Повелитель корней - Михаил Алексеевич Ланцов
— Обидели его так как-то. Личное.
— Кто же мог его обидеть? Это же Перун.
— Разные вселенные бывают. Каждый творец создает себе свою. И между собой они враждуют. — после некоторой паузы ответил Берослав, подбирая подходящий ответ. — Доменные стенки. По одну сторону вакуум одной природы, по другую — другой. И, отодвигая такую стенку, одна Вселенная поглощает другую… пока ей хватает энергии.
Борята молча кивнул.
Несколько раз хлопнул глазами и больше задавать вопросы не стал.
Аборигены уже давно выработали защитную реакцию. Если Берослав переходил на какую-то совершенную тарабарщину, в которой они либо большую часть слов не понимали, либо смысл сказанного, то действовали двумя способами. Когда им было очень нужно, они начинали заваливать вопросами, вплоть до значения слов и разбирались. А если же нет — вот так моргали и кивали, закругляя тему.
От греха подальше.
Они уже давно поняли, что Берославу несложно вываливать на них едва ли не безграничный объем непонятных им сведений. Вот и спасались как могли. Ученье, конечно, свет, но все хорошо в меру…
Князь тяжело вздохнул, опознав очередного аборигена, который включил «защиту от перегрузки». И пошел к реке. Благо, что они все еще располагались в старом лагере. Да и куда дергаться-то? Здесь все уже было налажено в плане быта и удобств.
Сел там на берегу.
А потом и откинулся на спину, развалившись на траве, сняв с себя одежду по пояс, чтобы позагорать.
Довольный.
Умиротворенный. Ибо уже отдал приказ — выступать сразу, как придут римские корабли. Те, на которых они сюда добирались. Со дня на день должны были появиться…
Он хотел, чтобы на солнышке его разморит, и он немного поспал, отвлекаясь от этой «степной нервотрепки». Но нет, в голову, как назло, лез разговор с Маркусом, который произошел перед его отъездом. Тяжелый, но вполне ожидаемый…
— Тебе непременно надо поехать со мной. — сказал он тогда серьезно.
— Мне? Для чего?
— Чтобы предстать перед императором.
— Зачем?
— Как зачем? — растерялся он.
— Мне это ни к чему. Да и ему дразнить не стоит. Тем более что я не гражданин Рима.
— Гражданин.
— Брось. Мы оба понимаем, что это все игра и на самом деле ничего не значит.
— ЭТО не игра.
— Пусть так, не буду спорить. Но поводов ехать к императору я все еще не вижу.
— Ты не понимаешь, — покачал головой Маркус. — Такой человек как ты сможет поднять на невиданный уровень могущество наших легионов.
— В Fallout’е ты был сообразительнее. — покачал Берослав, глядя на него как на маленького ребенка, ляпнувшего глупость.
— Где? Что?
— Неважно. — покачал головой князь. — Сам подумай. Я — верховный ведун Перуна, которого вы называете Юпитер. Бога войны, небесного суда и справедливости. Ты же хорошо помнишь, каким я был до преображения. Скажи, разве Юпитер все это сделал для того, чтобы усилить Рим?
— Но… — как-то растерялся Маркус.
— Хотел бы усилить Рим — взял бы, например, за сына императора. Чем не вариант? Но он так не поступил.
— Ты ведь помогаешь Риму.
— Помогаю.
— И ты гражданин Рима.
— Я не просил меня делать им. Я бы помогал Риму и так.
— Но почему?
— Потому что ОН, — скосил Берослав глаза к небу, — не хочет, чтобы в течение ближайших лет пятидесяти Рим скатился к Гражданской войне, которой не будет конца и края. Вы там, на семи холмах, не понимаете, что свет клином на вас не сошелся, а стоило бы подумать. Рим уже себе не принадлежит.
— Ты странные вещи говоришь.
— Ему, — вновь поднял князь глаза к небу, — нет разницы до того, кто к какому народу относится. Он не любит хаос. Ибо хаос ослабляет нашу Вселенную и его самого. Враждебные нашим божества проказничают, вредя всячески, усиливая энтропию и увеличивая вероятности внутренних войн и масштабных потрясений. Вселенная невероятно большая и счастье, что боги приметили эти их проказы и вмешались. С моей помощью. А могли и не приметить, ибо эти отражения слабы и аккуратны.
— Мне нужно подумать над твоими словами. Они не укладываются в голову.
— В твоих… нет, в ваших интересах начать укладывать такие вещи в голову. Отражения богов Хаоса все сильнее и сильнее затягивают вас в саморазрушение, разрушая вас через гордыню.
— Ехать в Рим тебе Он не разрешает? — также подняв глаза к небу, спросил торговец.
— У меня другие дела есть.
— Там ты сможешь добить невероятных высот.
— Я не тщеславен. — улыбнулся Берослав. — И я именно в этих краях оказался не случайно.
Маркус не унимался и довольно долго прощупывал интересы Берослава. Пытаясь подспудно понять, чем его можно соблазнить. Наблюдать за этим было забавно и страшно одновременно.
— Берослав, — произнес Добрыня, прерывая воспоминания. — Идут.
— Кто?
— Гатас и другие.
— Вот ведь гадство, — проворчал князь и неохотно встал.
Одеваться, впрочем, не стал.
Он уже хорошо подметил, как на местных действует нормально подкаченный торс. Ему, конечно, было далеко до бодибилдеров XXI века. Да и даже на ранние номинации «Мистер Олимпия» не тянул. Но свыше пяти лет регулярных и грамотных тренировок сделали свое дело — он выглядел намного крепче, чем античные статуи Геркулеса.
Простые же люди, даже очень крепкие от природы, но не уделявшие столько времени и сил на свое физическое развитие, выглядели на контрасте с ним чрезвычайно бледно.
Этим князь и воспользовался.
Вот как лица у подходящих степняков перекосило.
— Зачем вы меня потревожили? Разве не видите? Я принимаю солнечные ванны.
— Что сие?
— Солнечные лучи полезны для здоровья, если не увлекаться. Под их воздействие вырабатывается витамины группы Д.
Сказал и улыбнулся.
Вон как их глазки остекленели, силясь понять, что такое витамины вообще и зачем они нужны.
— Ну? Говорите кратко, не утомляйте меня, зачем появились?
— Сард не пришел к единому мнению, — осторожно произнес Гатас.
— Еще бы он к нему пришел, — улыбнулся князь.
— Я и мои люди остаются верны своей клятве.
— А что остальные?
— Они хотят подумать. Ты смутил их своими речами и своими победами…
[1] Достоверно не известно, как называлось собрание у скифов и сарматов, аналогичное такому у тюркских народов. Поэтому автор взял слово
