Жемчужный узел - Дарья Прокопьева
Ярослав взмахнул рукой, отгоняя полетевшие в его сторону капли, и уважительно кивнул русалкам.
– И тебе доброго дня, княжич, – первой заговорила, конечно, Гордея.
Недолгое знакомство с русалками дало Лизавете понять, что она считалась среди них старшей и главной. Может, так было и при жизни: Гордею легко представить во главе огромного воинства, а Рогнеду с Ингрид – в его первых рядах.
– С чем же вы пожаловали? – Ингрид скрестила на груди руки, похоже, не боясь показаться негостеприимной.
Внимательный взгляд ее скользнул по Лизавете, предусмотрительно спрятавшейся за плечом княжича.
– Мне нужно задать вам еще несколько вопросов…
– Так спрашивали уже.
– Ингрид! – не выдержав, шикнула на названную сестру Рогнеда. Переглянулась с Гордеей.
Но та, на удивление, поддержала запальчивую русалку:
– Она права: мне казалось, вы спросили все, что хотели.
– Я тоже так думал, – признал Ярослав. – Но это мнение оказалось ошибочным, как я сегодня же понял. Мы с моей спутницей не далее как несколько минут назад беседовали с одним мужчиной из деревенских…
В двух словах он пересказал разговор с Нежданом. Когда Ярослав упомянул о женских голосах, Гордея с Рогнедой переглянулись.
– Он слышал, о чем говорили эти женщины?
– Нет. И мы не можем быть уверены в том, что это были именно женщины. Он мог также слышать, как с кем-то говорила Сбыслава.
– Вы хотите сказать, она знала своего убийцу?
Ярослав медленно, будто сомневаясь, кивнул.
– В этом есть резон, – заметила Гордея, потерев пальцами подбородок. – Учитывая, как именно ее убили.
По спине Лизаветы пробежали мурашки. Она вспомнила страшный образ, нарисованный собственной фантазией: белую кожу, алое зарево окровавленной раны. Но как перерезанное горло связано с тем, что Сбыслава была знакома с убийцей?
Вопрос, похоже, читался на Лизаветином лице. Ингрид, бросив на нее быстрый взгляд, ткнула Рогнеду локтем. Когда к Лизавете повернулась нахмурившаяся Рогнеда, той сразу захотелось втянуть голову в плечи.
– Зачем она здесь? – спросила русалка, но голос ее, вопреки ожиданиям, звучал без строгости и неприязни.
Ярослав обернулся, словно забыл о существовании Лизаветы.
– Она? Лизавета помогает мне в следствии. Было бы несправедливо, если бы в деле разбирался лишь один из нас – слишком велико желание повесить все на кого-то из деревенских. Вместе мы будем менее… – он задумался, подбирая слово, – предвзятыми.
– Вот как, – Гордея явно решила не задавать вопросов.
– Тогда, полагаю, она должна знать столько же, сколько и вы, – взгляды всех собравшихся устремились к Ингрид. – Если дело действительно в том, чтобы сделать следствие честным.
На мгновение Лизавете показалось, что русалка ей подмигнет. Возможно, если бы дело не касалось смерти ее сестры, так и произошло бы.
– И что же, по-вашему, от нее скрыто? – голос Ярослава звучал очень даже недоброжелательно.
Рогнеда вздохнула.
– Ингрид говорит о том, что ваша… помощница должна увидеть тело Сбыславы, чтобы понимать, о чем именно идет речь.
«О нет!» – краски схлынули с лица Лизаветы. Чего она точно не хотела, так это видеть мертвую девочку, совсем мертвую, ушедшую по чужой злобной воле. Но русалки, похоже, не обратили внимания на ужас в ее глазах.
– Ты должна увидеть все сама, – повернулась к ней Рогнеда.
– Но ты можешь отказаться, – добавил Ярослав, оглянувшись через плечо.
Это звучало так, словно он проявлял заботу. «Ты не обязана делать то, чего не желаешь», – говорили его внимательный взгляд, мягкий голос и сочувственная улыбка.
И именно улыбка, которую Лизавета видела впервые, заставила усомниться в искренности Ярослава.
– Нет, – она услышала свой голос, точно издалека. – Не могу. Они правы: я должна понять весь ужас случившегося.
Вот оно: улыбка дрогнула, уголок рта опустился вниз, порождая привычную кривую усмешку. Часть Лизаветы кричала от страха, но другая была уверена – она все сделала правильно.
* * *
Погружение на дно реки ничем не отличалось от путешествия на озеро Лада. Благодаря тому, что оба водоема находились в ведении одного духа, Лизавете не пришлось подвергать себя пытке утоплением – узнав об этом, она вдохнула с облегчением.
Вместо того, чтобы тонуть, она плавно спустилась под воду. От помощи княжича Лизавета отказалась для собственного спокойствия – короткий разговор показал, что доверять ему собственную жизнь было бы опрометчиво. Вместо этого она взяла за руки Рогнеду и Ингрид, которые безо всяких сложностей провели ее сквозь запутанную сеть водорослей, по каменистому дну и меж косяков рыб, вплоть до кованой решетки перед садом.
Никто не озаботился тем, чтобы осушить дом русалок, поэтому сад здесь выглядел мистически прекрасным. Окутанные водою растения стремились к далекому солнечному свету. Они колыхались, тревожным щекотанием задевая одежду и руки проходящих мимо – от их прикосновений так и хотелось вздрогнуть, обернуться и проверить, не прячется ли кто-то за густыми зарослями?
Укрытая воздушной преградой Лизавета видела под водой едва ли дальше своего носа. Пожалуй, сейчас кто угодно мог подкрасться к ней и совершить любое злодейство. Думать об убийстве она не хотела, но в памяти вновь возникло лицо Сбыславы. Хотя та точно умерла не под водой, ведь тогда нельзя было бы заподозрить в содеянном ни одного человека.
Лизавета едва поспевала за Рогнедой и Ингрид, которые стремительно неслись к дому. Тот не походил на большое, но пустое и одинокое жилье Лада – напротив, это была уютная, обжитая изба, знавшая немало заботы. Когда дверь за гостями закрылась, Гордея щелкнула пальцами, прогоняя воду, чтобы Лизавета могла спокойно дышать. Но та была особенно рада возможности осмотреться.
Как и в обычной избе, проход в основную часть дома предваряли сени, но если у Ольги и Инги здесь хранилась домашняя утварь, то у русалок Лизавета неожиданно увидела оружие. Прислоненные к стене, здесь стояли мечи, топоры и круглые щиты из дерева. От такой коллекции мурашки бежали по коже, и казалось странным, что убийство в этих краях случилось лишь сейчас и впервые.
Впрочем, подобное впечатление оружие произвело лишь на Лизавету. Ярослав на него даже не взглянул, спокойно пройдя мимо.
В центре избы был сложен очаг, рядом с которым стоял массивный деревянный стол, окруженный скамьями. Вдоль стен тянулись полки, заставленные тарелками, кастрюлями и плошками. Над очагом булькало на треноге какое-то варево. Лизавета принюхалась: пахло мясом и незнакомыми специями.
– Не стойте на пороге, – оглянулась на Ярослава и Лизавету шедшая впереди Рогнеда. – Ужином мы вас еще накормим.
Она переглянулась с шагавшей рядом Гордеей. Та хмыкнула:
– Если аппетит останется, конечно.
Лизавета сглотнула вмиг ставшую вязкой слюну. Чем ближе она была к тому, чтобы увидеть Сбыславу, тем больше сомневалась в своем решении. Вот только отступать было поздно: замыкавшая процессию Ингрид захлопнула дверь, отсекая путь обратно.
– Она здесь, в спальне, – произнесла Рогнеда так, что сразу становилось ясно, кого она имела в виду.
Ярослав первым переступил порог. Лизавета же снова замешкалась. В этот раз никто не стал ее подгонять: она чувствовала понимание во взглядах и грустных улыбках русалок. Наверное, им тоже было непросто.
И все же она вошла. В темноте Лизавета не сразу разглядела тело, покоившееся на кровати. Скрытая тенями, Сбыслава даже не показалась ей мертвой – она была, словно спящий ребенок, накрыта подоткнутым одеялом. Медленно подойдя к постели, Лизавета коснулась его кончиками пальцев и горько улыбнулась: даже после смерти об этой девочке было кому позаботиться.
В комнате не пахло смертью. Даже Лизавета знала, что мертвые не остаются такими же, как при жизни: время с каждым мгновением подтачивает их тела. Но Сбыслава вовсе не изменилась – привыкнув к плохому освещению, Лизавета смогла рассмотреть ее не осунувшееся лицо, не тронутые разложением руки, покоящиеся на груди.
– Почему? – Лизавета осеклась, не до конца уверенная, хочет ли задать волновавший ее вопрос.
– Мы не люди, – проговорил Ярослав негромко, будто из уважения к заснувшей вечным сном девочке. – Мы уходим иначе: обращаемся той стихией, которой принадлежали.
