Что будет, какая дата окажется на карточке?
Но… позвольте, где же сама карточка?
Карточки отсутствовали – не только вторая, но и первая. Кирилл сначала даже не поверил собственным глазам. Очевидно, вкралась какая-то ошибка. Тот ли это ящичек? (Все верно, литера «К»). Тот ли это каталог? (Все верно, алфавитный.) Тот ли это читальный зал? (Все верно, читальный зал Центрального дома шахмат). Карточки отсутствовали. (И вторая, с гипотетическим 2042 годом. И первая – с несомненным 2024 годом.) Никаких свидетельств существования статьи Крамника «Перепродумать шахматы».
Карточки отсутствовали.
Но ведь всего две недели назад они были?!
(Ведь Кирилл сам их видел.)
Возможно, какая-то реорганизация, или библиотечные работники затеяли ревизию каталогов (пока лето и мало приходит посетителей), или что-то еще? Узнать сейчас же! Кирилл поспешил к стойке заказа книг, стал спрашивать, выяснять, уточнять, подробно (слишком подробно) и путано (слишком путано) излагая суть дела. Увы – его почти не слушали, отвечали очень сухо и не изъявляли ни малейшего намерения помочь.
– Две недели назад тут было две карточки на статьи Крамника, – горячился Кирилл.
– Молодой человек, с алфавитным каталогом ничего не делали. Если библиотечные карточки находились там две недели назад, то они должны быть на месте и сегодня.
– Но их нет!
– Значит, их и не было.
– Как же не было, когда я собственными глазами видел.
– Наверное, вы их видели в другой библиотеке.
– Вместо помощи вы отправляете меня в другую библиотеку?
– А какая вам нужна помощь?
– Не знаю… У вас есть компьютерный поиск?
– Компьютерного поиска у нас нет, однако в алфавитных каталогах информация абсолютно достоверная. В предметных иногда случаются ошибки, да. Но, если какая-то статья отсутствует в алфавитном каталоге, значит, она отсутствует и в библиотеке.
– Каисса, ну как же…
И тут сердце Кирилла радостно подпрыгнуло: он увидел девушку (тоже работницу библиотеки), наверняка все прекрасно помнившую: в прошлый раз именно она отказалась выдать Кириллу статью, сославшись на необходимость «специального разрешения».
– Девушка, милая, помогите разобраться! Вы помните, я приносил вам требование на статью Крамника «Перепродумать шахматы», а вы сказали, что статья внесена в Реестр МПИ и нужно оформить разрешение для чтения. Можно ли как-то проверить…
– Вы что-то путаете, молодой человек, – девушка удивленно смотрела на Кирилла. – У нас нет никакого Реестра МПИ. И вас я тоже вижу первый раз в жизни, извините.
Совершенно потрясенный таким заявлением, Кирилл замолчал. Потом он вновь пошел к алфавитному каталогу, вновь достал нужный ящичек – и задумчиво уставился внутрь. (Что же это такое? Как это можно объяснить? ЦДШ явно был непростым местом; и Кирилла явно держали за дурака. Кто-то вырвал обе эти карточки! Вероятно, вскоре после первого визита Кирилла. А теперь все делают вид, что никаких статей не существовало. Каисса, что все это значит? К чему этот спектакль? Неужели Броткин в чем-то прав?
Но если Броткин прав, то тем более необходимо прочитать статью.
Как же пробить эту библиотечную блокаду?
Что делать?)
Да понятно, что! (Кирилл хлопнул себя по лбу.) Надо сейчас же обратиться за помощью к Капитолине Изосифовне. Пойти с ней этой же ночью в спецхран и все проверить.
Выскочив на Смысловский бульвар, Кирилл позвонил Шуше.
– Шуша, привет! Скажи, ты могла бы дать мне телефонный номер твоей бабушки, Капитолины Изосифовны? В прошлый раз она очень выручила меня, помогла прочесть одну статью в читальном
