Время перемен - Владимир Владимирович Голубев
[7] Бошняки (босняки) – славянская народность, возникшая на Балканах, на основе принявших ислам части сербов и хорватов.
[8] Галатская башня – построенная на Галатском холме Константинополя в XIV веке генуэзцами в качестве ориентира для кораблей и собственная штаб-квартира «Христова башня».
Глава 12
- Дон Базилио, что Вы сейчас рисуете? – королева Мария Каролина[1] с искренним любопытством заглянула под белое полотно, которым был накрыт холст, — О! Это вовсе не мой портрет!
- Ваше Величество! Не волнуйтесь, я пишу изображение самого прекрасного лица королевства, а, возможно, и всего мира, каждый день, но только когда утренняя заря покрывает землю самым романтичным покровом, картина стоит в том углу. Однако, я бы просил Вас не смотреть на неё – картина ещё не закончена. – со сдерживаемой улыбкой приветствовал истинную хозяйку Неаполитанского королевства Верный.
- Когда я смогу его увидеть? – щебетала королева, заглядывая в каждый угол мастерской.
- Как я и обещал – ко Дню Всех Святых[2], Ваше Величество.
- А это что? – Мария Каролина с удивлением подняла чехол со стола.
- Это модель, объёмное изображение моей новой выдумки. Так принято в России, наш император любит всё видеть заранее, представлять себе всю картину! – немного смутился архитектор.
- Но что это?
- Церковь, Ваше Величество. Я думал о новой форме храма…
- Боже мой! Она чем-то похожа на старинные базилики, но она такая красивая и летящая! Мне нравится это! Нравится! Я покажу Вашу задумку Фердинанду[3] и сэру Джону[4]! Не сомневаюсь, что им это придётся по вкусу! Да-да! И не спорьте! Неаполю недостаёт элегантных зданий! Ванвителли строит слишком уж одинаково! – королева говорила совершенно безапелляционным тоном, слуги по движению её пальчика тут же унесли столик с моделью.
- А это что? - Мария Каролина снова вернулась к большой работе Верного, к которой она подходила первой.
- Я пытаюсь написать сражение у Белграда, Ваше Величество. – поклонился Василий.
- Боже мой! – супруга неаполитанского суверена стянула ткань, прикрывающую картину, и в восхищении прижала руки к груди, — Это ранение Румянцева?
- Да, именно так Ваше Величество. Это великий генералиссимус.
- Вы знали его, дон Базилио? – голос женщины наполнился восхищением.
- Я недолго служил под его командованием…
- Боже! А это? Это же мой венценосный брат!
- Именно так, это император Иосиф.
- Как невероятно волшебно, дон Базилио! Я хочу, чтобы эта картина висела в моём дворце! Хочу! – королева капризно топнула ножкой, — Даже если Вы пишете её для своего варварского властелина, победителя при Адрианополе.
- Я с удовольствием выполню Ваше приказание, Ваше Величество! – низко поклонился художник.
- Так, теперь, давайте, рисовать меня! – Мария Каролина быстро села в кресло и поправила своё декольте. Ещё совсем нестарая и весьма красивая женщина, пользуясь тем, что она и русский архитектор остались наедине, начала демонстрировать ему явные знаки внимания, а тот совершенно не собирался делать вид, будто равнодушен к прелестям королевы.
- Дон Базилио, я жду Вас у себя сегодня вечером! – в глазах неаполитанской властительницы горела страсть.
- Но король…
- Фердинанд не пропускает ни одной юбки и совершенно равнодушен к тому, как я провожу своё время. Лишь бы дети были от него! – звонко засмеялась красавица.
- Вам, дон Базилио, стоило опасаться Актона. Вот он весьма ревнует маму. Как же, на её благоволении во многом держится его могущество! – насмешливый детский голос заставил парочку испуганно обернуться.
- Мария Кристина[5]! Что ты здесь делаешь? – взвизгнула королева.
- Пришла посмотреть на картины дона Базилио! Как и вы, Ваше Величество! – спокойно отвечала двенадцатилетняя неаполитанская принцесса, с весёлым прищуром глядя на мать, — Не волнуйтесь, я умею не болтать. К тому же Ваш этот Актон мне не нравится.
- А кто же Вам нравится, Ваше Высочество? – в замешательстве попытался хоть как-то сменить тему Верный.
- Вы, дон Базилио! – всё с такой же улыбкой проговорила принцесса и, уже откровенно рассмеявшись, медленно вышла из мастерской.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Эффект от падения Стамбула был просто оглушительным. Казалось, что мир перевернулся. В Париже началось то, что точнее всего было бы назвать паникой. Если бы король Людовик и Неккер знали, что случится, то они никогда не согласились бы созвать Генеральные Штаты в это время. Но теперь, деваться было некуда. Какой крик подняли все три сословия, узнав о падении Константинополя, гибели Султана и выходе русского флота в Средиземное море.
Вытащены на свет были и пленение Дюмурье, и потеря невероятного количества тяжёлой артиллерии под Стратилатовым, и позор прусской интервенции в Голландии, и неудача с мятежом против Габсбургов в Австрийских Нидерландах, и неуспех в подавлении восстаний на Карибских островах, и проблемы Лафайета в битвах с Североамериканской республикой, даже пожары и волнения, от которых серьёзно пострадали заводы и шахты в Окситании, Бургундии и Эльзасе. Когда же всплыли проблемы в Тулоне, Генеральные штаты пошли просто вразнос – все сословия требовали существенно ограничить полномочия монарха.
Армия не собиралась вмешиваться во внутреннее противостояние, король искал поддержки в наёмниках, тратя последние финансы на оплату швейцарцам и германцам. Орлов, в том числе и в королевской семье, уже перестал считаться надёжным другом, ему было отказано в присутствии при дворе. Неккер терял авторитет стремительно, и все ждали его скорой отставки. Теперь главным советником Людовика стала его взбалмошная и избалованная супруга Мария-Антуанетта, заваливавшая письмами уже второго своего брата.
В таких условиях ни о каком вмешательстве в европейские дела со стороны Франции уже и речи не шло. В Англии же ситуация была сложней. Король сидел на троне прочно, но общественное мнение совершенно не считало русскую угрозу сейчас важной, слишком много забот было в Ирландии, Индии, да и поддержка бывших английских колоний в Северной Америке стоила очень дорого. Сил у Великобритании на всё не хватало, да и Трубецкой весьма искусно отводил внимание англичан от России. Это многих не устраивало.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
- Вон он, в переулке! Скорее лови! Не стрелять! Живым брать! – такие крики на улицах ночного Лондона просто выводили из себя Николая. Громко, немелодично, к тому же именно он был тем призом, за которым, собственно, и охотились.
- Вот, теперь я понимаю, как себя чувствует лиса, когда её травят собаками! – сквозь зубы шипел русский агент, пытаясь уйти от погони. Новенькую щёгольскую
