Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – монарх

Он молчал некоторое время, потом произнес чуть громче, и я понял, что расходует на это последние силы:

— Ваше Величество, внутри вас есть некая черная мощь... Вам она только во вред, но если бы я мог сно­ва...

Я воскликнул:

— Да забери хоть всю!

Он грустно усмехнулся.

— Кружкой не вычерпать океан, Ваше Величество. У меня большая кружка, но только кружка.

— Хорошо-хорошо, — прервал я. — Бери сколько надо.

Он покачал головой.

— Если бы только мог!.. И никто не может. Вы должны сами пожелать очень сильно передать часть своей мощи.

— Я желаю!

Он опустился в кресло рядом с моим.

— Ваше Величество, сейчас у меня совсем нет сил ни на что... Если хотите мне помочь, закройте глаза. Представьте меня, но только живого. Вообразите, что я, ваш вассал, верный и преданный вам, которого вы поклялись защищать и блюсти его интересы, смер­тельно раненный лежу на полу в луже крови... Толь­ко от вас, вашего желания зависит, буду ли жить или сейчас испущу последний вздох, а вы будете укорять себя, что могли спасти, но не спасли...

— Да что ты на мою совесть жмешь, — пробурчал я, — она у меня гибкая, когда надо мне, и стальная, когда нужно другим... Ладно, глаза закрыл, расслабил­ся так, что совсем бисексуал, очень желаю тебе выздо­ровления... даже страстно желаю! Что-то еще?

— Нет, — прошелестел ответ, — нет, уже протяги­ваю кружечку... Великое Небо, как же он огромен и страшен вблизи...

Оставался в недвижимости он не так уж и долго, но когда заговорил, голос прозвучал сильно и красиво, со всеми обертонами:

— Действительно черный океан тьмы, злобы и не­истовой мощи... Бездонный, бескрайний, а я со своей кружечкой, как песчинка на бесконечном берегу... вот только и берега там нет, а только океан хаоса...

Я сам кое-как преодолел волну темного ужаса, за­толкал его вглубь и сказал наигранно бодро:

— Главное, ты нахлебался этих помоев досыта, те­перь, как смотрю, бодр и весел! По бабам, да?

Он кисло усмехнулся.

— Спасибо, Ваше Величество. Вы, как всегда, гру­бо ласковы. Я никогда не забуду, что вы для меня сде­лали. И в этот раз, и в прошлые... А сейчас, с вашего разрешения, продолжу доламывать стену, я уже вижу смутно там тени, но еще не понял, что там за ними, такие ли они, как я, или же это что-то вообще...

— Час добрый, — сказал я, — но когда прибудет Маркус, ты обязан оставить все и явиться немедлен­но. Не знаю, сможешь ли быть полезен, но когда ре­шается вопрос, быть миру или не быть...

— Клянусь, — ответил он. — Ваше Величество...

— Логирд, — ответил я. — Да, кстати, погоди еще чуть. Ты можешь сказать, что со мной случилось, когда я попытался шагнуть с южного материка на северный?..

Он качнулся из стороны в сторону.

— А что случилось?

— Я чуть не сдох, — ответил я. — Целый день пы­тался выжить, а потом еще двое суток ноги тряслись, и до сих пор в желудке будто раскаленные камни!

Он подумал, исчез, появился снова, пару мгновений висел передо мной, опять пропал, будто его и не было.

Я устал ждать, сотворил себе большую чашку чер­ного кофе и бутерброд побольше, но чуть не выро­нил, когда Логирд внезапно возник передо мной так близко, что моя рука с чашкой оказалась внутри его призрачного тела.

— Вы счастливчик, сэр Ричард! — заявил он.

— Ну да, — согласился я саркастически, — до сих пор жжет, хотя Карл-Антон лечил меня долго и ста­рательно.

— Вас должно было распылить так, — сказал он с нажимом, — что не осталось бы даже пыли!.. Вы же посмели утащить вещи Изначальных! Это немыслимо!..

Я проговорил обалдело:

— Погоди-погоди... так это из-за того ящика меня так корежило?

— То не просто ящик, — сказал он с чувством. — Как вы беспечны...

— Погоди, — повторил я, — это значит, что если мне понадобится прыгнуть, как кузнечик, из Сен- Мари, скажем, в Ричардвиль, меня уже так не пере­крутит, как хозяйка мокрую тряпку?

Он покачал головой.

— Не перекрутит. Но все равно там не все до конца ясно. Могут быть опасности. На самом деле никто не знает, зачем на самом деле появляется то окошко... что и не окошко вовсе. Но не для переходов с места на место, это точно.

— Когда под рукой нет молотка, — сказал я, — гвоздь можно забить и короной. Сейчас не до жиру, до­рогой Логирд. Справимся с Маркусом, начнем все тай­ны вселенной растайнивать!.. А сейчас все для фронта, все для победы. Значит, говоришь, могу рискнуть?

Он ответил нехотя:

— Если только очень-очень нужно... А так я бы не советовал.

Он исчез так стремительно, что я даже не понял, в какую из стен метнулся, хотя, насколько помню, при достаточном усилии он перемещается на огромные расстояния практически моментально.

Не знаю, что значит, очень-очень нужно, или даже «просто очень нужно», у меня, как мне кажется, все чрезвычайно и безотлагательно нужно. Я для пробы поднял рукав рубашки до самого плеча, там и раз­местил браслет буквально на бицепсе. Вроде бы дер­жится крепко, но ощущение такое, что хоть и плотно, но подстроится и раздвинется, если вдруг бицепс с какой-то дури разрастется.

При опущенном рукаве как будто ничего и нет, только мурашки там бегают, но, думаю, постепенно привыкну, если не сдохну.

Сцепив челюсти, я задержал дыхание, надо быть готовым к боли, вспомнил как можно ярче один уеди­ненный и почти не посещаемый балкон в левом кры­ле, где была моя резиденция после возвращения коро­ля Леопольда, а как только начало возникать окошко, согнулся и полез, как вор в чужую квартиру.

Похоже, это в самом деле что-то иное, а не корот­кий путь между заданными точками, глупо делать по­добный лаз, когда можно создать приличную дверь... если только это не для собаки, которую выпускали побегать и покакать где-то на соседнюю планету.

Я выполз на той стороне, рухнул на холодные кам­ни, в спину дует холодный северный ветер и воет в щелях между плитами и в проеме двери, небо в низ­ких тучах.

Боль все-таки прошлась по всему телу, оставляя жуткую слабость, я подумал со злостью, что если не су­мею с нею справляться, то лучше птеродактилить, кры­лышками хоть и дольше, но не так опасно и больно.

К счастью, на балкон так никто и не вышел, я под­нялся, цепляясь за грубые, как я сам, камни, долго пытался отдышаться.

Да, у меня есть стационарные зеркала перемеще­ний, одно даже портативное, хоть и заряжается очень долго, есть пентаграммы аббата Дитера, кольца Воз­вращения Альины, Браслет Иедумэля или Гонца, могу даже сам поптеродактелить, так что вроде бы всего до фига, но это ошеломило бы разве что деревенского колдуна, я же привык в прошлой жизни пользовать­ся не меньшим разнообразием транспорта, но и тогда ворчал то на пробки, то на задержки рейса...

И еще надо бы как-то смягчить условия перемеще­ния с места на место. Пока что все варианты далеки от идеального, а я цаца такая привередливая...

Уши еще ничего не уловили, даже нос смолчал, но некое чувство подсказало, что в эту сторону кто-то идет. Прислушавшись, я уловил легкие женские шаги, этого еще недоставало, затем сердце радостно тукнуло.

Я еще не понял, чего это оно вот так, но губы нача­ли раздвигаться в улыбке, а когда появилась Асклан- делла, я уже улыбался во весь рот, а она, надменная и величественная, в изумлении застыла в проеме, густые черные брови на чересчур бледном лице с нежной ко­жей не поднялись, а взлетели, как испуганные птицы.

— Сэр Ричард?..

— Аскланделла, — сказал я, — чувствовал же, что мне повезет! И в самом деле — встретил вас.

— Ваше высочество, — сказала она, — но как... вы здесь оказались? Взобрались по отвесной стене?

— Мое Величество, — поправил я. — Помните, мы с вами говорили?.. Я создал новое королевство из трех старых. Это, мне кажется, намного интереснее, чем если бы. Но сейчас я совсем по другому поводу.

Она повторила с запинкой:

— Ваше Величество...

— Оно самое, — подтвердил я, — но мы же с вами договорились без церемоний, помните?.. Хочу ска­зать, вы были чудовищно правы! Нет, чудовищно не то слово, вы были прекрасно правы!

Она приподняла брови еще выше.

— Разумеется, как же иначе... а в чем на этот раз?

— Насчет многолюдных городов, — объяснил я. — Не думаю, что Маркус, опустившись возле одного го­рода, потом поднимается и летит к другому. Это нера­ционально. Скорее всего, выпускает транспортники...

Она переспросила:

— Что-то?

— Конные разъезды, — объяснил я, — только не совсем на конях, а точнее — совсем не на конях.

Она поправила вежливо:

— На повозках.

— Да, — согласился я, — на повозках особого типа. Собирают народ, грузят в трюмы, а потом все свозят к головному кораблю.

— Как на лодках?

— Да, — подтвердил я. — Именно. Прекрасное сравнение! Аскланделла, у вас не женский ум. Зато в остальном...

Она прервала:

— Ваше Величество, не надо.

— Чего?

— Вы собирались выдавить из себя комплимент, — объяснила она. — Это на вашем лице.

— Чепуха, — возразил я горячо. — Ничего я не вы­давливал! Он сам из меня прет, удержу нет. Но, вы правы, обойдемся без поцелуев.