Николай Удальцов - Что создано под луной?
И не выбор это, а приговор.
– О чем вы задумались, профессор? – очень мягко, почти ласково, спросил Сергея Сергеевича Крайст.
Но профессор истории КПСС уже победил в Сергее Сергеевиче непрофессора:
– Я подумал о том, какой огромный потенциал заложен в нашем, самом прогрессивном методе – социалистическом реализме, – ответил профессор Юдин.
Казалось, что этими словами Сергей Сергеевич старался убедить, прежде всего себя, и оттого, он выглядел очень неубедительно.Риоль услышал как девушка, нарисованная углем тихо спросила Крайста:
– Что такое соцреализм?
– Это такое направление в искусстве, которое показывает жизнь не такой, какая она есть, а такой, какой жизнь должна быть, чтобы замаскировать то, какая она есть на самом деле…– В таком случае, – проговорил как-то сразу погрустневший Крайст, – Открою вам одну тайну. Дело в том, что доцент Правдин тоже имеет некоторое отношение к литературе.
– Он пишет?
– Скорее, он является героем многих литературных произведений.
Хотя, писать ему иногда доводится.
И думаю, доцент Правдин подарит вам какое-нибудь из тех произведений, к которым он имел самое прямое отношение.
– Буду очень рад, – немного подозрительно ответил профессор Юдин. И подумал: «как бы не подарили какое-нибудь издание «Посева»».
Слова Крайста не застали Искариота врасплох.
Он вновь вытащил из-под кресла свой кейс, и открыл его так, что крышка прикрыла содержимое портфеля от всех остальных.
Только девушка, скачанная с интернета, сидевшая на стуле, стоявшем позади кресла Искариота, смогла, перегнувшись через плечо «доцента Правдина» увидеть то, что тот делал.
А Искариот, между тем, достав из «дипломата» одну книгу, с сомнением покачал головой, потом сделал тоже, достав вторую книгу. Наконец, видимо удовлетворившись третьей книгой, извлеченной из кейса, выставил ее на всеобщее обозрение:
– Это Вам, дорогой профессор Юдин, – сказал Искариот, протягивая книгу Сергею Сергеевичу, и добавляя, после секундной задумчивости, – Издательство газеты «Правда».
Книга называлась «Юность беспокойная наша»…Поманив пальцем головку девушки, скачанной с интернета, Риоль тихо спросил ее:
– Что за книги Искариот вытащил вначале?
Любопытно узнать – в каких книгах он является персонажем.
– Первая книга – «Новый завет», вторая – «Приключения в спальне»…Риоль неожиданно ощутил, что ему стало скучно, а профессор Юдин продолжал говорить о чем-то:
– …Что же, мы – писатели и поэты должны играть очень важную роль в жизни нашего государства.
И очень хорошо, что мы постоянно чувствуем заботу нашей дорогой Коммунистической партии, лидера нашего великого государства.
Крайст смотрел на профессора своими голубыми глазами, но профессор не обращал внимания на этот взгляд.
– Мы, писатели и поэты должны показать величие нашей страны!
И тогда Крайст, как обычно, не повышая голоса, сказал:
– Огромная страна была создана без поэтов.
Поэты появились потом.
Чтобы страна стала не мелкой…Профессор Юдин был в своей колее:
– Писатель должен показать всему миру величие своей Родины!
Крайст спокойно посмотрел в глаза Сергея Сергеевича и ответил:
– Писатель должен говорит правду своему народу.
Своему.
Говорить правду чужому народу – это не трудно…После этих слов Риоль, по выражениям лиц своих спутников понял, что скучно стало не только ему одному.
Искариот встал, девушка, нарисованная углем, и девушка, скачанная с интернета, стали оправлять свою одежду, как люди, собирающиеся уходить.
И даже Крайст вздохнул вздохом, подводящим итог.
Профессор Юдин, видя, что встреча завершается, почувствовал облегчение, и это облегчение он не смог скрыть.
Правда, как хозяин, сохраняющий лицо, Сергей Сергеевич сказал:
– Жаль, что мы не успели поговорить об истории. О нашей любимой науке.
– Напротив, – ответил ему Крайст, – Мы поговорили об истории очень продуктивно.– Ведь мы пишем не просто историю, а историю наших взглядов на мир! – профессор Юдин поднял указательный палец вверх.
Выслушав эти слова, Искариот прошептал на ухо Риолю:
– История наших взглядов – это история взглядов на наши ошибки…– Вопросы, поставленные перед мировым сообществом нашей социалистической системой, самим существованием государств, строящих коммунизм… – профессор Юдин настроился произнести аккордную тираду, но, неожиданно для всех, девушка, нарисованная акварелью, прервала хозяина дома:
– Неужели история КПСС ничему не научила даже вас, человека занимающегося историей КПСС?
И в кабинет профессора Юдина проникла тишина.
А, проникнув, захватила весь кабинет.Профессор Юдин посмотрел на девушку, нарисованную акварелью.
Несколько секунд он молчал.
И оказался настолько погруженным в свое молчание, что не заметил, как Искариот, уже поднявшийся со своего кресла, подошел к нему и коротким движением провел ладонью над его головой.
– А вы, девушка, – Сергей Сергеевич говорил медленно, отвечая за каждое слово, – Вы, кажется, думаете, что историки не сообщают истинных фактов потому, что их не знают…Не смотря на то, что профессор Юдин отвечал девушке, нарисованной акварелью, последние слова он произнес, глядя на Крайста.
Крайст, встретив этот взгляд Сергея Сергеевича, опустил голову и о чем-то задумался, а Искариот, склонив голову в сторону Риоля, прошептал:
– Впервые вижу, чтобы слова человека заставили Бога задуматься над тем, что происходит с его творением…А Сергей Сергеевич подошел к Крайсту и тихо сказал ему:
– Похоже, что у Бога от тебя секретов нет, – и Крайст ответил правду:
– У него ни от кого нет секретов…Когда профессор Юдин закрыл за гостями дверь, он не надолго задумался.
Но его сомнения очень скоро умерли, не дав потомства, и он направился к телефону.
Куда звонить Сергей Сергеевич знал, хотя и пользовался этим знанием не часто.
Уже на лестничной клетке, Риоль подумал о профессоре Юдине без всякого осуждения:
– Если человека постоянно называть свиньей – он рано или поздно захрюкает.
– Да, – построив гримасу на лице, сказал Искариот, – Но только в том случае, если он свинья. Если не свинья – рано или поздно должен зарычать…Девушка, нарисованная углем шепнула девушке, скачанной с интернета:
– Тоже мне профессор – шут какой-то.
– Если король немного не шут, то он шут полностью…* * *Когда Крайст и его спутники вышли во двор, стало уже совсем темно.
Дома, захваченные темнотой, сопротивлялись этой оккупации только редкими электричествующими окнами, постепенно оставляющими свои позиции.
К тому же пошел дождь, такой частый, что его можно было косить косой.
Искариот вытащил из-за спины связку японских зонтиков-автоматов, но раскрыть из никто не успел.
От темного, даже на фоне темноты междудомья, отделилась худощавая фигура и, в два шага пересекши тротуар, оказалась рядом с Крайстом.
В человеке, так неожиданно появившемся перед ними, Риоль узнал одного из молодых людей, с которыми они делили малосновье предыдущей ночи.
– Вот тебе и вернули мальчиков на платформу, – почему-то отметил Риоль, не совсем понимая, зачем этот юноша так долго дожидался их.
Молодой человек, казалось, очень волновался:
– Скажите?..
– Что? – тихо спросил его Крайст.
– Скажите, профессор, каким будет самое главное изобретение человечества в будущем?
Крайст внимательно посмотрел на студента, потом ответил без всякого раздумья:
– Капкан для глупости…
– А каким станет последнее изобретение?
Крайст пожал плечами, посмотрел на Искариота – тот сделал тоже самое – потом на Риоля и, наконец, на девушек:
– Не знаю… – тогда на помощь Крайсту пришла девушка, скачанная с интернета:
– Последним изобретением людей будет измеритель силы любви.
После этого люди людьми быть перестанут…Молодой человек несколько секунд очень внимательно смотрел на Крайста, но больше ни одного вопроса не задал.
И растворился в дождевой темени так же неожиданно, как и появился.
Риоль почувствовал, что с этим молодым человеком ушло что-то:
Юноша даже не попрощался…– Это предстоит сделать нам, – ответил Риолю Крайст.
Искариот сунул руки в карманы брюк дорогой французской тройки, и, сдвинув на затылок шляпу коричневого цвета, бессмысленно водил головой, словно его интересовали трещины на двери дома.
Все три девушки притихше молчали, опустив глаза и не глядя на Риоля.
Только девушка, скачанная с интернета, на мгновение подняла лицо и тут же под ее глазами блеснула влага – толи слезинки, толи капли дождя.Не смотря на то, что никакого предварительного договора между ними не было, все эти времена и все эти дни, Риоль каким-то внутренним чувством – впрочем, никаким иным чувство быть и не может; иначе это не чувство, показуха, как речь на собрании – понимал, что рано или поздно им придется расстаться.
И только сейчас ощутил, что именно этого момента, он боялся больше всего.
