Вдохновение с побочкой, или Через строчку – в другой мир - Юлианна Клермон
После её слов я выпала в осадок.
– Какой начальник?
– Ну как же, – заволновалась она, – Глеб Сергеевич, он так представился. А что, я что-то не так поняла?
Да, маму не обманешь. У неё какой-то эзотерический нюх.
– Да нет, – поспешила я её разубедить. – Всё правильно. Я вот только вернулась и сразу звоню. Прости, мам. Обещаю больше так не косячить и не пропадать.
Родители у меня живут довольно далеко, и у мамы давно достаточно серьёзные проблемы со здоровьем, поэтому мне не хотелось волновать её грустными новостями. И я снова ощутила благодарность к начбезу за придуманную им ложь. Но сам факт того, что он интересовался моей личной жизнью у Алёны, с которой познакомился в день аварии здесь же, в больнице... Зачем ему вообще это было нужно?
– Рита, какой мужчина. Столько сделал для тебя, – весело фыркнула подруга во время очередного визита ко мне и рассказала в подробностях свой разговор с Разумовским. – Он столько вопросов задавал. А уж как переживал... Колись, что между вами?
– Ничего, – ответила я и неожиданно покраснела.
– Не верю. Его эмоции я видела, хотя позже он их отлично скрывал. Ну, а твои так и вовсе на лице все написаны, – хохотнула она, протягивая мне очищенный мандарин. – Хочешь, я побуду Вангой? – она наклонилась ближе и понизила голос. – Думаю, его фото достойно висеть у тебя на кухонном шкафу.
Я возмущённо фыркнула, но потом посмотрела на подругу и, не удержавшись, весело рассмеялась.
Зато когда подруга ушла, на меня напали грусть и тоска. Я почувствовала себя обманутой. Я, может, только ради него стремилась вернуться в свой мир как можно быстрее, а он?
«Наш разговор ещё не окончен».
Бе-бе-бе. Ну, говорите, я готова выслушать. Где же Вы?
Нахмурившись и скрестив руки на груди, я привалилась спиной к подушке и с обиженным видом уставилась в окно.
Какие, блин, эмоции Алёна могла у него разглядеть? Он же чурбан бесчувственный! Глыба ледяная! Скала каменная! Всё, я обиделась! И нашей встречи больше не жду. Ну вот ни капельки! Понятно, Глеб Сергеевич?
– Маргарита Андреевна, как себя чувствуете? – спросил врач, входя в палату и прерывая мои молчаливые разговоры с самой собой.
Присев на стул рядом с моей кроватью, врач аккуратно оттянул мне веки, чтобы осмотреть глаза, а затем проверил пульс.
Я подтянулась на руках, села повыше и поправила за спиной подушку.
– Замечательно.
– Мне тоже так кажется, – улыбнулся мужчина. – Я думаю, сегодня ещё раз возьмём контрольные анализы и проведём кое-какие проверки. И если всё будет в порядке, то завтра можно будет выписывать Вас домой. Недельки две ещё побудете на больничном, наберётесь сил, а там уже можете и на работу возвращаться. Только постарайтесь несколько ближайших месяцев избегать усиленных физических нагрузок и переутомления.
– Спасибо, постараюсь.
Валерий Матвеевич сделал несколько записей в карточке и снова посмотрел на меня.
– В целом, всё стабильно, но лучше перестраховаться и не перегружать не только тело, но и мозг. Понимаете меня?
– Понимаю. Только я его итак не перегружаю, – иронично хмыкнула я. – Телефон строго дозированно, ноутбук нельзя. Мне кажется, я от скуки уже тупею, а мой мозг покрывается мхом и плесенью.
– Это Вам только кажется, – мужчина ласково похлопал меня по руке и встал. – Я видел Ваш мозг на КТ, нет там никаких наростов.
Я едва сдержала весёлый смех. Хороший у меня врач, тот ещё тролль.
Кстати, о троллях и оставшихся в другом мире друзьях.
Мои подписчики в первую неделю меня потеряли. Хорошо всё-таки, что у меня есть Алёна, которая съездила ко мне домой за ноутбуком и под диктовку оставила сообщение о временном форс-мажоре и клятвенных заверениях, что в скором времени я продолжу свой роман. Я подогрела их любопытство, сообщив, что далее в сюжете будет абсолютно новый неожиданный вы́верт.
Да, я решила не выдумывать велосипед, а просто рассказать в книге... свою историю – историю попаданки.
Вот так!
Конечно, мне не терпелось начать писать, но Валерий Матвеевич строго запретил в ближайшее время напрягать мозг, поэтому всё, что мне оставалось, пока я тухла от скуки в больнице – это вспоминать моих друзей, скучать по ним и жалеть, что они меня не помнят. Ну да, вот так, по умолчанию, я решила, что мне не привиделся магический мир. Ну, просто воспоминания были такие яркие и берущие за́ душу, что я не хотела даже думать, что их породила моя бессознательная фантазия.
А ещё... Ещё я много думала, почему Разумовский так поступил? Подставил свою хорошую дорогую машину, организовал и оплатил мне место в хорошей клинике, всю неделю, пока я была без сознания, практически неотлучно находился рядом со мной, в чём ему помог его хороший друг и по совместительству мой лечащий врач. И при всех данных составляющих – с тех пор, как я пришла в себя, ни разу меня не навестил.
Странное и нелогичное поведение начбеза добивало больше всего. Алёнка ни о чём, кроме фантомного проявления эмоций, рассказать не могла, и у Валерия Матвеевича тоже ничего разузнать не удалось.
– Встретитесь и спро́сите у Глеба сами, – коротко сказал он, когда я вывалила на него свои вопросы, и перевёл тему.
Просидев дома на больничном ещё две недели и окончательно сойдя с ума от скуки, я с огромным удовольствием закрыла больничный и на подрагивающих от волнения ногах, наконец, отправилась на работу.
Глава 41
Рита
Пока доехала до работы, успела вдоволь наволноваться и наманражироваться. Как воспримет меня Разумовский, увидев входящей в фойе? Будет искренне рад видеть или же скользнёт по мне хо́лодно-спокойным взглядом вечно недовольного сотрудниками начальника? А может, пойдёт навстречу, нависнет надо мной, словно гора, и скажет, что жить без меня не может, а в больницу не приезжал просто потому, что был всё это время сильно занят?
В общем, к тому моменту, как переступила порог офисного здания, я накрутила себя практически до невменяемого состояния.
