Бабам - война противопоказана! - Дедушка
То есть, есть две противоположные друг другу специфики ритма, а есть нечто общее, что тоже изменяется; но изменяется оно намного медленнее, чем действует сам ритм! Например, есть ритм «днем тепло, а ночью холодно», но не каждый заметит, что за 100 лет среднесуточная температура в этой местности на двадцать градусов повысилась! Ритм «холодно — тепло» никуда не исчез, но вместо ёлок, грубо говоря, в твоей местности стали расти банановые деревья; растения — изменение общей основы ритма заметили!
- А вот что касается лестницы в погреб, - продолжил я, - то я опять вернусь к тому моменту, что «материя — изменяется, а сознание — тормозит». То есть, материальный объект, о котором мы думаем, с течением времени много раз уже изменился и усложнился. А мы что-то не заметили, а что-то заметили, но не поняли, почему он теперь себя ведет иначе. Так вот, если ты перестал понимать, что с твоим объектом происходит (например — твой объект это рынок сбыта твоих товаров или услуг), то надо вернуться к самому началу, к самому относительно простому состоянию и понять по очереди каждое отдельное изменение объекта, которые в нем накопились.
Например, тот же самый капитализм по Марксу: некая компания имеет свои заводы, свои магазины и свои банки, и всё вместе у нее это хорошо работает. А что было раньше? Была компания, владеющая заводом. Но продукцию завода компания отдавала какой-то чужой торговой фирме, и сделку проводили через банк — третье лицо юридическое, с этими двумя компаниями ничего общего не имеющее, кроме непосредственно сделок по уплате денег.
А ещё раньше — не было завода механизированного, а была мануфактура — где собранные вместе рабочие, разделив работу на отдельные операции, производили некий товар, когда каждый рабочий своей операцией отдельной мастерски занимался, на другое не отвлекаясь.
А ещё раньше — были купцы, а никакой мануфактуры не было, и рабочих не было, а была только торговля, и купцы выгадывали свою прибыль на разнице цен на один товар в разных областях. И был оборот денег, но не было его массового производства в одной мануфактуре.
А ещё раньше и денег не было, а обмен между соседями был натуральным — Например, «Я тебя четыре овцы и пару железных ножей, а ты мне — дойную корову»!
- Вот такое упрощение ситуации и надо производить! - продолжил я, - чтобы добраться до твоего самого раннего опыта общения с твоим объектом, или до первого опыта человеческого, если ты философ или ученый! Я не говорю, что правильно изложил историю развития экономики. Но важно вот что: сначала надо понять самое простое отношение, состояние объекта., а потом уже по очереди понимать все его последовательные усложнения!
И это — второй момент, который мне приходит в голову в связи с законом двойного отрицания.
И если случилась проблема, то надо сначала вспомнить, с чего всё началось, а не переживать эмоционально, что «Теперь — всё стало очень плохо!».
- А теперь про мужика с топором? - спросил Ариадна.
- Третья мысль простая: отрицание необходимо, но абсолютного, 100% отрицания — быть не должно.
Во-первых, отрицание необходимо почему? Потому, чтобы помнить, с какой исходной проблемы всё началось. Часто бывает так, что общество предлагает тебе несколько вариантов внешне красивых и правильных действий — но здесь нельзя увлекаться подражанием чужому опыту, пусть даже и успешному! Человек действует из-за нехватки чего-то, из-за нехватки, реально существующей или возможной в будущем. Состояние нехватки и создает нам проблему, невозможность привычной жизни. Любое наше действие — это отрицание проблемы. И об этом надо помнить; знать, не «что хотят от тебя люди» и не «что люди обычно делают», а надо помнить — с какой исходной проблемы ты начал. С какой проблемой я борюсь, какое состояние своих дел я отрицаю? А потом уже — помнить, как «всё это выглядит» в чужих глазах...
Во-вторых, не бывает ничего абсолютно плохого; почти у любой вещи можно чему-то научиться! Например, США после второй мировой войны вооружились реактивными самолетами. СССР США не любил, но не отвернулся гордо; СССР тоже вооружился реактивными самолетами! Или, например, концлагеря фашистов — очень плохое дело с их стороны. Но если твои заключенные сидят не больше года перед выходом на волю, и ты хочешь сделать им двор для прогулок с газонами и спортивными площадками, и ты искренне за них переживаешь — но ты всё равно обнесешь двор колючей проволокой и поставишь автоматчиков на вышках вокруг! Ибо, при всей аморальности фашистов — схема их концлагеря есть схема рациональная!
- Или взять Маркса, - продолжил я, - Я не хочу его защищать или критиковать — я просто хочу напомнить, как он поступил. Короче говоря, молодой Маркс интересовался философией. И ему нравились две стороны философии — и материализм, и идеализм. И с другой стороны, обе эти философии ему не нравились!
В материализме ему нравился сам материализм — объяснение, что «человек ничего не выдумывает из головы — он видит вещь, понимает, как она устроена и учится её делать». Но материализм 18 века был неподвижен; и отношения государств, и характер женщины, и моё мастерство, один раз возникнув, уже никогда не менялись, по мнению того материализма. В Европе бушевали революции, а материализм не мог их объяснить.
