Военкор (СИ) - Дорин Михаил
— Пока мы живы, мужики, у нас есть шанс, — произнёс Муса.
В этот момент на гребне насыпи мелькнули силуэты. По насыпи, быстро шли трое бойцов в советской форме.
Первым бежал крепкий мужик лет тридцати. За ним шёл ещё один — совсем зелёный, с окровавленной повязкой на шее. Старший расчёта нёс сам РПГ-7 за плечом, перевязанный тащил трубу с выстрелами, а молодой нёс запасной прицел и сумку с выстрелами.
— Прапорщик Ляхов. Нас к вам кинули напрямую. У нас 6 «морковок». Приказ знаем, — подбежал старший и отдышался.
— Эт хорошо. Тогда пошли.
Мы спустились в низину. Через минуту мы уже ползли вдоль насыпи. Впереди слышались взрывы, грохотала пулемётная очередь. Из-за дыма, гари и копоти видимость была максимум сто метров. Когда мы вышли на перегиб местности, Муса остановил всех и поднял бинокль.
Укрепление здесь было разрушено. Позиция, из мешков с песком и перекрытий из брёвен, вся осыпалась. Укрытий не осталось. Как и живых солдат.
Погибших отнесли в сторону, как раз когда вновь пошли в наступление солдаты противника.
— Песок — Пост 10. Противник занимает насыпь. Идёт пехота, как минимум взвод, поддерживают два танка. Просим немедленную артподдержку, сектор 3−9–7, дальность 400, направление 210. Повторяю…
— Принято, — тут же среагировали из рации.
Мы залегли на фланге разрушенного поста, за остатками мешков. Метрах в пятидесяти правее я увидел ПТРК «Конкурс». Замаскированная позиция осталась цела. Солдат с перевязанной шеей молча подполз туда, вражеские танки приближались.
— Ждём. Пусть ближе подойдут, — тихо сказал я.
Первый танк двигался под прикрытием дыма. Его башня поворачивалась. Я различал очертания командира в люке.
— Выстрел! — заорал я.
Из «Конкурса» вылетела ракета, яростно рванув назад струёй выхлопа. Удар пришёлся прямо в основание башни.
Секунду спустя загорелся порох, и из люка вырвался столб огня. Пехота вокруг танка замерла. Кто-то бросился в стороны.
— Есть! — прошипел Ляхов. — Горит!
— Уходи! — заорал я нашему бойцу.
В этот момент второй танк развернулся, и почти сразу ударил в ответ. Там, где был «Конкурс», осталась чёрная дыра и клубящийся дым, благо никто не погиб.
— Песок — Посту 10. Один танк подбит, второй работает с фланга. ПТРК уничтожен, — доложил Муса Сопину.
— Отойдите к насыпи. Держите линию. Как принял, Пост 10.
— Вас понял. Двигаемся.
Мы откатились назад по-пластунски. Из динамика гарнитуры пробился глухой голос, вперемешку с помехами и выстрелами на фоне.
— Пост 5… Пятый… отходим… слишком много… броня давит… уходим к восточной насыпи…
Затем короткий визг, треск и тишина. Линия замолчала.
Впереди метрах в пятнадцати, в развороченном окопе что-то дёрнулось. Секунду спустя раздался истошный вопль.
— Помогите! Помогите!
Я увидел бойца лет двадцати в сирийской форме. Его обе ноги были посечены. Он лежал на боку, пытаясь руками подтянуть себя к краю траншеи, но сил не хватало. Один ботинок валялся отдельно, штаны пропитались кровью насквозь.
— Прикройте! — попросил я, бросаясь вперёд.
Ветер бил в лицо, рядом дважды щелкануло, пехота открыла огонь, и пули ударили в землю. Я подскочил к раненому. Припасённая мной стропа с карабином сейчас пригодится.
Парень дёрнулся и вскрикнул. Скорее всего я задел раздроблённую кость.
— Держись! — прошептал я.
Он что-то пробормотал сквозь кровь и слёзы. Я быстро зацепил карабин за его разгрузку и потащил. Каждое движение давалось с трудом, мышцы горели. Над головой просвистел очередной снаряд.
Я отполз в воронку и закрыл сирийца собой. Раздался взрыв вблизи, и я почувствовал резкую боль в боку. Вся правая сторона стала горячей и липкой. По инерции зажал рану рукой.
Глава 23
Мучительный и затяжной артобстрел наконец-то затих. Над воронками струились тонкие струйки дыма, в ушах продолжало звенеть.
Пальцы сами потянулись к разгрузке, нащупали пластиковую коробочку АИ-2. Я щёлкнул крышкой, почти на ощупь отыскал ячейку с выступающим носиком шприца-тюбика.
На корпусе, держа тюбик дрожащей рукой, прочёл: «Промедол 2%, 1 мл».
Зажав колпачок зубами, сдёрнул его резким движением. Поднёс шприц к бедру, воткнул сквозь ткань и резко надавил на мягкий корпус, чувствуя, как по бедру растекается раствор. Боль в моменте усилилась от напряжения, накалила волной, но потом начала отступать. Тёплая волна скатилась вниз, а дыхание выровнялось. Промедол делал своё дело.
Через полминуты боль отпустила, но мир начал расплываться, как в тумане из-за побочки.
Выбросив тюбик, я откинулся на спину. Над головой, между полосами дыма, появлялось бледное небо рассвета. Я должен был отползти, если хотел выжить.
Сириец стонал и еле шевелился, издавая хриплые стоны.
— Живой? — тихо спросил я.
Он поднял на меня взгляд, мутный, но осознанный.
— Да… — прохрипел он. — Спасибо, русский…
Я опустился рядом, быстро осмотрел его. Слишком много крови он потерял. Совсем бледный. Если поборется, то выживет.
— Терпи… Сейчас укол поставлю, — пробормотал я и сделал укол. — Вот так… Держись, брат. Главное не усни.
Я вытащил из кармана жгут, стянул ногу чуть выше раны, проверил пульс ниже места перетяжки. Следом сделал тугую повязку.
— Надо уходить. Готов? — спросил я, встав на колено.
Он коротко кивнул, и я потянул его за плечи, сжимая зубы от боли в боку.
Потея, вжавшись в землю, я полз и тянул сирийского бойца, когда услышал знакомое шипение в динамике рации.
— Арта снова работает! Всем в укрытие!
— Б…ля… — выдохнул я и резко нырнул в ближайшую канаву, утягивая за собой сирийца.
Снова раздался грохот, и земля осыпалась в канаву, накрывая нас. Похоже, нас заметили и решили добить, не жалея боеприпасов.
— Живой? — прокричал я в самое ухо сирийцу.
Тот, совершенно обессиленный, лишь моргнул в ответ.
Когда вторая пауза между залпами затянулась, я снова рванул к своим, волоча сирийца за собой. За песчаной насыпью показались знакомые силуэты.
— Свои! — крикнул я задыхаясь. — Прикрывайте!
Двое наших выскочили из-за мешков. Сирийца подхватили под плечи и потащили к укрытию. Я дошёл сам, повалился за мешки, видя, как кровь выступила на поверхности бинта.
— Ты как? — подошёл ко мне сержант.
— Пойдёт… — выдохнул я.
Вдалеке послышались хлопки, но теперь не артиллерии, а коротких автоматных очередей.
Я закрыл глаза, чувствуя ломоту в боку и давление в голове. Ребята помогли нам с первой помощью, сириец вовсе отключился.
Рассвет приходил незаметно. Дым над аэродромом не рассеялся и расстилался по небу серой пеленой. Я видел тусклые отблески от первых лучей солнца на искорёженной нашей и вражеской техники.
— Вижу движение! — прошипел один из наших, высунувшись из-за мешков. — Идут… правее… три, нет четыре!
Я тоже заметил силуэты бойцов врага, они перемещались короткими перебежками, прячась за остатками укрытий. Несколько человек с РПГ и с автоматами.
Один поднялся в полный рост, чтобы осмотреться перед следующим рывком. Я прицелился и дал короткую очередь. Он рухнул навзничь.
— Минус один.
Рядом загрохотал выстрел — наши ударили в ответ, пытаясь подавить вражеское наступление. Один из израильских штурмовиков вскочил и бросил гранату, но я выстрелил снова. Он повалился, граната ухнула в паре десятков метров, так и не долетев до нас.
— Не тормозят, гады, лезут… Слева ещё трое!
Затрещали автоматы, рвануло совсем рядом. Один из наших вскрикнул, судя по всему, зацепило.
Пока мы вели огонь, пехота противника притихла, прижимаясь к земле. Раздались новые хлопки, интенсивно заработал вражеский миномёт.
— Ложись! — заорал кто-то.
Первый разрыв пришёлся метрах в пяти. Взрывная волна из песка с щебёнкой ударила в лицо.
— Почему не отвечаем из миномёта? — спросил я.
— Всё! — процедил Муса, стискивая рацию. — Передали, что боекомплект исчерпан!
