Константин Рольник - Расстановка
— Послушай… Скоро твоя остановка, тебе выходить. Видишь этот вот платок?
— Да, я ведь им кровь утирал… Он весь заляпанный… Извините..
— Ты слушай. Если кто-то его тебе отдаст, знай — этот человек из «Союза Повстанцев».
Парень восхищенно ахнул:
— Так вы повстанец?!
— О, нет! У меня просто есть знакомый, который связан с повстанцами… Я постараюсь передать ему твою историю…
Рэд говорил это в момент, когда электричка остановилась, а дверь с шипением распахнулась. Он помог мальчику спуститься по ступенькам на платформу, и махнул рукой на прощанье.
— Но вы же не знаете моей фамилии! — закричал парень с платформы, видя что электричка тронулась.
«Знаю… Вася Крылов. Ты ведь так громко представился пьяному полицаю… Вася Крылов, пятая гимназия, ученик Зайцева. Тайное общество гимназистов.» — с улыбкой подумал Рэд. Ему оставалось проехать еще две станции. — «Хорошо, что я рискнул и открылся мальчишке. Это не опасно. Мне тут не по улицам расхаживать. Сидеть придется на явочной квартире. А Зайцев плюс компания Крылова — это вариант для комбинации…»
Заговорщик углубился в раздумья. Наконец, электричка достигла пункта назначения. Им не был городской вокзал — Рэд боялся патрулей и видеокамер слежения. Одинокий пассажир, приехавший в пятницу, когда садоводы из города уезжали, привлек бы внимание вокзальной полиции. Глаз у нее был наметанный. Поэтому заговорщик сошел на маленькой станции, не доезжая до вокзала. В руке Рэда была лишь корзина с грибами, смотревшаяся вполне по-домашнему…
Стемнело быстро и внезапно. Подпольщик прошел по замусоренной тропинке сквозь узкую лесополосу, пересек шоссе и оказался среди двухэтажных домишек, выкрашенных желтой охрой. Домики были ветхими, без удобств — район трущоб. Краска на них облупилась, кровля проржавела, под нею зияли дыры. На улицах было тихо и малолюдно. С жителей нищих кварталов нечего было взять, так что полицаи-вымогатели появлялись тут редко. Это было учтено Рэдом. Память его была отменной, и в голове тотчас возник план квартала, виденный им некогда на карте города. Конспиратор прошел мимо еще трех домов. Проверяясь от слежки, пересек улочку, оглянувшись по сторонам. «Хвоста» не было. Он вошел в темный пустой двор. В окружении двухэтажек высился серый пятиэтажный дом. Неподалеку от мусорных баков, на общем убогом фоне дворика выделялся яркий новенький плакат: статный полицейский помогает старушке перейти дорогу: «Участковый — от слова участие». Рэд вспомнил окровавленное лицо избитого мальчика и скривил тонкие губы в язвительной усмешке.
Подпольщик остановился перед крытым ходом в подвал пятиэтажки. Лестница вела вниз. От улицы ее отделяла прочная решетка, запертая на висячий замок.
— От бродяг — подумал Рэд. — На присланной фотографии подвал был заперт, с тех пор его не отпирали. Вот и славно. Мне соседи не нужны…
Иронически хмыкнув, он приподнял козину. Извлек из-под слоя грибов набор выживания, выудил тонкие нитяные перчатки и плоскогубцы. В их рукоятке было множество инструментов — нож, отвертки, пилка по металлу. Пять минут — и дужка замка перепилена. Заговорщик спрятал замечательные плоскогубцы, вынул диодный фонарь, осветил ступеньки ярким лучом. Зашел внутрь. Прикрыл за собой решетку, спустился вниз по запыленным ступеням. Повесив фонарик на торчащую трубу, он вынул из корзины коробку: сухари, рафинад, витаминные драже и вяленое мясо. Пища была калорийной и почти невесомой. Рэд запил скромный ужин водой из фляги, вынул из корзины и расстелил на грязном полу кусок полиэтиленовой пленки.
«Завтра в восемь должна прийти машина» — подумал он — «Отвезти меня на явочную квартиру… Оттуда ни шагу… Новобранцы придут к мне сами. Что ж, не впервой… ».
Он подвинул корзину под голову, и заснул чутким сном.
ГЛАВА IV
Планета Мезля.
Рабсийская Федерация.
4004 год бронзового века.
15 авгутса. Субботница
Знакомство (Рэд, братья Чершевские)Светало. Во дворе оживленно, по-утреннему пели птички. День обещал быть ясным и солнечным. На полу, где ночевал Рэд, отпечатался яркий солнечный прямоугольник — лучи пробивались сквозь решетчатую дверь подвальчика. В этот выходной город был почти пуст — тысячи урбоградцев выехали на садовые участки. Оставшиеся домоседы не торопились просыпаться.
Рэд к тому времени уже встал, привел себя в порядок, побрился механической бритвой, сложил целлофан в корзину и посмотрел, не оставил ли он каких-либо следов своего пребывания здесь. Следов не было — кроме перепиленной дужки замка.
В условленное время подъехала легковая машина, встала почти вплотную. Заговорщик поднялся по лестнице, быстро и бесшумно закрыл за собою решетку, прыгнул в услужливо распахнутую дверь. За рулем сидел Алексей Чершевский. Рэд признательно улыбнулся ему, тот ответил улыбкой. Машина долго петляла по улочкам рабочих районов Урбограда, и наконец она остановилась у дверей новой двенадцатиэтажки из красного кирпича. Рэд и Алексей быстро прошли в подъезд. Близилась половина девятого. Многоэтажка начинала медлeнно просыпаться. Алексей воспользовался лифтом и подождал, пока Рэд поднимется до пятого этажа по лестнице. Никто из жильцов не видел, как подпольщик вошел в дверь с табличкой: «Доктор медицины Алексей Чершевский. Частная практика. Прием пациентов с 12–00 до 18–00».
Рэд вошел в прихожую. Квартиpа врача была богато обставлена. Было тихо. Через полминуты в проеме коридора появилась тучная, коротенькая фигурка. Рэда встречал знаменитый писатель Николай Чершевский, двоюродный брат хозяина квартиры. Его умные глаза смотрели на Рэда из-за стекол очков, с хитрецой и пониманием. Литератор был связан с повстанцами уже давно — с той поры, как режим стал чинить ему препоны в работе. Писатель считался нeблагонадежным, и потому не мог предоставить Рэду собственную квартиру. РСБ время от времени ставило за ним наружное наблюдение, прослушивало его разговоры, но слежка была выборочной: Николай не состоял в политических группах, отказался от ряда детективных расследований, начатых в столице. Здесь, в Урбограде, он был в «почетной ссылке». Его родственник, доктор Алексей, был, до недавнего времени, равнодушен к политике. Слежки за Алексеем не велось, проблем с властями у него не было. Потому квартира врача и была выбpана для явки. Эту квартиру часто посещали посторонние: Алексей вел врачебную практику. Прием пациентов, по замыслу операции, должен был прикрыть явку новобранцев на собеседование.
Заговорщик и литератор пожали друг другу руки. Они прошли вглубь квартиры — не в роскошную столовую, увешанную масками и сувенирами, а в дальнюю маленькую комнатку, в книгохранилище. Окно его многие годы было занавешено плотной шторой, за ней были горизонтальные жалюзи. Объяснялось это заботой о сохранности книг — их страницы не должны были желтеть от яркого света. Таким образом, наблюдать извне за происходящим было невозможно. От пола и до потолка хранилище было заставлено стеллажами из мореного красного дерева. На стенах тоже висели жестяные полки, уставленные справочниками, не только медицинскими. Корешки обложек поблескивали в свете неоновой лампы, стоявшей на письменном столе. В углу, у стола, стояли несколько стульев и офисное кресло. Жестом предложив Рэду сесть туда, Николай придвинул к себе стул. Писатель хотел было заговорить, однако Рэд, сомкнув губы, приложил к ним острый палец — он опасался прослушивания. Вынув из кармана «Пелену», заговорщик включил ее, через пару минут нажал еще одну кнопку, затем произнес:
— Доброе утро. Прошу извинения… Теперь мы можем говорить спокойно. Этот прибор нейтрализует подслушку в радиусе пятидесяти шагов. Вместо наших голосов теперь будет слышен звуковой фон, типичный для пустующей комнаты. Компьютер за эти две минуты сделал анализ фона, и теперь генерирует его.
— Великолепно! Здравствуйте! Ну что ж — писатель небрежно расстегнул ворот клетчатой рубахи — Сначала гостя надо накормить, а потом расспрашивать… Мой двоюродный братец еще вчера приготовил для вас свое коронное блюдо — щуку в сметане… Пальчики оближете. Алеша сам готовил… Прислуги мы принципиально не держим. Вы очень утомлены, наверное? Отдохните пока в кресле. Не буду вам мешать… Пойду разогревать рыбу…
Литератор, ступая вразвалку, удалился на кухню. Рэд расслабил все тело и прикрыл глаза. Он был способен настраивать свой мозг и тело на периоды короткого отдыха, после которых восприятие становилось свежим и острым. В полудреме революционер видел яркую, танцующую в воздухе пыль. Пыль, хлопья, бесформенные куски… Растущая живая клетка… Как же много предстоит сделать за эту неделю…
Последняя мысль была уже вполне осознанной — мозг Рэда освободился из объятий дремоты. Он вытянулся в кресле, и ощутил удивительно аппетитный запах…
