Время перемен - Владимир Владимирович Голубев
Казаки бились геройски, но он получил две пули: одну – в грудь, а другую – в голову… Драгуны со злости перебили всех уцелевших турок. Оказалось, что это был сам башдефтердар (главный казначей империи), собравшийся украсть бо́льшую часть уцелевшей казны Султана. Деньги-то мы получили, но Гришка был при смерти.
Рана в грудь была тяжёлой, но не смертельной – пуля прошла насквозь, не задев никаких важных органов, а вот рана в голову была страшной. Его оперировал лучший наш военный хирург Рудаков, пулю он извлёк, но мозг был задет, и надеяться можно было только на Всевышнего. Потёмкин лежал весь в бинтах, белый и неживой, нос его заострился.
Я сидел возле него, молился, бегал в ярости по комнате, тряс докторов, но мой друг по-прежнему был без сознания.
- Всё в руках Божьих! – говорили мне врачи и священники.
- Как я маме-то скажу? – я и сам не заметил, что произнёс эти слова вслух, а звук собственного голоса открыл какие-то новые пустоты внутри меня, откуда посыпались новые и новые слова, — Сволочь ты, Гришка! Ты же мой лучший друг! Лучший! Только с тобой я полностью свободен в своих речах, только тебе я полностью доверяю! Я же за тебя перед мамой поручился! А ты так! Не смей умирать! Не смей! Я тебя, скотину, на том свете достану! Я могу!
- Кто ты такой, Павел Петрович, чтобы брать на себя роль Господа Бога? – голос был хриплый, тихий и очень насмешливый, он подействовал на меня, словно ведро ледяной воды. Оказывается, в бешенстве и истерике я орал и тряс кулаками перед окном в сад. Я резко обернулся.
Гришка смотрел на меня одним глазом, видневшимся из-под повязок. Внимательно так смотрел. Я помотал головой, не понимая, видится мне это от дикого желания, чтобы Гришка выжил, или взаправду он очнулся. И тогда он мне подмигнул, насмешливо так, и криво улыбнулся.
- Ты очнулся? Правда?
- Ох, не знал я, что ты, Павел Петрович, так меня любишь…
- Нишкни, чёрт безмозглый! Куда ты, зараза, полез? Кто тебя просил? Ты же обещал себя беречь? Нечто бы без тебя не справились? – слёзы катились из моих глаз. Он был жив!
- А что случилось-то? Что это я весь перевязан? Ой!
Мама примчалась через три дня. Проявив свой характер, она, сразу же, получив сообщение о ранении мужа, без приготовлений вскочила на парадный «Пересвет» и принеслась в Цареград. Боже, как она кричала – на меня, на Гришку, потом плакала, потом снова кричала. Я думал, что поседею или, по крайней мере, начну заикаться. А этот балбес только глупо улыбался через бинты, а потом сказал:
- Какое же счастье, что вы есть на этом свете! Какое счастье!
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
В Святой Софии впервые более чем за триста лет служили православные священники – мы отпевали наших усопших. Панихиду вёл Вселенский патриарх[6], он читал молитвы, как умел, на греческом. Пусть так. Я же слушал его, в моей голове эти слова звучали уже по-славянски, смотрел на лица наших героев и говорил с ними.
Вот, истинный гений этой битвы, капитан Лущилин, первым ворвавшийся во дворец Султана, а затем помешавший ему бежать. Сам Абдул-Гамид умер от страха, а в последующей схватке полегли все его сыновья, которых он собирался увезти с собой в Малую Азию, где и воскресить своё царство. И вот, капитан морской пехоты помешал ему сделать это. А ведь совсем рядом, на тайном причале уже ждала Османов вёрткая фелюка.
Вот, генерал Михаил Румянцев, человек, отцу которого я обещал заботиться о сыне. Молодой полководец возглавлял вторую колонну штурмующих город и лично поднимал солдат в бой. Два раза ему удалось это сделать, а вот в третий – попала ему прямо в сердце пуля из старого штуцера. Но за своего командира жестоко отомстили наши солдаты, переколов штыками отряд бошняков[7], один из которых и выпустил эту пулю.
Вот, славный полковник гренадер Вагнер, что взял приступом Галатскую башню[8], в которой засели янычары. Он, уже после схватки, попал в засаду и зарубил восьмерых прежде, чем его убили. Вот, капитан болгарской дружины Славков, который захватил Едикуле. Вот, поручик Баматов-Черкасский, зарубивший сераскира османов…
Десятки моих лучших солдат, которые полегли в битве за древнюю столицу Восточной Римской империи... Самые славные, сколько их поместилось в Святой Софии... Ещё в десятках церквей по всему Цареграду сейчас отпевали наших убитых. Как же больно, что теперь их нет со мной. Я был виновен в смерти каждого из них. Именно я. Такова тяжесть царской власти. Ответить мне за них перед Богом ещё предстоит.
Но ведь сейчас, мы вырвали острый шип, который так больно колол нас сотни лет. Теперь турки больше не смогут напада́ть на наши земли, набирать рабов из русских, болгар, кабардинцев, поляков и иных народов, захватывать суда на Чёрном море. Никогда не смогут!
Я был весь в молитвах и собственных мыслях, когда ко мне подошёл секретарь и тихо сказал мне на ухо:
- Император Иосиф умер, государь!
[1] Вимала (авт.) – река Колумбия.
[2] Пакетбот – почтово-пассажирское судно для перевозки почты по морю.
[3] Банка – скамья для гребцов.
[4] Токалы или Сераль – главный дворец Османской империи, общей площадью более 700 тыс. кв.метров.
[5] Собор Святой Софии – Премудрости Божией (Айя-София) – бывший патриарший православный храм, построенный в VI веке и являвшийся главным собором православия, после падения Восточной Римской империи в 1453 г. переделан в мечеть.
[6] Вселенский патриарх – предстоятель Константинопольской церкви, который считается первым среди равных епископом православного мира.
