Вдохновение с побочкой, или Через строчку – в другой мир - Юлианна Клермон
И как же это больно – знать, что он был рядом, был со мной тогда, когда я нуждалась в нём больше всего, но, как только появилась возможность поговорить напрямую, спрятался за маской равнодушия и исчез.
Я бы, наверное, простила ему молчание. Простила, если бы он хотя бы один раз сказал, что скучал, что волновался, что приезжал не из чувства долга, а потому что не мог иначе.
Но теперь... теперь я сама не знала, во что верить.
То ли в его поступок, от которого бешено колотилось сердце, то ли в его слова, когда он холодно бросил коллегам: «Понятия не имею».
Две версии одного человека. Два Глеба Разумовских. И если я когда-нибудь узнаю, какой из них настоящий – тот, что звал меня или тот, что был работе, – то...
Я не закончила мысль. Просто сжала зубы, закрыла, наконец, кран и подставила руки под полотенцесушитель. Слишком много недосказанностей, слишком много чувств. А он просто исчез. И теперь мне нужно с этим что-то делать.
Что-нибудь решать.
Или же оставить эту недосказанность между нами и просто жить дальше.
Я хотела задать Марише ещё несколько вопросов, но в туалет с надменным выражением на лице вошла Аллочка Дмитриевна, и девушка едва заметно скривила носик и поджала губы.
– Добрый день, девочки, – Аллочка Дмитриевна окинула нас высокомерным взглядом. – Что за собрание в туалете? Что обсуждаете?
– Ничего, Алла Дмитриевна. Радуемся хорошей погоде. Наконец-то можно надеть замшевые сапожки, – совершенно неискренне улыбнувшись, ответила Мариша, а я просто поздоровалась и поспешила на выход.
Мариша тоже не задержалась в туалете. Поправив у зеркала причёску, она показала в спину зазнавшейся дамочке язык, весело фыркнула и выскочила вперёд меня.
Глава 42
Рита
На обед я так и не пошла. Просидев за своим столом всё обеденное время и подперев голову руками, молча предавалась размышлениям.
Мой ледокол подал заявление и уехал в командировку. А я, дура, всё думала, что он меня избегает… Да ему было просто на меня плевать. Что же тогда было в больнице? Обычная забота о малознакомом сотруднике? Вряд ли. Не в его это характере. Замаливал какие-то грехи? Так он передо мной ни в чём и не виноват. Или на самом деле заинтересовался мной? Тогда куда исчез после того, как я пришла в себя? Столько вопросов, а мне даже не у кого узнать правильный ответ.
Не помню, как я дожила до вечера. Серьёзно. Кто-то что-то приносил, кто-то уносил, где-то пищала кофемашина, кто-то требовал отчёты – а я всё время была как в аквариуме. Всё как будто происходило не со мной. Мысли путались, одна мешала другой, а в центре всего этого балагана сидело одно-единственное осознание: я больше не хочу ходить на эту работу.
Мне казалось, что последние полгода я ходила сюда исключительно ради острых и живительных пикировок с ледяной глыбой по фамилии Разумовский. Но теперь этой глыбы нет. А всё остальное – всего лишь фон.
Когда, наконец, рабочий день закончился, я вместе с остальными вышла из кабинета, дождалась свободного лифта и, всё так же находясь в весело гомонящей толпе, спустилась на первый этаж.
В голове – туман, в душе – что-то между глухой обидой и пустотой. Как вообще он мог так со мной поступить?
Двери лифта открылись, и я даже автоматически успела сделать несколько шагов в сторону выхода, но глазами зацепилась за мужскую фигуру у входа и едва не споткнулась. Рядом с охранником стоял кто-то высокий и широкоплечий.
Сердце сделало кульбит и радостно затрепыхалось. Неужели?..
Но мужчины обернулись, и разочарование остро ударило по рёбрам.
Этот человек был мне незнаком.
Красивый и уверенный в себе, он стоял с тем самым выражением лица, с которым обычно в театре один тёмнокожий мавр спрашивает: «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?» – и внимательно осматривал выходящих из лифта людей.
Охранник кивнул, указывая в мою сторону, и что-то сказал незнакомцу. Мужчина холодно усмехнулся и тоже ответил – тихо, но определённо с каким-то смыслом. Судя по взгляду, этот смысл касался непосредственно меня.
Выпрямив спину и вскинув подбородок, я направилась к выходу. Ноги будто налились свинцом, но я держалась. Однако, чем ближе подходила, тем отчётливее чувствовала, что сейчас меня ждёт что-то знакомое, но отныне абсолютно неинтересное. Кое-какое местечко пониже спины остро ощущало подвох.
Ну вот что им всем надо? Больше обсуждать некого? Что теперь-то не так?
В груди начала подниматься волна раздражения. Нет, ну правда, мало мне внутренних терзаний, что ли?
Едва я приблизилась, незнакомец сделал шаг вперёд, словно только и ждал этого момента, а я перехватила взгляд охранника. В нём плескалось затаённое предвкушение, как будто он уже готовился к эффектному повороту сюжета.
Что, ожидает очередное цирковое выступление?.. Так Разумовского нет, устраивать пикировки не с кем.
Тем временем незнакомец заступил мне дорогу и ровным голосом сказал:
– Прошу Вас пройти к столу и предъявить сумку для осмотра.
Кажется, я уже сегодня задавала этот вопрос Вселенной, но на всякий случай повторюсь: что-о???
– Простите, как Вас понимать? – уточнила я, старательно подавляя стремительно набирающее обороты раздражение.
– Меня зовут Васильев Андрей Александрович. Я – начальник службы безопасности. Маргарита Андреевна, разрешите осмотреть Вашу сумку, – терпеливо повторил он.
Так, понятно. Это тот самый красавчик, о котором сейчас все только и говорят. И что это он делает? Хочет устроить мне досмотр? Да он кем себя возомнил? Разумовским? А ему никто не сказал, что до моей ледяной глыбы у него ещё нос не дорос?
Там харизма, ледяной прищур, строгость с намёком на человечность. А тут что? Попытка скопировать ту же модель поведения, которая вместо уважения вызывает только внутренний фейспалм.
Или этот гад-охранник успел наплести, будто я тут канцелярию вагонами выношу?
Где-то внутри меня поднялась волна злости, обиды и, чего уж там, лёгкого унижения. Интересно, они репетировали этот номер? Или новенькому по регламенту положено «производить неприятное впечатление при знакомстве с сотрудниками»?
– Простите, – вежливо, но с отчётливым холодком в голосе произнесла я, – а на каком основании Вы хотите осмотреть мою сумку?
– Ваше имя значится в списке
