Время перемен - Владимир Владимирович Голубев
- Вот, Ваня, как бы твой батюшка радовался, то к нам такой человек зашёл! Где же ты, брат Богдан!
- Подожди-ка, Иван Васильевич, это что, Иван Богданович будет? Гешев?
- Конечно, он, сынок мой приёмный, родного брата Райнушки моей и моего брата названного, Богдана Гешева, сын. Богдан пропал уже много лет как, уж искали мы его, искали…
- Тогда пора… Принёс я вам весточку от Богдана.
Хозяйка покачнулась, молнией к ней метнулись старшие дети, сам Попов вскочил, судорожно вцепившись пальцами в стол, беззвучно шевеля совершенно белыми губами.
- Попов, что турок в Анапе взорвал – Богдан это. Стыдно было ему Гешевым быть, винил он себя сильно. Думал, что и своих жену и сына, и твоих жену и детей погубил. Я чудом уцелел, но он просил меня навестить Ивана Попова и передать ему его последнее прости…
Пробыл он у Поповых почти полную седмицу, всё рассказывал о Богдане, приходили люди, даже сам местный епископ не преминул поговорить с капитаном. Однако, несмотря на все чувства, и свои и чужие, радость и грусть, которые Лущилин видел на лицах людей, ощущение какой-то незавершённости, недоделанности дела его не покидало.
Оно оставило его только после долгого разговора с Иваном Гешевым. Отрок был рассудительным, по-юношески порывистым и честным. Ваня хотел знать, каким был его отец, как он жил, как он умер. Пусть о Богдане ему рассказывали много и подробно, однако это были истории о прошлом, а ему надо было понять, что случилось потом. Всю ночь просидели они под осенним небом – Иван слушал, а Елизар говорил. Не только о Богдана, но и о своей жизни.
Может быть, этого и не хватало отставному капитану, чтобы понять, что делать ему дальше. Ему надо было выговориться, а внимательно ловящий каждое его слово мальчик, задававший много вопросов, был отличным собеседником.
- Елизар Демидович, а можно мне, как отцу, в армию пойти? – робко спросил Ваня.
- Иван говорит, что ты лучший ученик в городской гимназии. Иди в корпус, лицей или училище, тогда в армию точно попадёшь. – улыбнулся мальчику Лущилин.
- А Вы куда потом, Елизар Демидович, за поместьем?
- Нет, Ваня, у меня ещё дела остались…
Он приехал к Михаилу Илларионовичу Голенищеву-Кутузову, который вернулся на волне славы от победы под Анапой в армию и получил задачу по срочной организации двух полков морской пехоты, как стали называть морских солдат, что издавна, ещё с Петра Великого, были в составе флота. После военной реформы они были сведены на Балтике в отдельный полк и два батальона, потом на Каспии создали батальон, а затем и на Чёрном море полк. Теперь возникло понимание, что сейчас этил сил не хватает.
На Каспии отдельный батальон морской пехоты отлично показал себя, высадившись в тылу армии Каджаров и лишив их снабжения. На Черноморье и Балтике уже в следующей компании планы на морскую пехоту были очень обширные, так что на Юге два новообразованных полка – Белгородский и Сумской перевели в морскую пехоту. Именно Кутузову поручено было возглавить Черноморскую морскую бригаду, переучить солдат и офицеров на новые задачи и подготовиться к летним военным действиям.
Генерал-майор был очень занят, но для героя Анапы время нашёл.
- Елизар Демидович! Заходи-заходи! Какими судьбами? Как здоровье? Смотрю, выпрямился, посвежел…
- Да, вот, с просьбой я, Михаил Илларионович, прибыл. Возьми меня назад в армию! – вытянувшись в струнку, заявил отставной капитан.
- Ты с ума сошёл? Куда тебе в армию-то? Ты же израненный весь! – возмутился генерал.
- Ничё! Подживает всё уже! Рука, вон, шевелится! Ноги ходят! Надо мне!
- Экий ты, неугомонный! – прищурился Кутузов, — Что, воевать хочешь?
- Хочу! Должок у турок есть, взыскать надо!
- Вот, упрямый ты, чёрт! Железный ты… Хм… — заходил по кабинету начальник морской бригады, — Человек ты известный, вояка знатный, пригодился бы ты мне, конечно. Однако, врачи тебя списали начисто. Своей волей я тебя назад не приму – права такого не имею. Пиши-ка ты, брат, прошение государю, только он тебе такое позволить может. Я поддержу!
И уже провожая Лущилина, у дверей кабинета, Кутузов тихо сказал старому солдату:
- Я твою просьбу, Елизар, выполнил – императору доложил про историю твоего Гешева…
- И что? – поднял голову капитан.
- Пока ещё указа не было, так что эти слова мои не официальны. Есть воля государя, что город и крепость, которые на месте Анапы будут отстроены, получат именование в честь десятника, жизнь свою за Родину отдавшего на месте сём. Вот так-то, братец, вот так-то…
На просьбу Лущилина ответ пришёл быстро – государь согласился вернуть того в действующую армию под поручительство генерал-майора Голенищева-Кутузова. Капитан получил под командование гренадерскую роту во втором батальоне Сумского морского полка и приступил к своим обязанностям. Елизар тщательно скрывал увечья, но солдаты и офицеры знали, что он едва выжил от жутких ран, полученных в Анапе.
Они старались беречь своего командира, но тот категорически не желал никаких поблажек, да и подчинённым их не давал. Поручик Арам Симонов, переведённый из уже давно существовавшего Харьковского морского полка, с восхищением говорил о капитане – мол, сам хрипит, но спуску не даёт. Уже на первом же зимнем смотре гренадеры показали отменную выучку, и сам Кутузов выразил Лущилину своё удовольствие.
Ранней весной стали приучать морских солдат уже и к кораблям. Пока стояли холода, тренировали их, конечно, на качелях, мостках и вёслах, но на воде всё же многое отличалось. Судно им дали необычное – пузатую галеру с парусами и слегка задранным носом, таких корабликов большинство солдат, происходивших из совсем не морских областей, вовсе не видела. Даже сам Лущилин раньше с ними знаком не был.
Симонов со знанием дела объяснял, что это «поповка» – корабль, который изготавливался на верфи Попова в Олицине специально для морской пехоты.
