Время перемен - Владимир Владимирович Голубев
Армия превратилась в посмешище для народа, никто уже не боится солдат, жалование которых разворовывается их командирами… Что творится на улицах, страшно. Раньше казалось, что всё это временно, скоро вернётся порядок и счастье, которое было раньше. А сейчас и этого нет. При таких делах, хорошо, что сожгли только Люксембургский дворец, а не Лувр…
- А что же Вы не уехали в Лондон, Вену, Берлин, Петербург, в конце концов? Мало ли мест, где смог бы жить и неплохо жить великий граф Калиостро?
- Лондон? Не смешите меня! Там бродят «новые пуритане» этого новоявленного барона Колдфилда, фаворита почти окончательно спятившего короля Георга, срывая с прохожих кружева и позолоту, заставляя всех отказываться от роскоши… Вена, Берлин и Петербург в любой момент могут оказаться захвачены врагами, война стоит на пороге всей Европы. Самое время старой лисе спрятаться нору! Не слишком ли я стал откровенен под воздействием Ваших напитков, а?
- Отнюдь, мне это было весьма интересно. Слишком многие бегут сейчас из Европы… Я ищу причины, почему, а Ваши слова дают мне новые идеи… Порекомендовать Вам хорошую гостиницу в городе?
- Не надо, лучше я поскорее отправлюсь дальше на Восток. Война меня пугает, шведы могут в любой момент напасть на Петербург.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Война началась по нашему сценарию: более чем стодвадцатитысячная турецкая армия под командованием самого Великого визиря упёрлась в линию наших крепостей на Дунае, прусский король ожесточённо осаждал Данциг, а шведы встали под Новорадонежем. Балтийский флот под командованием адмирала Круза смог разбить врага возле острова Гогланд[9], заставив короля Густава забыть мечту о быстром захвате Петербурга. Черноморский флот во главе с самим Грейгом отгонял турок от наших берегов.
Мы спокойно сосредотачивали войска и готовили большое наступление. Румянцев собирался показать пруссакам, что они серьёзно ошиблись, решив усилить позиции в Польше и Прибалтике, а Суворов собирался продемонстрировать свои умения и храбрость османам.
Я был уверен, что Игельстрём, сколько потребуется, удержит турок под Стратилатовым, Штединг не допустит падения Данцига, а Цицианов-младший[10] не даст шанса шведам пройти в Санкт-Петербургскую губернию. Флоты наши пока не рвались в решительное сражение, но и допускать врага к русским берегам не собирались. Вейсман составлял планы и всей душой рвался к войскам, а я спокойно занимался обустройством новой столицы и управлением государством.
Громко сказано – спокойно. Я места себе не находил, плохо спал, но не показывал этого. В России всё прекрасно – и это должны были видеть все! Все — и иностранцы, и русские подданные не могли получить ни малейшего сомнения в прочности основ нашего государства. Так что, мой график не претерпели никаких изменений, я также давал аудиенции, проводил совещания и осуществлял поездки.
Теперь, когда я жил в Столице, мне стало сложнее путешествовать на юг, зато восток оказался значительно ближе. Поездка на открытие первой большой железной дороги, Уральской, заняла у меня всего-то пару дней. Я, наконец-то, встретил брата. Алёша едва дождался окончания официальной части встречи, чтобы уже наедине кинуться в мои братские объятья. Столько времени мы не виделись! Акулинин возмужал, обзавёлся замечательной бородой, да и вообще просил у меня разрешения жениться.
Мой маленький Алёша, и жениться! Причём на совсем неродовитой девице, дочери местного заводчика Турчанинова. Я не желал бы препятствовать счастью своего дорогого брата, но сейчас он был единственным моим родственником, которому я мог доверить престол империи. Акулинин и так был всего лишь незаконным сыном Екатерины Алексеевны, и отягощать его положение ещё и неравноценным браком пока было совершенно нежелательно.
Сказать, что он огорчился, значит, ничего не сказать, но брат мой был человеком умным и верным. Алёша согласился обождать со свадьбой ещё три года, хотя и взял с меня слово избавить его от тяжких уз, мешающих его личной жизни.
А потом было открытие железной дороги, поездка из Перми в Екатеринбург и обратно в настоящем поезде. Чудо современной инженерной мысли! При желании я мог бы проехать весь путь всего-то за тридцать часов! Промышленники были счастливы, а уж какие чувства можно было прочитать на лице Гаскойна, который клялся и божился, что вскоре завалит армию недорогими бронзовыми полевыми орудиями, а промышленность – листовым железом.
Я видел, как новое время железной пятой наступает на архаичное прошлое. Как заводы, словно грибы, росли по всей России, как на полях уже царствует железный плуг, а в небо поднимаются воздушные шары. Приятно было понимать, что я стал камешком, который толкнул обвал. Но главное, что эти изменения вели к улучшению жизни России. Население стремительно росло, а голод и эпидемии уже становились страшными преданиями.
Ещё одно вещью, что порадовала меня, оказалась новинка, которую я увидел в Перми. По Каме, деловито пуская дымок и шлёпая по воде деревянными колёсами, шёл небольшой пароход. Так я и сказал:
- Это что, пароход?
- Именно так, Павел Петрович! – радостно усмехнулся Акулинин, — Пароход! Делов-то, паровозную машину поставить на судно. Вот мастер-механик Кравченко, Семён Фёдорович, такое соорудил. Да вон он, рукой машет!
- Алексей Григорьевич, а не кажется ли тебе, что теперь, когда ты и на воду паровики поставил, то всё совсем быстро покатится. А?
Столько всего изменится просто потому, что такие кораблики смогут плыть против ветра и течения, а это резко увеличит количество доставляемых грузов. Я не ожидал, что дела пойдут так быстро и был приятно поражён.
Однако моё хорошее настроение вечером было нарушено – у нас начались непредвиденные сложности в военной сфере. Сперва пришли све́дения, что пала Анапа. Пусть Анапа была и небольшая крепость, но она прикрывала проход к нашим наместничествам со стороны северо-восточного берега Чёрного моря. Потом стало известно, что и Новгородка встала в осаду, а значит, враг мог ворваться в наши земли и через перевал. Наличие на Кавказе более двадцати тысяч турецких солдат было неожиданностью. Мы рассчитывали, что на противодействие противнику будет достаточно и местных сил под командованием Андрея Разумовского и Михаила Кутузова, но теперь положение усложнилось, и требовалось срочно их усилить, чтобы они смогли взять ситуацию под контроль.
Затем уже Ага-Мухаммед-хан Каджар напал на Астрабад. Совершенно неожиданно, демонстрируя желание атаковать Джафар-шаха Зенда[11], завязшего в Ираке, он взял в осаду наш торговый оплот на берегу Каспийского моря.
