Николай Удальцов - Что создано под луной?

Николай Удальцов

Что создано под луной?

«Папа, напиши фантастическую историю. Только такую, чтобы в ней было мало выдуманного.»

«Хорошо. Правда, истории, в которых много выдуманного, называются не фантастикой, а соцреализмом.»

«А что же такое – фантастика?»

«Фантастика – это истории о том, что люди решили свои проблемы.

Или, по крайней мере, научились это делать…»

Часть первая

На двадцать восьмом этаже Центра управления космическими полетами, на колченогом табурете сидел худой человек с исполосованным морщинами лицом и усталыми глазами. Он был обут в стоптанные ботинки, очевидно, видевшие на своем веку и брусчатку площадей, и грязь проселочных дорог, и бесконечный асфальт магистралей, соединяющих большие города – приюты профессионалов – и разъединяющих их.

Когда Риоль выходил из лифта, человек не вставая с табурета, а, только подняв свою голову от узловатых, худых рук, и, дав заоконному солнцу блеснуть в его взгляде и показать, что глаза у него ясно-голубые, проговорил:

– Все относительно… – эти слова, произнесенные вместо приветствия, заставили Риоля посмотреть на человека внимательнее. И его взгляд отметил и много раз стиранную и штопаную одежду, с заплатами на локтях и коленях, и худобу человека, заговорившего с ним.

– Что относительно? – переспросил Риоль.

– Не бывает просто добра или зла.

– А что бывает?

– Бывает не много или много больше или меньше добра или зла.

– Наверное, вы правы, – ответил Риоль и прошел в кабинет, на двери которого висела золотая табличка: «Начальник Центра», – и никаких фамилий, инициалов и, тем более, дат, и потому не услышал последних слов человека, сидевшего на табурете:

– Скоро тебе придется в этом убедиться, Риоль…

В том мире, где решались проблемы, Начальник Центра управления полетами Эгриэгерт был по-настоящему уважаемым человеком потому, что, став слугой общества, не начал окружать себя своими собственными слугами. И Риоль уважал его за это, как и за то, что Эгриэгерт ставил дело выше власти. Такое случается только с теми, у кого власть не является самоцелью, а, следовательно, встречается как исключение.

Иногда наследственная власть может быть обузой. Любая другая власть – самоцель. И человек всегда идет во власть ради самого себя, чтобы он не декларировал на этом пути.

На Земле это правило.

Хотя, наверное, и за пределами Земли это – правило тоже…

Именно поэтому во все времена во власти очень много непорядочных людей. Ведь редкий человек, пришедший во власть ради себя, может оставаться порядочным. Тем более, зная, что парядочность ему не принесет меркантильной выгоды.

– Меркантильная выгода? – спросили однажды Риоля, – Разве она бывает иной?

– Конечно, – ответил он, – Выгода бывает политической, юридической, эмоциональной.

А главное – выгода бывает обманчивой…

Но это не проблема власти, а ее свойство. Как мороз – это не проблема зимы, а темнота – не проблема ночи. Проблемы вообще появляются только тогда, когда о том, что к ним привело, много пишут плохие журналисты или мало – хорошие…

…Риолю легко было разговаривать с Эгриэгертом на любую тему потому, что во время разговора тот смотрел на собеседника, а не на себя самого.

– Присаживайся, Риоль, – проговорил Эгриэгерт, поднимаясь со стула.

– Спасибо. Кто это там, у тебя за дверью?

– Когда я проходил – никого не было.

– Взгляни сам.

Эгриэгерт приоткрыл дверь своего кабинета:

– Там никого нет.

Риоль посмотрел в дверной проем и увидел пустующий колченогий табурет:

– Наверное, мне показалось…

«Любая дорога начинается с сомнений, и если она рождает новые сомнения, значит, появляются новые пути…» – это астролетчик Риоль понял давно, и привычно воспринимал вызовы в Центр.

На то он и Центр, чтобы слать кому-нибудь вызовы.

Впрочем, может быть Центр для того, чтобы решать, кому именно эти вызовы слать.

– Ты догадался, почему я тебя вызвал? – толи это был вопрос Эгриэгерта, толи просто создание системы координат.

– Почему ты меня вызвал, я знаю.

Для чего ты меня вызвал – ты скажешь сам, – спокойно ответил Риоль.

Эгриэгерт вздохнул, и этот вздох обозначил усталость. Не от физического труда, а от бессонных ночей. Так устают люди, работа которых заключается в том, что они определяют то, что должны делать другие.

И понимающие то, какую ответственность они несут.

Вопросы стали формировать дорогу.

– Риоль, я знаю, что вы с Эйлой ждете ребенка.

– Осталось два месяца, Эгри.

– Он доживет уже до другой жизни, – улыбнувшись, проговорил Эгриэгерт, и Риоль тоже улыбнулся, ответив ему:

– Все жизни – другие…

«…Дело в том, что мы исчерпались, Риоль… – по тому, как медленно, подбирая каждое слово во фразе, произнес эти слова Эгриэгерт, Риоль понял, что разговор будет не просто серьезным, но приведет к ответственности, которую придется разделить обоим, принимающим участие в этом разговоре людям.

– Прежде всего, объясни, что случилось?

– Мы исчерпались. Но это пока не трагедия, потому, что мы сами этого еще не поняли.

– Проблема в том, что мы можем делать все.

– Получать любую еду и любую одежду, любое жилье и любое средство передвижения, любое искусство и любую науку.

– Работаем так, как нам нравится, и как нравится, отдыхаем.

– Увлекаемся диетами – даже голод мы сделали развлечением.

– А наши иллюзии превращаются в реальность еще раньше, чем успевают нам надоесть…»

– Согласен, – согласиться – это было единственное, что Риолю оставалось сделать.

– Что говорить, если даже сексом мы занимаемся через сенсорные датчики. Ты на земле, а жена на кольцах Сатурна.

И все прекрасно.

– Я предпочитаю старый способ, – улыбнулся Риоль.

– Вот видишь: даже предпочитаем мы, то, что хотим предпочитать…

– …Может быть, именно в этом счастье, Эгри?

– Да.

До тех пор, пока мы не устанем от всего этого и не задумаемся о том – зачем нам все это?.. – Эгриэгерт встал и неспеша подошел к окну. Он взялся за один из шнурков фрамуги и потянул его, стараясь ее приоткрыть. Потом потянул за другой шнурок. При этом веревочки перепутались, а окно продолжало оставаться закрытым.

Несколько раз дернув за шнурки, Эгриэгерт махнул рукой и нажал на кнопку на пульте.

После этого фрамуга отошла от рамы, и окно приоткрылось ровно на столько, на сколько хотел Начальник Центра управления космическими полетами.

– Вот тебе и прогресс, – проговорил Эгриэгерт, глядя на пульт, при помощи которого он управлял движением фрамуги, – Скоро руки вообще смогут отрафироваться.

– Прогресс, – улыбнулся Риоль, глядя на безуспешные попытки Эгриэгерта справиться с запором фрамуги, – Каким бы не были прогресс, с запорами, все равно, нужно обращаться сильно, но со знанием дела.

«Впрочем, только ли с запорами, – додумал он мысль, – С женщинами, например, тоже самое.»

– А потом, прогресс – это увеличение того, что делается без нашего участия.

И, Эгри, прогресс не остановить ни тебе, ни мне, ни нам всем вместе. Ни прогресс, ни скорость, с которой он идет, – Риоль произнес ни к чему не обязывающие слова, но они заставили Начальника центра задуматься.

Правда, ненадолго:

– Самая важная характеристика и самая серьезная проблема прогресса – это не скорость, а направление…

– Эгри, может, наше поколение – просто парадокс в истории цивилизации?

– В истории и без нас достаточно парадоксов.

Буквы, например, были придуманы безграмотными людьми…

Риоль не раз рисковал своей жизнью, хотя случалось это значительно реже, чем могло бы случаться, будь он меньшим профессионалом. Дилетанты попадают в непредвиденные ситуации чаще профессионалов. И поэтому, профессионализм – это не только простейшая форма борьбы с дилетантством, но и простейшая форма борьбы с неприятностями.

– Эгри – мне это небезразлично из-за Эйлы и нашего будущего ребенка – скажи, мы можем в этом полете погибнуть?

– Если вы погибните – вам все станет безразлично.

Так, что стоит привести в порядок земные дела.

– На случай смерти? – задумчиво спросил Риоль, и Эгриэгерт задумчиво ответил:

– Нет. На случай жизни…

…Выходя из кабинета Начальника Центра, Риоль вновь увидел человека в стоптанных ботинках, сидящим на колченогом табурете, и почему-то совсем не удивился этому:

– Что-то случилось? – спросил человек.

– Что-то случилось со всем человечеством. Во всяком случае, может случиться, если это еще не произошло.

– Произошло, – сказал человек, сидевший на табурете, и его усталые глаза стали грустными:

– Риоль, с людьми случилось самое ужасное и трагическое – люди решили, что они приобрели опыт.

И уже готовы делиться им с другими…

– Как вас зовут? – спросил Риоль, и почему-то не удивился тому, что человек в стоптанных ботинках знал, как зовут его самого. – Меня зовут Крайст…