Военкор (СИ) - Дорин Михаил
— Последствия вчерашнего «общения» с Радваном, — сказал я и медленно помассировал виски.
Боль начала стихать, но в голове всё ещё гудело, путая мысли.
— Алексей Владимирович, вы с нами? — спросил Казанов, заметив, как я завис от осознания своих новых воспоминаний.
— Да, Виталий Иванович. Внимательно слушаю.
— Прекрасно. Тогда по делу. Кто такой «Гиена» — все в курсе?
— Правая рука Ясира Арафата, — тихо и, как показалось, разочарованно сказал Сеня.
— Абсолютно в дырочку, — кивнул Казанов. — Гиена — главный соратник нашего старого «друга» и борца за права палестинского народа. С поддержкой Советского Союза, Арафат стал лицом Организации освобождения Палестины и головной болью для Израиля.
Казанов сделал паузу, отошёл от стола и обвёл всех нас взглядом.
— Теперь вопрос, зачем ему понадобился захват в заложники наших ребят именно сейчас?
Вопрос действительно резонный. К 1984 году Советский Союз вложился в Арафата по полной. Москва дала ему оружие, обучение и дипломатическое прикрытие. И вот теперь похищение наших, как ответная благодарность. Чертовски нелогично, но факты говорят сами за себя.
Выбор ответов невелик: либо Арафат потерял контроль над своими, либо кто-то решил сыграть против него чужими руками.
Виталий начал ходить по кухне и морща лоб рассуждать. Он выстраивал какие-то гипотезы, но все домыслы сводились к одному — Арафату незачем «кусать руку» кормящего его Советского Союза.
— Иваныч, так был же радиоперехват, где Мугния и Арафат говорили о заложниках, — напомнил о себе Гиря, который попытался встать, но Юра «Гриф» не дал ему это сделать.
— Был… — кивнул Казанов. — Мугния тогда всё отрицал. Мол, ни сном, ни духом. А ливанцы, наоборот, уверяли, что Радван под его прямым контролем. Теперь и фото это косвенно подтверждает.
— Почему бы тогда не перейти ко… второму варианту? — спросил Сеня.
Казанов на секунду застыл, потом медленно перевёл взгляд на меня. Выходит, всё это время КГБ знал про Мугнию. Разрабатывались какие-то варианты. Ещё бы знать, что значит второй вариант?
— Вы что думаете, Карелин? — Казанов выдернул меня из размышлений.
Сказать ему, что я пока в ах… ошеломлён, в общем? В новом теле меньше двух дней, а уже втянут в шпионские игры, похлеще инцидента с газом «Новичок».
— Радван, похоже, всего лишь исполнитель. Не тот уровень, чтобы всё это затевать. И верой тут не пахнет. Он явно не фанатик, — сказал я.
— Человек, который без денег «нет», а за деньги всегда «да», — хмыкнул Казанов. — Продолжайте.
— Мугния — правая рука Арафата. Не исключено, что метит на его место. И игра с заложниками — это способ подставить Ясира.
— Версия рабочая, — кивнул Виталий. — Что ещё?
— Думаю, ключевой здесь — вот этот тип, европейской наружности, — я указал на седого мужика на снимке.
Виталий приподнял бровь.
— Это американец, хоть и ирландского происхождения. И он, судя по всему, в этом трио из оркестра дирижёр.
Повисла пауза. Казанов почесал затылок, не торопясь называть имя.
— Мэлвин Барнс. ЦРУ. Узкий специалист по смене режимов. Он здесь не просто так. Вопрос не в том, зачем он в Ливане, а кого именно он собирается менять. И на кого.
Получается, что Радван похитил заложников. Мугния его покровитель и фактически организатор. А главный заказчик — ЦРУ в лице Барнса.
Всё будто сходилось. Слишком хорошо сходилось, но что-то явно было не так. Слишком прямолинейно и в лоб для такой игры.
Вот и на лице Казанова застыл вопрос: «зачем?».
— Ладно. У нас есть как минимум двое, с кем можно работать по второму варианту, — сказал Виталий Иванович и вернулся к столу.
Снимки встречи арабов с американцем он отложил в сторону, как зафиксированную улику. Теперь Казанов начал рассматривать другие снимки. Там снова мелькали Радван и Мугния. Но… не только они.
Мой предшественник снял и других людей. На первый взгляд не имеющих к делу никакого отношения. Там были семейная пара с ребёнком, пара подростков на футбольном поле и старушка рядом с мечетью. Ещё на одном отдельном снимке юноша в тёмных очках, выходящий из белого Мерседеса. Недешёвый автомобиль, прямо скажем.
На общем фоне террористов эти люди явно выбивались. Не те лица, что ходят в обнимку с «Гиеной» и его шестёрками. Но я подметил, что тот парнишка в очках был в центре ещё одного кадра, в другой локации. Его лицо, пусть и скрытое за очками, вызвало холодок. Карелин как будто что-то знал о нём.
— Смотрите сюда. Во-первых, — я указал пальцем, — Носит часы на внутренней стороне запястья. Во-вторых, вот здесь на сгибе видно тату.
Виталий внимательно посмотрел. Пояснять, что означают подмеченные нюансы такому спецу было без надобности.
Часы на внутренней стороне запястья носят для того, чтобы стекло не бликовало. Это позволяет не засветить позицию при слежке или в засаде. К тому же так легче смотреть время, если держишь в руках оружие. Такая профессиональная привычка вряд ли будет у случайного человека с улицы.
С татуировкой любопытнее. Рукав на руке парня был чуть задранным. Можно было разглядеть, что изображены полукругом звёзды и подобие горы.
Казанов молча кивнул. Потом резко выдохнул и бросил фото на стол.
— Вижу, — отозвался он хрипло, глядя внимательно на снимок. — Хорошо, Карелин. Очень хорошо.
Виталий достал из внутреннего кармана потёртый чёрный блокнот. Раскрыл и начал делать в нём записи рваным почерком. Быстро, чуть высунув язык от усердия.
— Вы молодец, Карелин, — сказал он, не отрывая взгляда от бумаги. — Работа хорошая. И нашего человека вытащили. Вы помогли нам, а я помогу вам. Нужны идеи для репортажа?
Про репортаж он точно подметил. Я совсем забыл о задании редакции. Надо как-то вникать в работу корреспондента. А то ещё отзовут, и следующим моим заданием будет поездка в деревню Тютино, совхоз «Светлый путь». Цель — разобраться в причинах повышенного удоя коров и пониженной яйценоскости кур.
Здесь же работа заграницей, что в СССР очень престижно.
— Идей тут много. Можно поснимать в кварталах на «зелёной линии». Но… — тут я замолчал и вспомнил, куда хотел съездить Карелин. — Мне надо на границу с Израилем. Показать палестинские лагеря беженцев в Южном Ливане. Попробовать попасть в лагеря Сабра и Шатила.
Казанов ничего не ответил и, сделав запись в блокнот, он оторвал листок и протянул мне.
— Вот ваш новый материал, — начал объяснять он. — Через два дня в Латакию выходит корабль с нашими гражданами на борту. Начинается эвакуация.
— Война? — спросил я прямо.
— Есть поползновения со стороны Израиля, — не стал увиливать Казанов. — Слишком много сигналов. Вывозят семьи дипломатов, инженеров, технических специалистов. И ещё наших… друзей.
— Друзей? — уточнил я.
— Тех, кому оставаться здесь опасно.
Я промолчал, давая возможность Виталию Ивановичу что-то добавить к своим словам для большей ясности.
— Ваша задача, Карелин, сопроводить этих людей. Снимать, фиксировать, быть рядом.
Он протянул мне фотографию на ознакомление. На снимке была запечатлена семья. Мужик в выгоревшей ливанской военной форме, рядом женщина в тёмном, свободного кроя платье с длинными рукавами и высоким воротом. С ними мальчик лет пяти в тунике до пят. Все трое смотрят в камеру настороженно.
На обратной стороне фотографии были записаны их имена и адрес. Дав мне время на ознакомление, Казанов достал из-за пазухи папку.
— Документы, — пояснил он. — В Латакии вас встретят и передадут кое-что ещё. Не советую пока соваться на юг Ливана.
— Кто встретит?
— Кто-нибудь, — спокойно ответил Виталий. — В Сирии можно снять неплохой материал. Насколько я помню, у «Правды» там сейчас никого?
Я сделал вид, что пытаюсь припомнить, как обстоят дела. Хотя, по правде, какая там «Правда». Откуда мне знать? Это Казанову всё известно, а я только вчера, можно сказать, заново родился.
— Не напрягайте голову. В Сирии у «Правды» никого. Так что дерзайте. Успехов, Алексей, — он протянул мне руку, чтобы скрепить договорённость рукопожатием.
