Сибирская Симфония - Андрей Валерьевич Скоробогатов
— Пусть идет, — прервал его Леонидыч и пригладил усы. — Только учти, много припасов мы тебе не дадим. Водки на поездку мало выделяется, всего двести литров, приходится вот пополнять.
Когда санки были вытащены и поставлены на сугроб, все четверо поочередно надели лыжи и вышли из вагона. Тихон покинул поезд последним и, повернувшись, впервые оглядел его.
Грязный, длинный серо-зеленый локомотив с двуглавым медведем и пять перекошенных вагонов выглядели совсем одиноко среди пустынных снежных просторов брошенного города. Сверху, над локомотивом, виднелось дуло какого-то большого орудия. «Иначе нельзя, — подумал Тихон. — По таким землям глухим путь пролегает, что ехать небезопасно, без орудия никуда».
— Ну, ты что глазеешь, танковых пулеметов не видел? Идешь с нами, али как? — спросил Леонидыч, заметно отдалившийся от поезда. — Нам вдвоем сложно будет управиться, а ученого я не считаю.
— Ага, сейчас, — Тихон поправил шапку, ремень двустволки и направился вслед за тремя мужиками.
Здание местного вокзала было заметно больше того, что был в Сибирске, и был не деревянным, а кирпичным. Его фасад со шпилем возвышался над путями, как бы напоминаная о былом величии старой, еще не мутировавшей Сибири. Сквозь снежные вихри просматривалась большая надпись «ОМСК» на фасаде, но Тихон подумал, что это может быть и Томск — в случае, если первая буква отвалилась. Прямо над шпилем висела луна, казавшаяся глазом какого-то чудовища. Со стороны города, издалека, слышался волчий вой.
Леонидыч направил группу вдоль полотна, затем обогнул здание вокзала и скатился с крутой горки на старую улицу.
— Разрешите спросить, далеко ли еще? — послышался голос Теодорыча.
— Решил с нами идти, так не спрашивай, — буркнул Леонидыч. — Лучше на вот, санки тащи.
Улица, казалось, идет в темную бесконечность — такой длинной она была. Единственным источником света были луна и звезды, глаза Тихона уже привыкли к темноте, и он с любопытством рассматривал здания брошенного города. Первые этажи были наполовину засыпаны снегом, кое-где остались вывески с надписями «ПРОДУКТЫ», «ВОДКА», «РУЖЬЯ». На одном здании сверху Тихон различил большую надпись «ВПЕРЕД К СВЕТЛОМУ БУДУЩЕМУ» и подумал, что сейчас уже такая надпись не актуальна.
Сейчас Большое Начальство выдвигало совсем другие лозунги — «ПОКА ЧТО ТАК, А ПОТОМ — ПОСМОТРИМ», «ПЕЙ, А ТО ЗАМЕРЗНЕШЬ», «СПИ, ПЕЙ И ЕШЬ, И БУДЬ ЧТО БУДЕТ» и самый популярный: «ОСТОРОЖНО, СИБИРЯК! МЕДВЕДИ». По поводу последнего ходило много шуток, некоторые искажали смысл и говорили «ОСТОРОЖНО, МЕДВЕДЬ! СИБИРЯКИ» или «ОСТОРОЖНО, СИБИРЯК! НАЧАЛЬСТВО», но потом такой нездоровый юмор стали пресекать, поговаривали, что некоторых юмористов даже посадили.
Вообще, Большое Сибирское Начальство вело себя крайне непостоянно. Было даже непонятно, в каком точно городе это Начальство располагается. Одно время столицей был Сибирск, но потом на собрании было решено перенести столицу подальше от Европы, и она некоторое время располагалась в Саяногорске. Однако, некоторые Большие Начальники были недовольны подобным перемещением, поэтому так и остались в Сибирске. Затем, один из тогдашних Больших Начальников, Степан Степаныч, возглавлявший тяжелую металлургию, поругался с остальными и переехал в Тюмень, самый теплый, ввиду близости к Европе, город Сибири. Туда он переманил всю интеллигенцию из Сибирска. Двоевластие продолжалось более трех лет, но все прекратилось в связи с Сибирско-Китайской Войной.
По сути, многие даже и не поняли, что началась война. Политические карты мира давно устарели, и большинство населения полагало, что других земель, кроме Запада и Сибири, уже и не осталось. К тому же, массированные военные действия в городах не велись, а основной тактикой китайцев была массовая сдача в плен. Таким образом, планировалось переполнить тюрьмы и лагеря, поднять многочисленные бунты и свергнуть правительство. Как бы ни так…
Исправительные учреждения Сибири являлись вторым после нефти и газа источником государственного дохода, и осужденных с самых первых дней независимости свозили туда со всей Европы и бывшего СССР. Отдел туризма и исправительных учреждений, поддерживаемый КГБ, вкладывал большие средства в основание все новых и новых лагерей. К моменту начала войны их насчитывалось несколько тысяч — больше, чем городов в Сибири. Бедные китайцы не могли предположить, что мест в тюрьмах и лагерях Сибири хватит на все мужское население Китая.
Видя, что их тактика не приносит результатов, китайские командиры сменили стратегию — теперь планировалось незаметно колонизировать территорию Сибири, засылая вглубь страны отряды поселенцев. По крайней мере, об этом сообщали шпионы из КГБ. Дальнейшая судьба этих отрядов никому не известна — скорее всего, они просто заблудились на огромных однообразных сибирских просторах, либо замерзли и их съели медведи. Видя, что Сибирь не победить, стороны заключили мир, по которому Китай выплачивал сибирякам огромные контрибуции табаком, спиртом и пельменями, а Сибирь возвращала на родину половину военнопленных. Вторая половина китайцев осталась в лагерях, позже многих из них выпустили; часть бывших заключенных растворились среди сибирского населения, научившись ходить в валенках и пить водку.
Война сплотила Большое Начальство, и после этого было решено периодически тайно менять столицу, чтобы запутать потенциального неприятеля и внутренних супостатов.
…Леонидыч привел группу к покосившимся воротам какой-то огороженной территории. Заваленные до половины створки были открыты как раз на ширину саней, за ними виднелся пустырь и массивное бетонное сооружение без окон. Машинист первым прошел за ворота, потом резко отошел назад, достал ружье и коротко сказал:
— Волки.
Мужики мгновенно сняли с плеч ружья и поочередно заглянули за ворота.
— Как их много! — воскликнул ученый.
— Немного, штук семь, расправимся за пару минут, — сказал Леонидыч, снова подошел к воротам и сделал первый выстрел.
— Не, их не меньше дюжины, — Тихон покачал головой и тоже выстрелил. — И все здоровые, матерые. По два патрона на каждого надо.
— А я тебе говорю, значит, что их штук семь — восемь, не больше! — машинист выглядел недовольным. — Тоже мне, дюжина. Вот я помню, значит, под Красноярском мы с мужиками ходили склады разворовывать, вот там стаи — так стаи, не меньше полусотни, к примеру. А тут — тьфу, пустяки. Семь штук.
— Я пятнадцать насчитал, — сказал истопник, но на его реплику никто не обратил внимание. Тогда он подбежал к воротам, быстро сделал два выстрела куда-то в небо и отбежал обратно.
— Да нет же, говорю, — нахмурился Тихон, глядя на Леонидыча, и перезарядил ружье. — Их не меньше двенадцати, и наверняка голодные. Долго стрелять придется.
Теодорыч несмело
