Как становятся предателями - Изяслав Кацман
Что делать с Такумалом, Панхи и Рогамуем, ещё предстоит подумать. Разрабатывая план по установлению контроля над Бонко, разумеется, я уже прикидывал, как обойтись с этой могучей троицей, но окончательное решение предстояло принять на месте – после общения с каждым из них вживую и оценки общей ситуации в стране. Незаменимых у нас нет. Это таки лучше оставить на своём месте – был сугубо формальной фигурой, которой прикрывался «олени востока», так и останется такой же точно марионеткой под контролем назначенных из столицы чиновников. А с остальными представителями «региональной элиты» – посмотрим, насколько они не будут мешать приведению территории к общепапуасскому знаменателю.
«Эй, налей ещё!» – заплетающимся языком велел Тонкутаки, накалывая ножом кусок тушёнки прямо из банки. Вохейское вино успело хорошо ударить в голову правителю Бонко, глаза его весело блестели, речь же ещё была вполне связной, хотя алкоголь уже начал делать своё дело.
Как всё же хорошо делать добро: вот узнал тутошний Самый Главный Босс, что кормить придётся не всю тысячу «гостей», а всего шесть с небольшим десятков офицеров и условно гражданских чинов, по большей частью орлов из Второго и Пятого столов, и сразу человек повеселел. А то до этого он места себе не находил, понимая: на всю эту ораву наличных припасов не хватит, даже если выгрести все имеющиеся в Бон-Хо припасы. Известие, что рядовые бойцы будут кормиться принесённым с собой, хозяин воспринял с заметным облегчением, моментально расслабился и улыбался теперь вполне искренне, а не «по-американски». При виде подарков «от типулу-таками» Тонкутаки, наверное, готов был в пляс пуститься, если бы не необходимость блюсти достоинство. Хотя какое, к чертям морским, достоинство у того, кто почти два десятилетия кормился подачками от «олени востока». Заморское спиртное же привело хозяина в самое что ни на есть благодушное расположение духа.
У меня настроение тоже вполне себе умиротворённое: сегодня, по крайней мере, не приходится мило улыбаться в лицо человеку, которого, возможно, придётся обречь на смерть только потому, что он не соответствует твоему представлению о благе страны. А ведь с Такумалом всё будет намного тяжелее….
На пиршественных циновках вперемешку стояли блюда с жареной свининой, корзины с печёным коем, валялась вяленая и копчёная рыба, а также, внося некоторый диссонанс – полулитровые жестянки с тушёнкой из баранины, если, конечно, я правильно разобрал несколько стилизованный рисунок на банке. Консервы от щедрот своих отвалили опять же вохейские союзники. Завод по их производству, «мерзнущей крысе» понятно, был тоже из числа «нарепарированного» гордыми парнями со Скилна у тюленеловов.
Вообще, просто диву даёшься, сколько всего нужно для войны: от ложек с кружками и консервов до обмундирования и транспорта. И где бы мы брали всё это, если бы не подсуетившиеся со строительством заводов «старшие братья».
Я как-то поинтересовался у господина Кубы-Хитвы: а себе-то скинувшие палеовийское иго жители Западного архипелага что-нибудь из хапнутого в качестве компенсации за годы колониального угнетения оставили? На что тот ответил: «Пользуются скилнцы или нет полученным после победы от тюленеловов, сие мне не известно. Ирсийцы им помогают строить новые заводы – это точно. Не удивлюсь, если они действительно спихнули эту рухлядь нам с союзниками полностью».
О причинах такой щедрости обитателей Заокраиного Запада оставалось только строить догадки. Что за всем этим стоят мировые гегемоны я не сомневался: без их ведома власти Скилна вряд ли рискнули устроить распродажу трофеев. Лимпор полагал, что дело в охрененном гуманизме обитателей Икарии, заставляющем тех помогать всем с пырг-хрышем. Но подобная вера в людей, простительная очарованному «ирсийским образом жизни» недоучившемуся по причине переквалифицирования в борца национально-освободительного движения студенту провинциального училища, не подобает человеку, несущему ответственность за целую страну.
Я лично склонен думать, что ускорить прогрессирование Востока Земноморья ирсийцы, конечно, хотят. Но при этом, не прочь сэкономить, спихнув кучу морально устаревшего оборудования, к тому же награбленного у слишком усилившихся на фоне остальных государств Ихемы палеовийцев. Так что тут два в одном – и экономия, и ослабление тюленеловов. Ну а практика продажи предприятий не за звонкую монету, а на условиях ответных поставок определённых товаров со стороны Вохе и Ко, позволяли «Республике Коммун» отчасти контролировать процесс индустриализации и модернизации, заставляя развивать отрасли, продукцию которых готовы брать, в ущерб невостребованным.
Так мне по крайней видится – если исходить из того, что на Заокраином Западе живут не законченные альтруисты, помогающие исключительно по доброте душевной, и не какие-то любители поджечь чужой дом и любоваться на суетящихся жильцов, а обычные люди. Конечно, чисто теоретически, от тех, кто строит коммунизм, а уж тем более, утверждает, что уже его построил, ожидать можно чего угодно. Но ранее все действия ирсийцев были вполне логичны и рациональны. Более того, если бы Лимпор не сказал мне прямо, как они сами называют свой строй, я и дальше предполагал бы, что на Ирсе какая-то разновидность капитализма, близкая к тому «социальному государству», которое существовало у европейцев в те годы, когда меня угораздило попасть с Земли на Ихему.
Пир между тем шёл своим чередом: участники один за другим вырубались. Местных растаскивали по домам или складировали под крышей Мужского дома, моих офицеров под тёмны рученьки хватали бойцы из дежурного взвода и волокли в направлении разбитого на южной окраине Хау-По полевого лагеря. Ночь вовсю вступила в свои права, стало чуть прохладнее. Вокруг освещающих место празднования костров вились тучи кровососов – даже осушение болот вокруг столицы Бонко не сильно убавило численность комаров. Да что там говорить – и в Мар-Хоне с Тенуком, где хватало совершенно лишённых растительности пространств, на которых вроде бы и некуда спрятаться насекомым, хватало желающих полакомиться нашей кровушкой.
Наконец и Тонкутаки бессильно свесил побитую сединой голову. Регои подхватили своего предводителя под мышки и утянули его в сторону хижины, угадывающейся смутным пятном на противоположном конце площади. А может быть и не угадывающейся, а едва различимые контуры дорисовало моё воображение – просто я знал, что она там стоит.
От размышлений о действительном и воображаемом мысли вновь скакнули к предстоящей на днях встрече с Такумалом. Вроде бы и нужно поглядеть на «олени востока», и даже хочется с ним
