Приёмная дочь Бабы Яги - Любовь Викторовна Фунина
–У-у-у, идолище! Отпусти уже! Обнял как медведь, помял наверное всю! – ворчливо прикрикнула на мужа красавица Миланья, легонько хлопнув того по плечу.
–Помял? – руки брата вмиг разжались, а лицо сделалось встревоженным.
–Самую малость, – весело подмигнув, призналась ему Златослава и снова попала в объятия, на этот раз невестки.
–Вроде цела, – усмехнувшись, проговорила Мила, отстранила Злату, за плечи взяла, повертела из стороны в сторону, разглядывая. – Ох, и похорошела ты, Златушка! И раньше была девицей на загляденье, но замужество да материнство только на пользу твоей красоте пошло, – затем снова привлекла невестку к себе и заговорщицким шепотом сообщила. – Молодец, Златка! Такого мужа справного отхватила, не то, что доходяжный этот Иван! За таким, как Зареслав, как за стеною каменной будешь, прямо как я за Юршей!
Ёжка не удержалась, захихикала тихонько, а вместе с ней веселилась и Миланья.
–Доходяжный? – потешаясь, переспросила Ягуся шепотом.
–Ну, а какой ещё?! – столь же тихо и весело отозвалась невестка. – Зареслав вона какой видный, а Иван бледня бледнёй, мелкий, тощий, посмотреть не на что! Тьфу, пакость какая!
–Зашушукались-то! Чего обсуждаете, а? – Юрий не утерпел и влез в разговор сестры и жены.
–А тебе всё знать надо, да? – уперев руки в бока, притворно сурово вопросила Миланья и двинулась на мужа, грозя кулачком. – Бабьими делами заинтересовался?
–А я чё? Я ни чё! – сделав испуганные глаза, отозвался Юрша и, вмиг растеряв весь свой «страх», с широченной улыбкой поймал жену в охапку и закружил на месте.
–Ох, беспутный! – засмеялась Мила, стуча кулачками в мужнину грудь. – Пусти!
Радостно пронаблюдав за братом и его женой, Бабка Ёжка, наконец, смогла толком оглядеться. Злата нахмурилась, не обнаружив Веры жены Владимира и бабушки Улиты. Матушка с отцом воркуют над Василисой, рядом с ними стоит её Змей, улыбается и отвечает на вопросы царя Кощея. Юрий и Миланья стоят, обнявшись, и перешептываются. Владимир приметивши, что сестра озирается, явно выискивая кого-то, сразу догадался, кого именно.
–Вера детей укладывает, – поспешил ответить он на её невысказанный вопрос, – а бабушка Улита холопок гоняет, вам опочивальню готовя. Не тревожься, сестричка!
–Что же мы тут-то топчемся?! Ужинать пора, да внученьку уложить, – спохватилась вдруг царица Ольга и, обведя всех взглядом, позвала. – В гридницу идёмте, там и поговорим!
Все дружно потянулись к выходу, бурно обсуждая прибытие Златославы с мужем и дочкой. В общем гомоне Ёжка, отвыкшая от шума и суеты, почувствовала себя неуютно, ей вдруг на миг показалось, что за те два года, что провела в Избушке-на-Курьих-Ножках, она стала в отцовском тереме совсем чужой, пусть её так тепло и радостно встретили после долгой разлуки. Тут ещё как назло маленькая Василиса была на чужих руках, а Златке так хотелось прижать дочку к груди и успокоиться. Зареслав будто почувствовав смятение своей Ягуси, остановился и осторожно обнял её, прижавшись горячими губами к её виску.
–Не тревожься, Ёжка! – прошептал он ей едва слышно, ласково погладив жену по щеке. – Пойдём! Нас уже потеряли.
Мужчина улыбнулся и, держа Злату за талию одной рукой, повёл её вслед за Кощеевым семейством. Дальше Яга воспринимала всё происходящее как-то отстранённо, видимо сказались тревоги, которых в её жизни становилось всё больше и больше. Злата не помнила, о чём её спрашивали родные, и что она им отвечала, не осознавала, что ест и пьёт, не заметила даже, как нянька унесла Василису, заснувшую на руках у царицы Ольги, даже не поняла, каким образом оказалась в просторной горнице наедине с Зареславом.
–Ой! – пискнула испуганная Ягуся, только-только осознавшая, что она вроде как с мужем в опочивальне совсем одна, а дочка, покой которой боялись потревожить в Избушке, спокойно спит в горнице вместе с детьми Юрия и Владимира. – А Лисёнок…
–С ней всё хорошо, – не дал договорить княжич жене и, сверкнув ставшими на мгновение змеиными глазами, хрипловатым, пробирающим до самой души, голосом произнёс, – с ней остался Терентий и нянюшка приставленная царицей. Можешь за неё не тревожиться.
–Мне бы проведать её, – робко пробормотала Златка, но с места отчего-то не двинулась, хотя и собиралась.
–Нет, родная, – негромко рассмеявшись бархатистым, совсем незнакомым ей смехом, проговорил Лиходольский Змей и сделал несколько плавных шагов по направлению к застывшей Ёжке. – Пусть малышка спит. Ты же не хочешь её тревожить, верно?
–Ага, – послушно кивнула Ягуся, заворожено вглядываясь в серебристые омуты очей Зареслава.
–Я так и подумал, – одарив Злату ещё одной чарующей улыбкой, заявил княжич и, медленно склоняясь к её лицу, почти касаясь губ жены своими губами, прошептал. – До рассвета так много времени, и оно принадлежит только нам двоим.
А потом был поцелуй, умопомрачительный и жаркий, а за ним ещё один и ещё. К рассвету Златослава потеряла им счёт, а ещё осознала, что краснеть она, кажется, после этой ночи совсем разучится.
В предрассветных сумерках задремав на груди у любимого, где-то на грани сна и яви чувствуя, как он перебирает пальцами пряди её волос, Злата вдруг совершенно ясно поняла, что любит. Любит так сильно своего Змея, что словами не передать! Ёжка улыбнулась сквозь сон, ощущая, как осторожно касаются её лба в нежном поцелуе любимые губы, прижалась всем телом к Зареславу и теперь уже уснула крепким сном.
–Душа моя, открывай свои дивные глазки, – прошептал на самое ухо тихий голос супруга, опалив горячим дыханием. – Пора вставать!
–Правда, пора? – зажмурившись, шепотом спросила его Ягуся.
–К сожалению, правда, – вздохнул Змей и поцеловал её пальчики. – Если ты не забыла, Ростислав Всеволодович пожелал видеть нас на праздники в честь открытия весенней ярмарки и на пиру, что для люда белояжского на главной площади будет проходить.
–Забыла, – повторила его вздох Баба Яга и, придерживая тёплое пуховое одеяло на груди, осторожно уселась подле мужа.
–Вот видишь, какой у тебя полезный муж? Всё-то он тебе вовремя напоминает, – задорно улыбнулся Зареслав, подмигнул и поспешил подняться.
–Действительно, – протянула она, с любопытством и вовсе без стеснения рассматривая супруга при свете дня.
Златка то чуть опускала реснички, боясь быть пойманной с поличным, то смотрела, широко распахнув глаза, пытаясь запомнить каждый изгиб его тела, каждую чёрточку шрамов, каждую родинку. Всё то, что ночью ласкали её пальцы, целовали её губы, сейчас подверглось тщательному изучению. Казалось, Зареслав
