Обсерватор - Антон Витальевич Демченко
И всё, фактически пустой зал со скамьями-аудиторией. Урбант указал на небольшой стоящий столик напротив обвинителя — точно такой же, за которым стоял этот лощёный тип. Ну я к нему и подошёл.
— Стороны на месте, — высоким, козлиным тенорком проблеял судья. — Именем благословенного Эрикса слушается дело о нарушении права создателя, от донна Гвидо Конци к сеньору Тони Бланко. Сторона обвинения предоставила суду веские доказательства, что напиток «лимончелло» производится, продаётся и готовится к патентованию. И виновник этого — вы, синьор Тони Бланко.
— Синьор судья, ваша честь, — ответил я, выждав паузу. — Не «виновник», а честный изобретатель. То, что я придумал «лимончелло» — я не скрываю. Но никакого отношения к концильери, в покушении на право производить который меня обвиняет этот… синьор, — смерив взглядом типа процедил я, — не существует. Напитки разные, по вкусу, составу. Подозреваю и приготовлению, хотя последнее не могу утверждать: как… мой обвинитель готовит своё горькое пойло, мне не известно.
— Синьор Конци?
— Да изворачивается он, ваша честь! Украл рецепт и наживается на почтенном аэре!
— Заключение мастеров-сомелье у сторон нет? — уточнил судья.
— Готовлюсь к патентованию, синьор судья. Пока нет, — ответил я.
— Мне — не нужно. И так понятно, что украдено, — задрал нос Конци.
Вот только быстро, почти незаметно, бросил взгляд… на безопасника. Та-а-ак, интересненько. И, похоже, что вся клоунада вокруг меня, особенно с заключением — не тупорылость папаши поротого. А именно следствие действий козла-из-здешней-сигуранцы.
— Вам, может и не нужно. А суду требуется заключение специалистов. Для подтверждения обвинения, или его опровержения. И, синьор Конци, ходатайствуя о задержании синьора Бланко, вы не указали один важный момент.
— И какой же, ваша честь?
— Синьор Тони Бланко — контрактный матрос семьи Фачилле, — судья, сушёный дедок, похожий обликом на старую черепаху, прошелестел рукавами широкой чёрной мантии и, сложив морщинистые лапки домиком перед лицом, с интересом уставился на внезапно побледневшего Конци.
Опаньки, только так и скажешь. Судя по перекошенной, испуганной роже Конци — он НЕ ЗНАЛ этого. И взгляды, уже не скрываясь, кидаемые на безопасника, подтверждали мои выводы о «причине». А службистский деятель, ни взглядом, ни жестом не ответив на молчаливый призыв своего «помощника», вдруг встал и вышел из зала суда. Просто и без затей. Показательно вышло, м-да.
— Посему сторонам даётся два дня на получение заключения. И я отменяю решение об ограничении свободы синьора Бланко… — и тут дверь открылась чуть ли не с грохотом.
А там был… Фабио Парлаторе. И одной рукой он тащил за плечо несколько обескураженного подобным напором пожилого, высокого и тонкокостного мужчину, чем-то похожего на взъерошенную цаплю. Второй же рукой Фабио бурно жестикулировал, словно пытаясь жестами помочь своей речи побыстрее достигнуть кафедры судьи.
— Я — партнёр синьора Бланко, клянусь Эриксом! И я продаю его замечательный товар, синьор судья, ваша честь! А это — гранд-сомелье, сам Франческо Фачити!
— Похоже, дело не нужно откладывать, — усмехнулся судья. — Синьор Фачити, приветствую вас.
— Приветствую, ваша честь, судья Ромиле, приветствую, синьор Конци, — с достоинством ответил тот.
— Вы в курсе сути дела?
— Вынужденно, — с усмешкой уставившись на Фабио, принявшего в этот момент вид младенца-купидона, ровно проговорил гранд-сомелье. — Но не жалею об этом, ваша честь. Напиток прекрасный, — аж закатил он глаза.
— У суда к вам вопрос, дон Фачити: нарушает ли «лимончелло» патент синьора Конци на известный вам напиток «концильери»?
— Конечно нет, ваша честь! Совершенно разные напитки, разной крепости и состава. Синьор Фабио влил в меня… много, — усмехнулся сомелье. — Достаточно, чтобы оценить. И официально заключаю: напиток «лимончелло» — уникален. И, пользуясь случаем, передаю синьору Бланко личный патент. Творите, молодой человек, у вас это прекрасно получается! — горячо заявил сомелье, протянув мне пластиковый лист с печатями и прочими «завитушками».
Вот только… «личный» — это чертовски сложно, да и дорого. Это меня Фабио дорого оценил, за что ему большое «спасибо». И надо бы как-то в плане доли скомпенсировать затраты владельца Остерии Пенты, в разумных пределах, разумеется.
А Конци стоял с физиономией растерянной, даже в чём-то испуганной. На меня искоса бросал «незаметные» взгляды, на судью. И молчал. В общем, судя по всему, его реально использовал тонтон-макут, для «вербовки» меня. И «кинул», что мне вроде как на пользу… Вот только весомый «кирпичик» к практически железобетонной уверенности: с подобными уродами и уродскими организациями дело иметь нельзя. Да и город, который порождает подобное начинает казаться гораздо менее привлекательным, чем смотрелся раньше.
— Синьор Конци, на основании заключения гранд-сомелье Фачити, ваш иск отклоняется. Синьор Бланко, мои поздравления. Слушание закрыто, — оповестил судья.
Мрачный Конци чуть ли не бегом выбежал из зала, сомелье важно его покинул, а Фабио подскочил ко мне с обнимашками.
— Тони-Тони, какая неприятность! Но вроде всё… закончилось, — как-то резко помрачнел бармен.
— Благодарю за помощь, партнёр. Но с чего ты такой невесёлый, Фабио? — резонно поинтересовался я, выходя с ним из суда в двери на открытую площадку.
— Как раз по поводу того, Тони, что я не могу быть твоим партнёром, — повесил он нос.
— Не понял, это с чего?
— Конци, Тони… Это дюжина рестораций Эрикса! Это второй класс… Я думал, почему у меня перебои с поставками…
— Он?
— Он самый, Тони.
— Ну так и бездна с ним, Фабио. Будем продавать лимончелло…
— Не со мной, уж прости. Помочь тебе с этим фиглярским судом было делом чести! — аж задрал нос Фабио. — Но ты — на корабле. А я — в Эриксе и мой бизнес меня кормит и поит. Так что, прости ещё раз, но вести с тобой дела я не смогу. И в Остерию Пента…
— Я понял, — не слишком весело хмыкнул я.
— Все деньги за твой прекрасный продукт я верну, — частил Фабио.
— А во сколько тебе обошлось привести этого гранд-сомелье? — хмыкнул я.
Просто… неприятно, да. И на Фабио этого дурацкого я в определённой степени злюсь. Но, при всём при этом, он поступил со мной предельно честно. Ну а что не хочет
