Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – монарх

Он испуганно выставил перед собой дрожащие лапки с длинными интеллигентными пальцами.

— Пожалуйста, не говорите!

— Хорошо, — ответил я великодушно. — Буду нести эту страшную истину один. По крайней мере, здесь. Идем?

Он с великой неохотой поднялся, лицо страдальче­ское, тяжело вздохнул.

— Да, конечно...

— Гугол, — сказал я с досадой, — не раскисай! Ты совсем стал мямлей. Ты же дрался когда-то! Пони­маю, сейчас ты просто ученый... ну, алхимик, но ког­да дом горит, тогда и ученые носят воду от колодца!.. Пойдем, вдруг да наткнемся на какие-то подсказки. Больно эта вещь, в которой ты устроился с таким ую­том, не из нашего мира.

Он спросил шепотом:

— Хотите сказать, ее создал сам дьявол?

Я покачал головой.

— Нет, все создал Всевышний... через нас, людей. И эту построили... нет, слово «построили» не подхо­дит, создали тоже люди, только не такие, как мы. Но не только умнее, что несомненно, но и... другие. Ес­ли поймем больше, то, возможно, узнаем больше и о Маркусе. Не все, но хотя бы что-то...

Он подумал, по его виду заметно, что колеблется, наконец сказал мрачно и с каким-то отчаянием:

— Я с вами не пойду, сэр Ричард! Вы какой-то су­масшедший, но вам пока что сходит... Но если хотите...

— Хочу, — сказал я.

Он дернулся.

— Вы же не знаете, что я хочу предложить!

— Тебя знаю, — ответил я. — Чтоб ты да предло­жил рискованное?

На смену багровым углям в камине, что рассыпа­ются мелкими искрами, поднялись новые, крупные и пурпурно-яркие, в центре вспыхнуло невысокое пла­мя, я сидел к нему ближе Гугола и чувствовал волну теплого сухого воздуха.

Гугол вдруг замолчал, лицо стало испуганным. Я поднялся, огонь взвился выше и остановился на одном уровне. Я шагнул в сторону сводчатого выхо­да в соседний зал, огонь выдвинулся через каминную решетку.

Не сводя с него взгляда, я попятился, огонь скольз­нул за мной неслышно, словно по льду, но не догонял, как и не отставал.

Я спросил с напряжением:

— Что это он?

Гугол ответил, почти плача:

— Откуда я знаю? Здесь часто бывает... всякое. Как я только цел еще, сам не знаю.

Я пошел по кругу, огонь послушно двигался за мной, не оставляя следов на полу, хотя там не ковры, а все тот же металл, для разогрева которого, догады­ваюсь, понадобятся звездные температуры.

Гугол остался сидеть на лавке, лицо испуганное и виноватое, часто вздрагивал и смотрел на меня так, словно не надеялся вымолить прощение.

— Да ладно, — сказал я наконец. — Может быть,это собака такая. Я что, все породы знаю?.. Но видно, что животное стайное, к обществу тянется. А ты от него бегал, нехорошо. Негуманно. Видишь, он даже почти хвостом помахивает!.. Или это у него не хвост?

Я поискал взглядом, чтобы бы ему бросить, если это в самом деле что-то типа пса, Гугол спросил на­стороженно:

— А если что-то вроде кошки?

— Будем думать, — сообщил я, — как выгнать.

— Сэр Ричард!

— Ну не на мороз же, — успокоил я. — Ты не пред­ставляешь, какая холодина бывает на Крайнем Севе­ре!.. А торосы? Ты даже не знаешь, что такое торосы!

Он вздрогнул, это я с треском отломил подлокот­ник кресла, вроде бы из дерева или его имитация, по­казал огню, словно дразня, и бросил в сторону. Как я и надеялся, пламя ринулось следом, ухватило, но не принесло мне, чего я ждал в напряжении и с некото­рым содроганием, а ринулось обратно в камин.

Я проводил его взглядом, огонь прошел сквозь ка­минную решетку, словно ее и нет, устроился на своем месте, даже стал ниже, словно прилег, держа подло­котник передними лапами.

— Хорошо, — сказал я с облегчением. — Пусть грызет.

— Это для него вроде кости? — спросил Гугол. — Вы находчивый, сэр Ричард!

— Еще какой, — согласился я. — Во всем, что не касается дела. А если полежать, поесть, выпить или по бабам, так вообще моей изобретательности нет преде­ла и ограничений в виде скорости света или размеров вселенной.

Он похлопал добрыми глазами, лицо чуточку ви­новатое, не все мои военные термины понимают, у солдат свой жаргон, сказал просительно:

— А если эти вот зерна, от которых у меня мороз по коже, взять и выставить на подносе где-нибудь на открытом месте?

— Зачем?

— Вдруг Маркус почует, — сказал он, — и восхо­чет...

— Да их трудно почуять, — сказал я с сомнени­ем, — хотя кто знает... А вот если заставить проснуть­ся, то... гм... шансы намного выше.

— Сэр Ричард!

— Да, — ответил я, — конечно, я сперва попробую понять, что тут ты насобирал.

Он вздохнул, поднялся.

— Это рядом. Пойдемте. Покажу, но сам туда не пойду.

Рядом — это за стеной, что выдвинута в зал, как Белый Рог в океан, разделяя Сен-Мари и Вестготию. Мы обходили ее минут десять, я иногда на ходу ка­сался ровной и настолько гладкой поверхности, что просто абсолютно, ни одна муха не удержится, да что там муха: никакая грязь не прилипнет, даже клей не удалось бы налепить, там просто нет микроскопиче­ских вмятин, чтобы зацепиться.

Гугол дошел до края, повернул, но сразу же остано­вился, будто ударился о стеклянную стену.

— Вон там, — сказал он мрачно.

Стена на самом деле не стена, а как бы декоратив­ный выступ в большой зал, хотя я не верю в пустые декорации, всякий умный человек поместит в них что-то нужное, а замаскировать можно и цветочками. За этим выступом почти такое же нежилое простран­ство, больше похожее на свободное место, куда нужно поставить огромные и мощные агрегаты.

Но пока пусто, однако же Гугол смотрит дикими глазами и даже сделал полшага назад.

— Да ладно тебе, — сказал я. — Пойдем посмо­трим, что там. Невидимое, что ли? Так пощщупаем...

— Нет, сэр Ричард. Ни за что!

Я махнул рукой и двинулся вперед подчеркнуто уверенно. Орлы везде орлы, а в присутствии таких вот кур мы еще орлее, а крылья у нас ого-го...

Нечто коснулось моего сознания, но почти как не­заметный ветерок, что даже волосы не шевельнет на голове, а так, одно ощущение, хотя да, я напрягся и замедлил шаг, начиная двигаться так, словно могу на­ступить на мину.

Стены исчезли, я еще не опустил стопу на пол, как все потемнело на краткий миг, и тут же я ощутил се­бя внутри огромного существа, настолько огромного, что вот справа и слева спиральные галактики, даль­ше звездные скопления, знакомые по снимкам, а сам я медленно и чудовищно уверенно двигаюсь между звездными островами, хотя на самом деле, судя по тому как они неспешно поворачиваются, скорость у меня засветовая... и даже боюсь подумать насколько.

Этот красный мир, похожий на гигантскую во­ронку, для Гугола всего лишь застывший огненный вихрь, глупо говорить ему, что в нем двести милли­ардов звезд, из которых половина намного крупнее и жарче нашего солнца...

Я отдаляюсь, насколько понимаю, от точки входа на огромной скорости, исполинская воронка в том месте отодвигается, уменьшаясь в размерах, и мир во­круг нее из красного становится багровым, а потом и черным, отвратительно и пугающе черным, но я вижу в нем жуткую и нереальную красоту.

Собравшись, я сделал чудовищное усилие, и хотя не то нейтронная звезда, не то космическая зверюка размером с галактику, но что-то осталось и от чело­века, ноги послушно сделали шаг вперед, и снова я в громадном и причудливом помещении из металла, только в ушах еще звучит, затихая, музыка вселен­ной, а тело перестает покачиваться, направляя полет в нужную сторону.

Далеко-далеко из-за спины донесся вздрагиваю­щий голос Гугола, полный страха:

— Сэр Ричард... Вы там?

Я не решился оглядываться, чтобы снова не ощу­тить себя чем-то предельно нечеловеческим и в таком же вселенски нечеловеческом окружении, смотрел во все глаза на помещение, самое необычное, какое только могу представить.

— Гугол, — выдавил я с трудом, — скоро вернусь.

Он тут же заорал:

— А что там?

— Потом, — ответил я непослушными губами.

Эта большая комната, куда пройти можно только

через этот ужас, выглядит готовой принять хозяина. Не мигает никаких примитивных лампочек, синтези­рованные голоса не говорят стандартные приветствия и не сообщают об исправности всех систем, дескать, можно начинать, просто ощущение и уверенность, что здесь все исправно и ждет моих команд.

— Погодим, — проговорил я с сильно бьющимся сердцем. — В следующий раз... буду свободнее.

Помещение словно поняло и приняло, я ощутил, как незримая мощь падает до минимума, и хотя за мной продолжает следить, не спуская глаз, готовое по слову или жесту тут же все снова, но пока все снова тихо. Ни в гибернации, что-то работает, но на таком уровне, что башня выглядит мертвой, хотя чувствую, что здесь живые или псевдоживые даже стены.

Стена полукругом, я обошел все, касаясь кончиками пальцев уходящего ввысь металла, и оттуда шло в от­вет успокаивающее: «Босс, мы готовы, только скажи!..»

— Скажу, — заверил я, — только чуть позже.

На удобном возвышении, где-то на уровне пояса, широкая плита висит в воздухе без всякой опоры. Я даже не стал пытаться ее сдвинуть, здесь те мощ­ности, что раздирают звезды, просто оглядел разло­женные в неком странном, но все же порядке, штуки, одни просто комочки из металла, которые привычно зовем кристаллами, хотя, конечно, это не кристаллы, а другие оформлены в виде фигурок, колец, брасле­тов, брошек и даже заколок, словно тогдашние муж­чины носили высокие прически... или придется до­пустить дикую мысль, что в те времена женщины если и не доминировали, то были наравне с доминантами.