Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – монарх
Он посмотрел непонимающе.
— А это что?
— Это ты, — сказал я. — А я балансист. И не надо вот такую рожу, я еще не полез пещерничать и тро- глодитить! Время еще как бы есть, хотя и нету. И мы еще весьма покажем, если сумеем.
Он спросил грустно:
— А как?
— А кто у нас мыслитель? — спросил я. — Вот и думай, гугли. Твое имя, как я нарыл в памяти, означает десять в сотой, что есть единица со ста нулями. Это цифра такая! Если собрать все-все на свете, включая элементарные частицы до последней штуки, то наберется примерно на полгугла. Так что тот, кто дал тебе такое имя, возлагал на тебя надежды! Я тоже возлагаю.
Он вздрогнул.
— Что?
— Не бойся, — сказал я, — только надежды.
Он втянул голову в плечи.
— Точно? Ничего больше?
— Ну разве что самую малость, — заверил я. — Поможешь мир спасти, ты же мыслитель, а он тебя отблагодарит полным забвением, зато прославит Чингисхана, что ухитрился убить миллион человек...
Он вздохнул.
— Неужто в самом деле не заглянете в маркизат?
— После победы, — сказал я твердо, подумал, уточнил: — Не зарекаюсь, мало ли что, но только если по делу. А просто к моим женщинам... нет, хотя и хочется до свинячьего визга.
Он сказал с уважением:
— Вы железный человек, сэр Ричард. Я же знаю, какие у теплокровных буйные страсти и пожар в крови!.. С таким бороться, признаю, надо иметь стальную юлю.
— Я такой, — ответил я. — Надеюсь. Хоть временами... В какие-то критические дни. Знать бы еще в какие. В общем, как только мы сумеем...
— А сумеем? — спросил он трусливо.
— А что нам остается? — ответил я. — Гугол, мы же герои! Вот сопли вытрем и пойдем спасать мир. А потом штаны сменим, только и всего. Ты на всякий случай возьми в запас две пары. Вдруг придется менять чаще.
— Три возьму, — пообещал он, — но все равно не пойду!
— Тогда зачем брать?
— А чтоб не сразу отказываться, — объяснил он, — то будет явная трусость, а вот если как бы после долгого колебания и взаимоисключающих раздумий.
Я покачал головой.
— Тоже меняешься, Гугол! Но мы больше за другими замечаем... Это хорошо, растем, значит.
— Только бы не вниз...
— Во все стороны, — сказал я с твердостью. — Мы же разносторонние?
Он сказал слабо:
— Ой, я не хочу быть разносторонним. А то есть такие стороны...
— Все стороны нужны, — заявил я. — По крайней мере, для выживания вида и личности. Нашей личности, а остальные пусть идут лесом. Ладно, Гугол, мне пора.
Гич&рд D/птние Руки - /пондрх
Он ВСКОЧИЛ.
— Я вас провожу!
— До самого севера? — спросил я насмешливо.
Он опасливо помотал головой.
— Я не оставлю башню. А вдруг она меня обратно не пустит?
Я засмеялся, но улыбочка стерлась, когда с кряхтением поднял ящик. Вместе спустились на первый этаж, двери распахнулись, я вышел с трофеями в руках на залитое ярчайшим солнцем пространство, а Гугол словно запнулся в дверном проеме.
— Прощай, Гугол! — сказал я. — Серфик, ты меня слышишь?
Через мгновение перед моим лицом заблистала искорка, тоненький голосок пропищал:
— Да, мой господин!
Гугол опасливо отступил на шаг, все еще держась за косяки двери.
— Вызови кого-нить, — сказал я, — кто поднимет этот ящик и понесет за мной. А лучше, если и меня тоже.
Гугол на всякий случай отступил еще на два шага.
— Плантагенета? — спросил Серфик.
— Нет, — ответил я, — ему дадена мною полная свобода. Но у нас есть пара сотен, если не больше тех осторожных, что не пошли на смертный бой против той сволочи, Великого Мага, а потом явились и тоже просили свободы...
— А, — пропищал он, — понял!.. Только я не могу позвать их, это может только их повелитель и господин. Вы, мой лорд!
— Да, знаю, — ответил я с досадой, — только уже не помню, кто из них что умеет.
— А вы и не знали, — сообщил он. — Вы же только меняли им имена и отпускали обратно, не спрашивая, кто что умеет.
— Потому и не помню, — согласился я. — Так кого позвать?
Он подумал, пискнул:
— Мардокла!
— Это Мардоклишкепендрокупердрятускуднеро- сперсиса? — сказал я, гордясь идеальной памятью.
— Да, — пискнул Сэрфик. — Но только он теперь не Мардоклишкепендрокупердрятускуднеросперсис, а Мардокл.
Я вздохнул, сказал властно:
— Мардокл!.. Твой лорд и повелитель призывает тебя. Явись немедленно.
В трех шагах воздух прорвался с сухим треском, вышла двухметровая мощная фигура на четырех лапах, размером с колонны в храме, голова как чугунный котел на сорок человек.
Гугол в панике метнулся было в глубь башни, но потом, как я видел, остановился и вытянул шею в нашу сторону. Демон с трудом опустился на колени, багровые глаза, полыхающие яростным огнем, погасли.
— Мой повелитель... приказывай.
— Возьми этот ящик, — велел я, — понесешь за мной. Хотя чего нам жеманничать, я с твоего загривка не свалюсь?
— Нет, мой повелитель...
— Тогда наклонись, — велел я.
Он склонил голову к самой земле, я взобрался наверх, чувствуя везде металл, сел, очень удобно, особенно когда этот металл послушно изменил форму, приноравливаясь под мои ягодицы.
— Мардокл, — сказал я, — ты не рискнул довериться мне, когда я созывал демонов на страшный бой с Гатонесом, Великим Магом, а потом пытался получить такие же льготы, как участники той исполинской битвы...
Он рыкнул покорно:
— Да, мой повелитель...
— Потому я сказал всем тебе подобным, — напомнил я, — вам придется послужить мне сперва, а вот так на халяву никто ничего не получит! Это будет оскорбление тем, кто заслужил кровью... ну, что у вас там вместо крови.
— Да, — повторил он глухо, — мой повелитель...
— Но скоро придет час другой битвы, — пообещал я. — Все, кто будет драться на моей стороне, получат полную и вечную свободу Так и передашь всем. Понял?
— Слушаю и повинуюсь, мой повелитель.
— Я могу, — сказал я, — вызвать всех покорных мне демонов сюда, к моему величеству. Но зачем мне столпотворение и вроде бы бахвальство моим могуществом? Потому вези меня к полуокну, как вы его называете. Пусть все покорные мне остаются в своем мире, но подойдут к стене и посмотрят.
Он не сдвинулся с места, я подвигался, спросил в нетерпении:
— Ну что?
— Мой повелитель, — ответил он покорно. — По- луокно можно создать где угодно. Нужен только ты, повелитель, и демоны, умеющие его создавать...
Я сказал бодро:
— Хорошо. Пусть создают. Серфик!
Над ухом весело пискнуло:
— Да, повелитель!
— Ты понял, что нам нужно?
— Уже ищу таких...
Долгое время ничего не происходило, только вид на океанский берег и бесконечные волны, что уходят за горизонт, а там обрушаются в некую бездну. Я напомнил себе, что демонов еще нужно собрать, объяснить и уговорить, полуокно могут делать только очень немногие, из них я вроде бы пару вообще освободил...
Пылающий ад распахнулся без всякого предупреждения во всю высь и ширь. Недра яростного солнца впереди, сбоку и сверху, даже внизу, я почти падаю в это безумие, пальцы мои ухватились за металлические выступы на голове демона и сжали так, что сами превратились в сталь.
Из недр солнца выныривают раскаленные чудовища, сотканные из плазменного огня, одни проскакивают мимо с непостижимой скоростью, другие приникают к окну и вперяют в меня взгляды уж и не знаю чего, но только не глаз. Их набирается все больше, уже все кишит ими, я сглотнул слюну, которой нет в пересохшем горле, сказал хриплым голосом:
— Мы знаете меня. Я тот, кому многие из вас поверили и пришли на зов. Теперь они навеки свободны. Вы тоже можете стать свободными, если придете на мой зов, когда я начну вторую битву, еще более великую!.. А сейчас взгляните на эти штуки... Мардокл, покажи им!
Мардокл высыпал на землю все содержимое ящика и отступил на шаг. За стеной начались выбросы протуберанцев, я отшатывался, когда огонь, способный сжечь всю землю, ударялся об окно и рассыпался плазменными вихрями, но там лишь появлялись все новые и новые существа, от микроскопических до исполинских, оформленные в виде молний, силовых вихрей, штормов из праматерии, огненных змей. Многие исчезали, лишь бросив взгляд на мои вещи, другие всматривались дольше, наконец донесся скрипучий голос:
— Это древнее...
— Знаю, — ответил я, — не такой я ответ жду!.. Как пользоваться?.. Какая из этих штук что может?
Удар в стену с той стороны такой силы, что меня отшатнуло, но, конечно, это не удар, моя поэтическая впечатлительность, я же нежный в глубине потемков души, с той стороны раздалось злое шипение за гранью слышимости человеческого уха, но все равно я как-то уловил и понял:
— Это... не трогать...
— Почему? — спросил я.
— Не касаться, — прошипел голос. — Ты... не они...
— Я они, — возразил я. — Всмотрись внимательнее.
Перед стеной заметалась огненная комета, словно
меня рассматривают со всех сторон, наконец голос прошипел:
