Сибирская Симфония - Андрей Валерьевич Скоробогатов
Из сказанного было понятно только слово «инопланетяне». Когда Тихон слышал об инопланетянах, он всегда вспоминал тот странный случай с возвращенными валенками. Это была его тайна, о которой мог догадываться только его сослуживец, Никанор Петрович. От остальных факт контакта с инопланетянами Тихон всячески скрывал и валенки те спрятал. Мало кому из начальства могло понравиться, что сотрудники атомной станции общаются с зелеными супостатами. Поэтому при разговоре сибиряк всегда старался уйти от этой темы.
— Вы понимаете, именно инопланетяне превратили пьянство — нашу главную сибирскую беду, в наше биологическое преимущество…
— Ты едешь-то сам куда? — спросил Тихон, взглянув в окно.
— Я? До Владивостока, — сказал ученый. — В Сибири меня не понимают. Академики смеются, говорят: придумываешь ерунду, изобретал бы лучше, как все, аппараты разные, или ракеты… А я не могу, людям нужно глаза открыть на мир, понимаете меня? Сяду там на теплоход и уеду за рубеж.
Еще в поезде ехал поэт-балалаечник и два интуриста с переводчиком. Интуристам, похоже, было чересчур холодно, поэтому они все время проводили около печки и общаться не желали. Тихон подходил к переводчику, чтобы попросить у интуристов диковинных яств, которые все иностранцы всегда возят с собой. Однако переводчик сказал, что весь нормальный провиант давно съеден, что теперь все трое едят эти чертовые пельмени, ехать далеко, и мешать им греться у печки не надо.
А вот поэт Алексаныч оказался веселым мужиком, к тому же ехал он туда же, куда и Тихон — в Балалаевск. Когда инженер зашел к музыканту, тот рассказал несколько историй. Оказывается, он с балалайкой исколесил почти всю Сибирь, от Тюмени до Якутска. Пару раз даже выступал на городских праздниках вместе с цирком.
— А ты можешь сыграть мне что-нибудь серьезное? — Осмелился попросить Тихон.
— Ну это смотря что ты называешь серьезным. Если, скажем, ты про народные песни, то это одно, про медведей…
Тихон махнул рукой.
— Да про медведей все кому не лень поют. И народные тоже. Ты мне серьезную музыку сыграй, понимаешь, о чем я?
Балалаечник посмотрел по сторонам, потом пододвинулся поближе и спросил чуть приглушенно:
— Уж не про прогрессивный металл ли ты мне тут говоришь?
Тихон молча кивнул.
… Впервые о прогрессивном металле сибиряки узнали лет пятнадцать назад, из телевизера, по одному из западных каналов. В то время руководство страны проводило либеральные реформы, и на подобные безобразия смотрело сквозь пальцы. В результате многие из мужиков стали отращивать волосы, носить поверх шапок-ушанок черные косынки-банданы, сочинять стихи на фантастические темы и в других формах подражать зарубежным музыкантам. Разумеется, сменившееся через несколько лет руководство, видя столь катастрофические последствия, включило в свою программу борьбу против прогрессивного металла. Косынки-банданы запретили шить, в большинстве городов поставили глушилки, а ярых сторонников независимой сцены ждала участь политзаключенных. Потом уровень репрессий стих, но за несколько месяцев до описываемых событий власти повелели зарегистрировать все балалайки, видимо, побоявшись повторения событий.
Алексаныч еще раз посмотрел по сторонам, потом, немного подумав, сказал:
— А почему бы не сыграть. Место тут тихое. КГБ далеко. Прослушки быть не должно. Только я забесплатно не выступаю, ты мне хоть немного, но денег дай.
Тихон порылся в пакете, достал одну нефтяную акцию и оторвал четвертинку.
— Тебе хватит?
— Конечно, а то, — балалаечник достал инструмент, прокашлялся и запел зычным баритоном:
В городе, где жили монстры,
Оказаться довелось мне.
На мои мольбы и просьбы
Отвечали: «Да вы бросьте!»
Толку только? Нету толку!
Подарили б шестистволку!
И патронов бесконечных
Для победы быстротечной!
После куплетов последовало долгое соло с двуручным теппингом, свипом и квинтовым риффом. Тихон с упоением слушал чудесную музыку, и ему подумалось — вот бы тоже купить балалайку, научиться играть что-нибудь серьезное… Внезапно послышались шаги в коридоре, и поэт прекратил игру. Оказалось, это иностранцы шли по коридору за пельменями, и опасности никакой не было. Тем не менее, балалаечник немного испугался, забрал инструмент и ушел куда-то из купе.
5. Остановка
Следующей ночью (ночь ли это была, сказать сложно, в общем, время, когда большинство из пассажиров спали) поезд внезапно остановился. Тихон проснулся от резкого толчка и посмотрел в окно. Сосен и ёлок больше не было видно. Снаружи кружили снежные вихри, за которыми проступали контуры больших полуразрушенных зданий. «Неужели это Балалаевск?», — подумал Тихон и пошел к машинисту.
В кабине уже собрались почти все пассажиры, не было только иностранцев и солдата.
— Брошенный город, — пояснил Леонидыч. — То ли Омск тут был, то ли Томск, сейчас уже никто точно не скажет. Старый какой-то город, одним словом, с большими домами. Сейчас тут одни медведи живут да беглецы из лагерей собираются. Еще, говорят, мутанты обитают. Сколько таких городов-то в Сибири, никто и не скажет теперь.
Сибиряку сразу невольно вспомнились строчки из вчерашней песни, и он переглянулся с балалаечником.
— А чего встали? — спросил затем Тихон.
— Как чего, запасы надо пополнить. Тут за вокзалом складов не меряно, патронов, сигарет, консервов всяких. Хоть консервы и не положено, мы с истопником их в городах потом на водку и пельмени меняем. Кстати, и водка в складах встречается. Одно плохо — опасное дело, у меня знакомый машинист был, Капитоныч, так его дикие мужики… Прямо на глазах у пассажиров то и это самое, растерзали. Ну ладно, кончаем разговоры разговаривать. Ты, Тихон, пожалуй, с нами пойдешь, остальные — куда кто хочет, возвращаемся через полтора часа. Ждать не будем.
Пассажиры торопливо пошли за ружьями в свои купе. Тихон впервые за поездку подумал, что не знает, где его лыжи, спросил и ему подсказали — лыжи все казенные и выдаются на выходе из первого вагона. Прихватив двустволку и бутылку водки для согреву, инженер вернулся в первый вагон. Машинист с помощником в этот момент как раз вытаскивали из кладовки большие санки.
— Ну что, готов? — спросил машинист.
— Ага, — отозвался Тихон и, услышав шаги за спиной, обернулся.
В проходе стоял Теодорыч, вооруженный старинным пистолет-пулеметом с большим дисковым магазином. Было непонятно, как столь хилый человек управляется с таким достаточно тяжелым оружием.
— Господа… — несмело сказал ученый, потом, увидев недовольство окружающих, поправился. — Мужики, можно я с вами пойду? Не терпится посмотреть на
