Повелитель корней - Михаил Алексеевич Ланцов
Наблюдатели все прекрасно слышали, но виду не подавали. И лишь на фразе «бочку пива и всех обратно» кто-то сдавленно хохотнул в кустах ивы на берегу. Ну и Валамир прыснул.
Дело пошло.
Принесли второй рупор. И князь с дальним родичем стали работать дуэтом. Берослав говорил фразу на местном языке, а Валамир следом на языке гётов. Как итог, анекдоте на третьем, в кустах уже послышалось громкое ржание. А вечером, на привале, эти разведчики даже вышли к костру — поговорить.
— Садитесь к огню, — пригласил двух гётов князь.
Они охотно согласились. В варварском мире запада Евразии не было в обычае нападать или как-то вредит тем, кого приглашаешь разделить трапезу. Не только у славян, но и у германцев.
— Чего ваши конунги на меня взъелись? — спросил он, протягивая им жареное мясо.
— Узнали мы, что из-за тебя ромейцы смогли квадов да маркоманов разбить. А потом твоими происками языги прошли по землям квадов и разорили их. Теперь же мыслишь нас извести под корень.
— И от кого вы это слышали?
— Этого я тебе сказать не могу.
— У моих друзей среди ромеев хватает влиятельных врагов. Видимо, они и болтают эти глупости. Больше некому. Другим тако соврать фантазии не хватит.
— Скажешь, это не ты делал?
— А зачем? — улыбнулся Берослав. — Что мне это дало бы полезного?
Его собеседник задумался. Князь меж тем продолжил:
— Не спеши. Хорошо подумай и ответь на вопрос: кому было все это выгодно? Кто получил наибольшую пользу от всех тех ужасных дел, которые вы приписываете мне?
— Но ты с нами дрался.
— И буду драться, так как вы шли рушить мою торговлю. Разве вы не ее хотели прервать?
— Это торговля Римом сама по себе все объясняет.
— Разве? — улыбнулся Берослав. — Ты сам когда-нибудь торговал?
— Случалось.
— С ромееми вел дела?
— Пару раз продавал им рабов после набега.
— И как тебе служится Великому Риму?
— Я ЕМУ НЕ СЛУЖУ! — несколько нервно вскинулся этот германец.
— А с чего ты взял, что я служу?
— Они даровали тебе гражданство.
— Как будто я его просил, — фыркнул князь. — Ты можешь лицезреть меня перед собой. Здесь. В лесах. Хотя меня много раз звали уехать в земли Империи. Но я отказался.
— И почему же?
— Потому я служу не ромеям, а тем людям, которые доверились мне. Прежде всего союзным кланам славян и балтов. И действую к их пущей выгоде. Отчего и торгую с ромеями. Полагаю, что никто не сможет утверждать, будто торг с ними — пустое. Не так ли?
— Нет, не пустое.
— Вот видишь. — улыбнулся князь. — Вас просто обманули. И вы за свою доверчивость заплатили кровью. Родная кровь, полагаю? Кто-то из ваших, вернувшихся из Рима?
— Я тебе не говорил, кто нам про тебя рассказывал. И не говорю.
— Это слишком очевидно. Природным ромеям вы не поверите. А вот своим, что по какой-то причине вернулись к вам — вполне.
— Мы и сами много видели… — попытался неуверенно возразить этот гёт.
— Что же вы видели?
— Рас роксоланов принял под свою руку языгов, чтобы их защитить. Сего не произошло бы без твоего слова.
— Серьезно? — хохотнул князь. — Сарматы покамест меня даже за равного не держат. Полагаешь, что слово того, кого они видят лишь неудобной добычей для работорговли, имеет для них вес?
— Гатас тебе присягнул.
— Гатас юн, он мой родич и у него достаточно умная мама. Она сразу поняла, с кем ему будет лучше. Вот и настроила правильно. Остальные же… — князь махнул рукой…
Гёт же не унимался.
Но раз за разом, круг за кругом выходило все на крайне раздражающий его вариант. В словесной баталии не получалось нащупать ни выгоды для князя, ни возможности. В особенности то, как бы Берослав влиял на языгов или Марка Аврелия. Волей-неволей собеседник, который явно был каким-то конунгом, пришел к согласию со словами князя.
Нехотя и с трудом.
Проявляя изрядное упорство в сопротивлении.
Но уступил. Чувствуя себя при этом крайне раздраженно из-за появившегося ощущение стыда и собственной глупости. Ведь все то, что произнес князь, было и так очевидно им всем. Только игнорировалось в угоду удобной и привычной мысли…
— Если все так, как ты говоришь, то нам нет смысла воевать. — наконец произнес гость.
— Так и есть.
— Быть можем мы можем примириться?
— Можем. Почему нет? Но с моей стороны есть два условия. Первое — тот человек, который моего посланника обворовал, пытал, а потом продал в рабство, должен быть наказан. А его дочь, что обещана моему родичу: Валамиру, пойдет за него с богатым приданным.
— И как же ты хочешь, чтобы его наказали?
— Он нарушил святое правило гостеприимства. Само по себе это повинно смерти. Однако из-за его поведения сорвались наши переговоры, а я пытался предотвратить ту бойню у брода. Так что, этот человек повинен в гибели всех тех, кто сложил голову в той бойне. Поэтому я полагаю предать его кровавому орлу.
— Это казнь такая?
— Да.
— Никогда не слышал о такой.
— Приговоренному перебивают ребра у позвоночника топором. Аккуратно. Потом подрезают ножом мышцы необходимые. И далее вывернув ребра наружу, оставляют подыхать. А чтобы от боли сразу не умер, накачивают хмельным до крайности.
— Суровая казнь. — нахмурился и даже немного побледнев, произнес собеседник. Видимо, представил. — И почему именно она?
— Потому что именно так надо казнить тех, кто совершил нападение на посланников. Законы гостеприимства священны и обязательны для всех. Особенно если речь не о случайном путнике, а о посланнике.
— Я передам твои слова.
После чего оба гостя покинули Берослава, растворившись во тьме. Князь же отправился спать.
Дело было сделано.
Наживка заброшена, оставалось подождать поклевки…
Часть 3
Глава 3
171, серпень (август), 2
— Новое нападение, — произнес зять Берослава входя.
Такой взвинченный и возбужденный.
Видимо, еще не остыл. Не физически, нет. Для этого времени вполне должно было хватить. Психологически.
— Кто? — спросил его отец вставая. — Удалось взять
