Вдохновение с побочкой, или Через строчку – в другой мир - Юлианна Клермон
Посидев в комнате отдыха для вида ещё несколько минут, я сослалась на сильную занятость, вызванную долгим отсутствием, и ушла на своё рабочее место.
До обеда я честно пыталась работать.
Ключевое слово «пыталась».
Но отчётность отчаянно не хотела сходиться, таблицы норовили жить своей жизнью, принтер упрямо жевал бумагу, а Excel вообще решил, что время для восстания машин пришло именно сегодня.
Наверное, моё стрессовое состояние передалось и технике.
Несколько раз я ловила себя на том, что снова зависла, созерцая экран пустым взглядом, а в голове упрямо крутится одна и та же мысль: Разумовский уволился… и ничего не сказал.
За первые часы работы я уже двадцать раз на него обиделась. Потом столько же раз простила. Потом разозлилась. И снова простила. Потом решила наплевать, но не смогла.
К обеду я чувствовала себя как выжатый лимон. А ведь буквально вчера дала себе зарок: во время обеда накидать в блокнот хоть часть зарисовок к новой главе. Читатели ж не виноваты, что я попала в больницу, они итак слишком долго ждут продолжение. Тем более, что глава закончилась на такой тревожной ноте.
Но две недели дома на больничном я строго соблюдала рекомендации врача: не подходила к ноутбуку, много гуляла на улице, кутаясь в новую тёплую куртку и любуясь на укрывший землю первый искрящийся белоснежный покров, и в целом вела себя как образцовый пациент. Я честно следовала инструкциям Валерия Матвеевича и отдыхала, не давая мозгу перегружаться. Поэтому с нетерпением ждала сегодняшнего вечера, когда смогу вернуться к творчеству и написать хотя бы четверть главы. Думала, начну с ма́лого, а там втянусь, разгонюсь, и постепенно вернусь к привычному режиму.
И вот теперь я сидела на работе и понимала, что никакого настроения что-то писать нет. Вдохновение, кажется, сбежало.
То ли виновата ясная морозная погода, то ли исчезновение из моей жизни одного крайне молчаливого, но тревожно-обаятельного мужчины. А может, это всё вместе и вдвойне.
Девчонки уже убежали на обед, а я всё ещё сидела за столом, уставившись в одну точку. Но физиологические потребности никто не отменял, поэтому в какой-то момент я взяла себя в руки, встала и отправилась в туалет.
В дверях уборной столкнулась с Маришей.
– Ну что, Ритуль, как тебе первый рабочий день? – подмигнула она и юркнула в свободную кабинку.
Я подождала, когда Мариша выйдет и направится к раковине. В туалете, кроме нас, никого не было, поэтому я, стараясь вести себя естественно, подошла к соседней раковине, намылила руки, подставила их под струю тёплой воды и только потом как бы невзначай спросила:
– А почему вообще Разумовский уволился? Он вроде… ну, не жаловался. Да и компания у нас одна из лучших в городе. Соответственно, и зарплата на уровне.
Девушка кивнула, смыла пену, подставила руки под сушилку и хмыкнула.
– Да кто ж его знает. Он же такой… закрытый. Мы, честно говоря, сначала подумали, что из-за тебя.
– Почему из-за меня? – я удивлённо вскинула брови и застыла, забыв выключить кран.
– Ну, он же из-за тебя свою машину в хлам расколотил, а потом «скорую» вызвал и вместе с тобой уехал. Тут такие слухи о вас сразу поползли, что он к тебе придирался неспроста – видимо, так пытался твоё внимание на себя обратить. Но потом Наталья Павловна из отдела кадров сказала, что он заявление раньше случившегося подал, а у вас в отношениях ничего не поменялось – всё так же продолжали собачиться в фойе. А через неделю он вообще в командировку в северную столицу уехал. Говорили, что там какие-то серьёзные проблемы в нашем филиале возникли. Ну вот, а как раз в тот день, когда ты на дорогу выбежала, Разумовский в город вернулся и ехал к директору с докладом. А тут ты...
– Ну так причём здесь я и его увольнение?
– Так ты же сама при устройстве на работу подписывала приказ номер шестьдесят шесть, – Мариша кинула на меня удивлённый взгляд. – Забыла, что ли? Никаких личных отношений внутри компании. А начальства это особенно касается. Помнишь, что директор говорит по этому поводу: личные отношения остаются личными, пока находятся вне зоны работы. А все, знаешь, как решили? Будто Разумовский... ну, имеет к тебе неоднозначный интерес. Вот и подал заявление, пока слухи не дошли на самый верх, и его не уволили за нарушение приказа.
Я даже не сразу сообразила, что сказать.
– Вообще-то Глеб Сергеевич никаких знаков внимания мне не оказывал, а очень даже наоборот. И никаких личных отношений у нас нет.
– Да все, кто тебя знает, это понимают. Но ты представь, как ваше постоянное противостояние смотрелось со стороны?
– Как? – я недоумённо приподняла брови, а потом нахмурилась.
– Как будто он дёргает тебя за косички, а ты в ответ бьёшь его портфелем по голове, – весело фыркнув, пояснила Мариша. – И вот представь, он – начальник службы безопасности, а ты в какой-то степени его подчинённая. Если бы что-то всплыло, ему б это дорого обошлось. Все и подумали, что он решил уйти по собственному, пока не пошли разговоры. Типа, уволится и тогда уже и придёт к тебе сразу же с предложением руки и сердца. Люблю тебя, типа, Ритуля, жить без тебя не могу, я теперь свободен от всех обязательств, будь моей парой, – девушка не выдержала и громко рассмеялась.
Я изумлённо приподняла брови и едва сдержалась, чтобы не высказаться об умственных способностях наших непревзойдённых сплетниц.
– Но потом, – успокоившись и промокнув салфеткой выступившие на глазах слёзы, между тем, продолжила Мариша, – когда мы начали спрашивать, как ты, он всех так жёстко отшил. Сказал, что понятия не имеет, и если кому не всё равно, пусть звонят в больницу и сами узнают. И всё так холодно и спокойно, как будто ты ему вообще неинтересна. Ну вот, тогда мы поняли, что между вами всё-таки ничего нет, и он увольняется не из-за тебя.
Ну, конечно. Всё логично. Правильно, профессионально. Не подкопаешься.
И только почему-то не хотелось в это верить. Потому что он соврал. Он часто был в больнице, постоянно приезжал, пока я была без сознания. И Валерий Матвеевич проговорился, и Алёна рассказывала.
Но всё равно в сердце острой иголкой колола обида. Мне снились его глаза, я будто наяву слышала его
