Рейд за бессмертием - Greko
Я возражать не стал. Пропустил отряд. Пристроился последним. И стал придерживать лошадь, увеличивая разрыв с отрядом. Скинул свою темную бурку и накинул кобыле на голову. Она лишь фыркнула в ответ.
Холодало. Моросил мелкий дождь. Я, подрагивая всем телом, остался в ночном лесу один. То, что хотелось!
Насколько я понимал, от реки Кунипс посуху шла расчищенная просека до самой крепости Абин. По ней за шесть лет после закладки укрепления так часто ходили русские войска, что пробили обозами и артиллерией глубокие колеи. Мне было нужно свернуть вправо и продвинуться до этой военной дороги. Там я рассчитывал встретиться с отрядом и с ним попасть в крепость.
Тьма — хоть глаз выколи. Я повернул лошадь и, слегка понукая, предоставил ей самой искать, как проехать. Ямы, кочки, пни — кобыла спотыкалась и чуть не падала. Мне и самому дважды выпало чуть не навернуться с высоты ее спины. То и дело упирались в огромные стволы деревьев. Наконец, добрались до места, где лес резко отступил. Просека!
Лошадь радостно прибавил шаг в сторону аула, из которого ее привели ко мне. Но у меня были другие планы. Я нашел впадину, укрытую кустами, рядом с дорожной колеей. Убедился, что грунт подходящий, без камней. Заставил кобылу лечь на землю (у казаков научился этому приему). Прекрасно выученная кобыла подчинилась. Привалился к ее теплому боку, укутался буркой и задремал.
Меня разбудили выстрелы неподалеку. Изредка раздавался пушечный выстрел. Приближался барабанный бой. И солдатские песни тревожили лесной покой. Русский отряд двигался в мою сторону не традиционным «походным ящиком», а выстроившись в каре и держа на флангах два орудия. Впереди ехали казаки, внимательно вглядываясь в заросли на обочине.
Меня заметили сразу. Окружили. Рассматривали с нескрываемым удивлением: что за кабанчик у дороги разлегся?
— Кто старший в отряде? — спросил их твердо.
Казаки сразу подобрались. Мигом меня раскусили.
— Полковник Полтинин, Михал Петрович.
— Подойдет отряд поближе, проводите меня к полковнику. Доложите: прибыл штабс-капитан Варваци.
— Соглядатаев опасаетесь, Вашбродь? Мы мигом лес прочешем. Айда, хлопцы, подсобим офицеру!
— Зря под пули не лезьте!
— Не хай! Мы привычны. Встретим неприятеля в небольшом числе, бьем напролом. Покажется не по нашим силам, идем наутек в разные стороны. Только кони поморены чуток.
— На переправе?
— Там! Четырнадцать часов пробирались через Тляхофижские болота. Орудия на руках тащили. Лошадки на подводных кочках спотыкались, падали. Какие и утопли.
— А заряды из ящиков?
— Так тож — все на руках! В мешках солдатских.
Полковник Полтинин моему появлению не удивился.
— Прибыл от вас лазутчик.
— Девяткин? Унтер-офицер?
— Представился так. Но с ним вот какая закавыка: сидит у Засса под караулом другой Девяткин, беглец от черкесов…
Вот не было печали… Лопнула Васина легенда!
— Мой к вам пришел, мой унтер! Правильный! Эх, как-то нужно остановить разбирательство! Запрос послать в Грозную. Я бы и сам поспешил ему на выручку, да не могу. Решил в крепости остаться. Мы же столько вместе прошли… Он меня из плена вытащил в Дагестане. И здесь, в Черкесии, вел себя наихрабрейше и достойно всяческих похвал. Бился рядом со штабс-капитаном Лико до последней минуты гибели Михайловского укрепления…
— Не волнуйтесь, Константин Спиридонович! Я с отрядом через два-три дня назад. Напишите все, что нужно. Я передам. Ничего с вашим Васей не случится.
— Как через два дня? А крепость?
— Оставлю две роты своих навагинцев. Ударно потрудимся. Полторы тысячи солдат, рвущихся домой — страшная сила. Увидите, сколько наворочают!
В 11−00 мы были уже у Абинской крепости. Гарнизон нас встретил радостным «ура!». Наверное, люди рассчитывали, что теперь, после прибытия такого мощного отряда, черкесы раздумают нападать. К их разочарованию, в крепости решено было оставить всего две роты.
— Мы не на возвышенности, как прочие укрепления… — беспокоился комендант подполковник Иосиф Андреевич Веселовский.
— Возвышенность — не панацея, — вздохнул я. — Михайловское она не спасла.
— По штату нам положено две с половиной тысячи солдат при той протяженности линии огня, что имеем. Горцы страх потеряли перед силой русского оружия после того, как наверху отказались от ежегодных военных экспедиций вглубь края, как завещал великий Вельяминов. Теперь же убедились в ничтожности наших укреплений.
— У вас под ружьем, включая музыкантов и артиллеристов, более восьмисот человек, — успокаивал Полтинин встревоженного коменданта. — Гранаты вам привезли, снаряды. В крепости в наличии два полупудовых единорога, двадцать чугунных шестифунтовок, кроме того, два медных полевых орудия. Неужели не справитесь?
— Я уже в отставке. 11 апреля прошение удовлетворено. Сменщика ждал, — продолжал жаловаться Веселовский.
— А случится у вас виктория, и пойдете на пенсию полковником!
— Прибавка за следующий чин не помешает! — обрадовался подполковник.
— Я вам и бравого штабс-капитана привез. Геройский офицер! Из разведки!
— Ну что ж. Бог не выдаст, свинья не съест! Будем готовиться.
За два дня совместных усилий отряда и гарнизона многое удалось поправить. И после отбытия людей Полтинина работы продолжились.
Конструкция крепости отдавала той же нелепицей, что и другие укрепления Черноморской береговой линии, возведенные при Вельяминове. Ее словно перенесли из Средневековья, заменив лишь каменные стены на земляные. Вытянутый шестиугольник смотрел тремя сторонами на речку. К остальным трем, разной длины, изнутри примыкали длинные деревянные казармы. Из амбразур полукруглых тур-бастионов под шатровыми крышами было невозможно вести огонь из орудий вдоль фасов.
— Мне затем гранат и привезли, чтобы можно было рвы ими забрасывать. Картечью черкеса вблизи крепости не возьмёшь, — объяснил мне полковник Веселовский. — Хорошо, что прислали гренадерскую роту тенгинцев.
— Нагорный берег реки создает мертвую зону.
— Меня больше волнует глубокий овраг, тянущийся параллельно бастиону №1 на расстоянии картечного выстрела. Горцы традиционно оттуда атакуют.
— Толково у вас придумано: валы терном поверху обсадить, — похвалил я коменданта. — Я такого в других фортах не видел[3].
— Толково, — согласился он. — Жаль, нет сплошной линии. Где валы размыло, там бреши. Знать бы, когда черкесы начнут…
Ждать нам пришлось долго. Целый месяц крепость жила в ожидании штурма.
[1] Во избежание упреков от кубанцев сообщаем: приведенное описание Екатеринодара взято из «Дневника офицера» Н. В. Симановского.
[2] Интересный и неоднократно подтвержденный способ переправки орудий через реки войсками Кубанской Линии. Впервые был применен, когда отряд Засса
