Время перемен - Владимир Владимирович Голубев
- Елизар, ты чего? – приподнялся болгарин и увидел, как по плечу поручика бежит струйка крови.
- Зацепило, похоже. Сразу не заметил.
Десятник пружинисто встал, словно забыв от усталости, подошёл к офицеру и молча стал перевязывать тому рану. Лущилин благодарно кивнул и закрыл глаза.
Почти неделю дня они просидели на складе. Иногда стреляли, иногда спали по очереди. Есть хотелось неимоверно, и товарищи отвлекали себя разговорами.
- Вот я, брат, до сих пор сожалею, что не женился я на этой вдовушке. Вот чего мне не хватало? Служака чёртов. Помру, а обо мне даже никто слезинки не прольёт!
- Чего ты, поручик, скрипишь? Вот я-то своими руками своё счастье погубил! Это мне надо сожалеть.
- Ты и так столько лет сердце себе рвёшь, Богдан. Боль у тебя большая. Такого я и не видел, но ты же сейчас Россию-матушку защищаешь. Для Бога ты многое искупил.
- А для себя?
- Ну – ты сам себе самый страшный палач, всегда так у хороших людей есть и будет. А ты, брат – хороший человек!
- Эх… Попрошу я тебя, Елизар, коли ты выживешь, передай весточку брату моему названному – Ивайло Попову в Олицын. Дескать, Богдан Гешев умер, виновен был смерти его жены и детей. – отрывисто говорил болгарин.
- Так ты ещё и не Попов, выходит?
- Имя то проклято. Пусть лучше так.
- Ох, Богдан-Богдан… Сейчас ты кровь за живых проливаешь, да и за мёртвых тоже. Оставь прошлое в прошлом. У меня же там ох как много осталось, и коли всё вспоминать…
Внезапно дверь снова затряслась от ударов, причём звуки говорили, что она вот-вот может поддаться. Лущилин со стоном встал и подошёл к двери. Прислушался. И вдруг грянул выстрел. Дым и пламя извергла одна из бойниц. Болгарин вскочил, схватив лежащее рядом ружьё. Чад быстро рассеялся и в стрельнице появилось лицо врага, злобно скалившее зубы.
Богдан выстрелил, противник с криком выпал наружу. В другом окне тоже показалось лицо, прежде чем залезший на стену злодей успел просунуть в бойницу своё ружьё, солдат схватил саблю и ткнул в глаз мерзкую ряху. Больше врагов видно не было, и болгарин обернулся к Лущилину. Тот лежал возле двери, грудь его была в крови, и он не подавал признаков жизни.
- Елизар Демидыч, как же так? – неверяще шептал Богдан, таща тело командира подальше от двери.
Створка тряслась от могучих ударов, вражеская пуля с визгом высекла осколки возле головы солдата – враги снова лезли в бойницы. Было ещё три заряженных ружья, Богдан схватил их в охапку и кинулся под окно, где его не мог достать огонь противника. Два раза он выстрелил, попытался было перезарядить имеющееся оружие, но дверь треснула и в неё полезли новые турки.
- Вот и всё, Елизар Демидыч! – горько засмеялся десятник, — Настало время! Жди меня, Евфросинья!
Последнее ружьё он упёр в бочонок с порохом и спустил курок. Чудовищный взрыв потряс крепость, словно вулкан разверзся, сметая всё и вся.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Елизар открыл глаза и захрипел.
- Елизар Демидыч! Ожил! – раздался радостный голос рядом.
- Где я? – Лущилин покачивался, словно бы плыл на лодке, но вокруг были горы. Пошевелиться он не мог, тело болело просто неимоверно, глаза выворачивало так, что открыть их было подлинной мукой.
- На лошади! Я же Вас чудом нашёл! Чудом! Думал же, что в крепости одни трупы да басурмане прокля́тые! А тут, слышу, стонет кто-то под камнем. Я думаю, как же под камнем? Это же такой камень, он и быка раздавит, а он, оказалось, зараза, лежит удачно, а Вы, Елизар Демидыч, словно ребёнок в люльке под ним. Я же Вас из-под него, почитай, целый час выкапывал! Чудо истинное!
- Гаврила, ты, что ли?
- Узнал, батюшка! Точно жить будешь! А я-то, Елизар Демидыч, из всего десятка один остался! Всех-всех басурмане убили! – заскулил Гаврила Трошин, глуповатый малорослый солдатик, ушедший в дозор вместе с Микулой Лесником.
- Как же так?
- Вот, говорил Микуле, откуда здесь монахи могут взяться! А он всё – «Нет, надо в крепость их отвезти, они же святые люди!».
- Понятно… - Лущилин отвечал, воспринимая происходящее на уровне инстинктов. Пошевелиться он не мог, и только боль сообщала ему, что тело у него ещё есть. В голове стучали тысячи молотков, открыть глаза он не мог.
- Мне-то повезло, Елизар Демидыч, меня только ранили, а потом меня Дымук нашёл, помните го́рец, что к нам всё в крепость ходил. Его родичи меня приютили, тебя помогли увезти.
- Куда мы идём?
- Дымук ведёт нас в Свято-Николин монастырь, говорят, его турки не взяли.
- Который раз от верной смерти ушёл! Который раз меня Бог спасает! Куда он меня направляет? Что он от меня хочет? – думал поручик и под торопливый говорок Гаврилы провалился в сон.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
- Не нравится мне этот майор! Не прислал бы Текели для такого дела какого-то неизвестного офицера! Если бы не сам приехал, то хоть адъютанта прислал! И тот ведь прискакал с сотней конвоя, а никто из них ни мне, ни тебе, Осип Андреевич, не знаком! Да что нам, даже Стацкевич из них никого не знает, а он при штабе служил! Давай, я с ним встречусь!
- Что ты, Платон Абрамович! – отмахивался от него, как от надоедливой мухи Игельстрём, — Чай первый раз меня генерал-поручиком делают! Как не уважить человека!
- Так это же приказ всего лишь. – уговаривал командира Карпухин.
- Императорский приказ! – воздел указательный палец вверх генерал, — Неуважение к государю проявить? Да и что такого, что незнакомые люди – армия собирается, все при делах.- Но не до такой же степени...
- Да что ты начинаешь. Документы у него в порядке, всё честь по чести, да и что мне сделает? Ты же его проверял!
Карпухин пытался было ещё что-то возразить, но плюнул и просто пошёл следом за генералом. Игельстрём вошёл в свой кабинет и сел за стол.
