Небо за нас (СИ) - Оченков Иван Валерьевич
Не стану скрывать, сделал я это сознательно. Все-таки корабль новый, экипаж с ним толком еще не освоился. Разве что механиков Бутаков сумел подобрать толковых. А вот на артиллеристов, прямо скажу, особой надежды пока не было. Первые же выстрелы, казалось, подтвердили мои самые худшие ожидания. Британцы несколько раз сумели здорово приложить нас из своих 24-фунтовок, при том, что наш ответный огонь оставлял желать лучшего.
Однако вскоре Бутаков сумел подойти к обездвиженному вражескому кораблю со стороны носовой оконечности, лишив его возможности стрелять полными залпами. А спорадический огонь из погонных пушек можно было перетерпеть. Наши же канониры к тому времени сумели преодолеть свое волнение и пристреляться, после чего принялись с азартом громить практически не отвечающего врага.
— Эх, взять бы его на абордаж! — вырвалось у стоявшего за моей спиной Юшкова.
— К черту! — немедленно отозвался я. — Был бы хоть пароход, еще туда-сюда. А парусников у нас и самих паче всякой меры!
— Так зачем же дело встало? — ухмыльнулся Бутаков, показывая на застывший у берега колесник, оказавшийся впоследствии «Файербрандом».
— По призовым соскучились? — нахмурился я. — Давайте прежде разберемся с этим проклятым фрегатом. Ей богу, сколько можно!
— Кабы ваше высочество линьки не запретили, — вполголоса буркнул кто-то из офицеров позади меня, — сразу бы канониров вышколили. А так что же…
— Господа, если кто-то думает, что я от этой бестолковой стрельбы оглох, пусть лучше сам бросится в море!
В этот момент на казавшемся безлюдным «Головорезе» [1] внезапно открылся порт, после чего грянул выстрел и над нашими головами со свистом пронеслось ядро.
— Вот черт… — вскрикнул резко нагнувший голову Юшков.
— Знакомого встретили? — насмешливо посмотрел на молодого офицера Бутаков, кивнув при этом на меня, дескать, бери пример с его высочества.
Я же, говоря по совести, в этот момент практически превратился в соляной столб и лишь поэтому сумел сохранить невозмутимость.
— Взял бы немного ниже… — опасливо заметил жалевший об отмене телесных наказаний офицер, в котором я узнал лейтенанта Уварова. — И каюк!
— Так идите к орудиям и организуйте достойный ответ! — рявкнул на него командир.
Примерно через четверть часа, охваченный огнем «Линдер» замолчал. Нужно было решать, что делать дальше. То ли идти на помощь линкорам Нахимова, то ли и впрямь взять на абордаж какой-нибудь пароход.
Пока мы с союзниками обменивались залпами, в бухту вошли корабли Новосильского. Дело в том, что Федор Михайлович с самого начала решил не ждать возвращения буксиров и повел свой отряд вперед. Диспозиция на тот момент была такова. «Императрица Мария» и «Чесма» взяли «Юпитер» в два огня и практически сломили его сопротивление.
Дальше в глубине бухты продолжалось символичное противостояние «Фридланда» и «Парижа». Первый был назван в честь победы Наполеона над русскими войсками Бенигсена, второй в честь сдачи французской столицы победоносной армии Александра Благословенного. Флагман Нахимова к тому времени успел отпустить буксировавшего его «Владимира» и встал на шпринг, совсем как в прошлогоднем сражении.
К слову сказать, несмотря на огромное превосходство в силах, наши корабли и тогда получили изрядные повреждения, а теперь им и вовсе противостояли не турецкие корветы, а ничуть не уступающие в мощи артиллерии и выучке экипажей линкоры ведущих морских держав.
[1] Firebrand — головорез (англ)
Глава 21
В тот памятный день я в очередной раз убедился, что не прогадал с выбором командира для трофейного линкора. Наградив напоследок подозрительно замолкший «Файербранд» несколькими увесистыми залпами, Бутаков сумел аккуратно обойти пылающий как костер «Линдер» и занять позицию перед отчаянно отбивавшимся от «Двенадцати апостолов» «Лондоном». Несмотря на явное превосходство нашего корабля в количестве стволов англичане развили сильный огонь и явно не собирались сдаваться.
Поскольку британец и без того стоял на якоре, русские артиллеристы не стали обращать внимание на его развитый такелаж, сосредоточив все усилия на корпусе противника. В результате английский корабль вскоре лишился доброй половины артиллерии стреляющего борта, и получил несколько подводных пробоин, из-за которых его трюм все больше наполнялся водой.
Присоединившись к обстрелу, канониры «Сан-Парэя» обрушили всю мощь своих залпов на корму уже и без того поврежденного корабля. Вскоре после этого на нем вспыхнул пожар, а еще через четверть часа прогремел взрыв, после которого противник стал быстро валиться на борт. Не прошло и минуты как британец ушел на дно.
— Прикажете спустить шлюпки? — обратился ко мне кто-то из молодых офицеров.
— К черту! — поморщился я, от совершенно неуместного в данный момент проявления человеколюбия. — Бой еще не окончен…
— Но…
— До берега недалеко, доплывут! — прервал готовый вырваться у юного мичмана вопрос Бутаков.
— А нет, так на все божья воля! Григорий Иванович, подвинти к «Апостолам». Надо бы узнать у Винка о повреждениях…
Увы, даже беглого осмотра оказалось достаточно, чтобы понять — победа над британцами далась нашему кораблю нелегко. Грот-мачта лишилась стеньги, на бизани недоставало рей, про избитый борт и говорить нечего.
– Велики ли потери? — прокричал я в жестяной рупор.
— Никак нет, ваше императорское высочество! — Ответил ему командир с немного чудным для моего слуха именем Анемподист Христофорович. — Убиты один офицер и два десятка нижних чинов. Число раненных примерно такое же, если не считать вернувшихся в строй после перевязки!
— Славно! Идите на помощь Кутрову! [1]
Пока линейные силы обменивались залпами, на многочисленных пароходах противника спешно решали, что же им предпринять? Проще всего было сохранившим исправные машины. Спешно разводя пары, они попытались дать ход и скрыться с места сражения. К слову сказать, поднять давление в нынешних котлах дело не самое быстрое, но троим, очевидно, поддерживающим огонь в топках и ранее удалось это быстрее других.
Проскользнув мимо занятых дуэлью между собой «Парижем» и «Фридландом», беглецы хотели улизнуть, но нарвались на уже расцепившегося со своим флагманом «Владимира». Увидев маневры беглецов, Корнилов, поднявший свой флаг на пароходофрегате приказал Попандопуло преградить им путь. Но если с «Инфлексиблом» и «Фейри» это получилось, то 3-пушечному «Тритону» удалось-таки прорваться к выходу из бухту.
Казалось, спасение уже близко и даже приближавшиеся к месту боя линкоры Новосильского, из-за спешки не стали обращать на маленький пароход особого внимания. Но тут в дело снова вступили наши носители мин. Разгоряченные удачной атакой они с энтузиазмом накинулись на вражеское судно, ведя огонь из своих немногочисленных пушек. Впрочем, корабль, названный в честь вестника глубин, сына Посейдона и Амфитриты, тоже не отличался сильной артиллерией и, когда его кормовое орудие сбили с лафета, а затем подойдя на пистолетный выстрел хорошенько «причесали» палубу картечью, занявший место убитого капитана предпочел спустить флаг.
Что же касается его менее резвых товарищей, то у них с «Владимиром» разгорелось настоящее сражение. Несмотря на то, что русский корабль превосходил их в артиллерии по отдельности, вдвоем им удавалось отбиваться от более сильного противника, пока удачно выпущенное ядро не разбило на «Инфлексибле» руль.
Уверившись, что противник лишился возможности управляться, Попандопуло предложил взять его на абордаж, но Корнилов неожиданно отказался.
— Теперь уж он, Иван Григорьевич, и так никуда от нас не денется. Давай-ка лучше займемся его товарищем!
Бросив подранка, «Владимир» сделал резкий рывок в сторону «Фейри» и, обрезав противнику корму, несколько раз прошелся по вражеской палубе картечью. Потерявший большую часть артиллерийской прислуги шлюп не смог ответить, а еще через четверть часа с пришвартовавшегося к нему русского фрегата высадилась абордажная команда и несколько раз раненный к тому времени коммандер Чамберс приказал спустить флаг.
